Тень

Каждый раз, когда над головой загорается лампочка, я вздрагиваю. Её свет не слишком яркий и не бьёт в глаза, но чем больше комнат освещено, тем большую тревогу я испытываю. Быть на виду — плохая идея. Лучше затаиться в темноте. Она дружелюбна; она помогает скрыться. И под её свинцовым покровом можно прятаться вечность. Жаль, что Гостям мрак тоже по душе. Они с ним «на ты». Их тьма укрывает более охотно. Это нечестно, но поселившемуся в доме злу плевать на правила. Я будто мышь в клетке — изучаю свои владения, бегая по кругу в колесе. И не могу уйти. Не потому что меня заперли, нет. Я сам не хочу уходить. Всё, что происходит в заброшенных комнатах, настолько противоречит моему видению мира, что проще объявить себя сумасшедшим и закрыться в спальне, чем признать — с реальностью что-то не так. Страшно даже представить, что может твориться за пределами леса. Поэтому моя Вселенная ограничена стенами хижины и туманной рощей. Очередная комната встречает меня чёрными расплывающимися углами. Свет свечи медленно пожирает темноту, очерчивая разбросанные на полу предметы. И я стою на месте, не рискуя двигаться. Перекати-поле затаилось в тени и наверняка уже прицеливается к моим ногам. Это любимая забава Гостей — выскочить из сгустка тьмы и забрать сразу несколько часов. Иногда мне кажется, они питаются украденным временем. Хотелось бы верить, что это не так. Потому что голодать им не приходится. Машинально ставлю свечу на комод и становлюсь на цыпочки, примеряясь к болтающейся на проводе лампочке. Как и остальные, она выкручена из гнезда. Неумело, топорно. Шелестящее, словно сотня накрахмаленных юбок, перекати-поле пересекает комнату. Оно движется быстро. Но недостаточно, чтобы обогнать меня. У меня была вечность, чтобы научиться ввинчивать лампочки за секунды. Вечность, сложенная из украденных часов. Три, два… свет. Ворвавшийся через приоткрытое окно сквозняк ерошит волосы и забирается за шиворот. Даже шарф не защищает от его холодных объятий. Хочется пойти обратно, в постель, но что-то — страх, любопытство, привычка? — гонит меня всё дальше от спальни. К чердаку. Дождавшись, пока перекати-поле исчезнет в следующей комнате, бегу к лестнице. Ступени хрипят, как лежащий при смерти старик, а за спиной слышится чьё-то дыхание. Эти звуки оглушают. Я привык к тишине. Скрип дивана заставляет меня вернуться обратно — в гостиную. Странно, но я не помню — принимал ли в ней гостей. Кроме тех, что пришли из леса. Им не нужны приглашения, потому что стены для них не преграда. Они просачиваются сквозь бетонные перегородки, проникая в трещины. Впитываясь в них. Весь дом уже отравлен. — Я же рационалист. Я учёный. Мой мир состоит из привычных вещей, — собственный шёпот приводит меня в ужас. Это мои слова. Это мой голос. Вот только со вчерашнего дня я молчу — пытаюсь отучить себя от разговоров вслух. — Я болен, очень болен… Светлое пятно ползёт по стенам, оставляя на них белесые следы. Это свет лампы. И он приближается. Вижу собственную фигуру. Вижу свои ярко-рыжие волосы. Вижу любимый штопанный-перештопанный полосатый шарф. Это я. И в то же время — кто-то другой. Очередной Гость. В голову приходит дикая, совершенно невероятная мысль — я встретил себя из прошлого. Движения двойника повторяют мои. Речь — сказанное мною ранее. А шлейф из пепла, тянущийся следом, — останки сожжённого утром дневника. Говорящие со мной моим же почерком, но чужими словами, страницы пугают меня. Я не намерен их больше видеть. И всё же вижу — они торчат из-за пазухи другого меня. Он сжёг только половину. И если моя догадка верна — сейчас пойдет уничтожать вторую. Моё любопытство иррационально, но я иду следом. Повторяю его движения, будто тень. Пытаюсь воспроизвести каждый шаг, ступая туда, куда ступает он. Двойник меня не видит, и я пользуюсь этим, чтобы подобраться совсем близко. Забавно, но он ничем не отличается от меня. Это пугает и… завораживает. Не в силах противиться соблазну, дую на свечу, и она сразу же тухнет. Что ж. Одной загадкой меньше — воск реален, фитиль реален. Реален и огонь. Двойник тоже реален. Я могу прикоснуться к его одежде. Могу взъерошить его волосы. Могу поправить шарф. Он не замечает меня, но чувствует прикосновения — боязливо ёжится, оборачивается, пятится назад. На его лице мой страх. И всё же он — не я. Он — Гость. Успокоенный этой мыслью, я собираюсь продолжить обход. Двойник не крадёт время, просто ходит вокруг, зажигая лампы. Он безвреден, и я его не боюсь. Шелест страниц, брошенных двойником на пол, привлекает моё внимание. Листы зовут меня. Обращаются по имени. Я слышу их шёпот так же явственно, как и шаги другого себя. «Хочешь шутку?» — ухмыляется первая страница. Буквы кривые, неровные. Но почерк мой. Подхожу ближе, силясь прочитать второе предложение. Но достаточно ступить в освещённый угол, как лампочка над головой лопается с отвратительным звуком, а свет бежит прочь, прячется в закутки. Подальше от меня. Свеча тухнет, а дверь захлопывается. В темноте видны силуэты Гостей. Они скалятся, глядя на мои лихорадочные попытки открыть замок. И подбираются всё ближе и ближе. Не трогают. Просто смотрят. И поют на незнакомом языке. И самое страшное — я их понимаю. «Ты мёртв».