otherwise

Адаар была.… Другой кунари. Фактически, конечно, она вообще не была кунари, она — тал-васгот, «предатель, отгородивший себя от Куна». Конечно, она постоянно поправляет людей, когда к ней обращаются «кунари», говорит, мол, что вообще-то она коссит, это ее абсолютно сильно оскорбляет, а потом звонко смеется, как ребенок. Если сравнить с кунари, что встречал Том — она слишком яркая, слишком улыбчивая, слишком оптимистичная, слишком шутливая, слишком «слишком». Такой настрой редко встретишь в нынешние времена, когда небо буквально разорвано зеленым просветом в Тень посередине. На ее лице каждый день появляется новый шрам. Иногда там, где Ренье недавно целовал чуть жесткую сероватую кожу. Каждый раз после очередной вылазки из Скайхолда он заново их пересчитывает, иногда сбиваясь и не видя одно маленького шрамика за россыпью веснушек вокруг носа. А еще у нее странный грубый, глубокий голос, который иногда, когда эта женщина смеется, похожий на рык какого-то животного. Тому до коликов в животе нравятся осторожные и чуть щекотные покалывания, когда Адаар после боёв приходит к нему в конюшню и, даже несмотря на то, что лекари его осмотрели, она все равно снимает с него грязную рубашку и проводит пальчиком, леча магией его перевязанные раны. Пусть у неё уйдут все силы — она все равно «залижет» раны до конца, и они легко затянутся. Сэра с начала их знакомства звала ее дылдой, провоцируя косситку, но та совершенно не обижалась и уж тем более не оскорблялась этим. Женщина только улыбалась в ответ. Позже Сэра придумала новое прозвище — уже не с целью глумления. «Рожки-Да-Ножки». И Адаар оно понравилось. Что главное — все зовут ее только Миледи Инквизитор или, что редко, просто Адаар. Никогда по имени, только в редких письмах-обращениях и пожеланиях здоровья и процветания или в официальных приглашениях на разные балы и собрания охоты на всяких там драконов и от матери и отца. Только Том зовет ее тихим Тис, и она благодарна ему за это. — Ты любишь сыр? — с улыбкой как бы невзначай спросила Леди Инквизитор, будто бы у них сейчас не было секса, и они сейчас не лежали на ее кровати, одеяло помято и чуть ли не скинуто на пол, будто бы они — беспечные друзья, один из которых захотел начать разговор. Ее рога ужасно мешали спокойно лежать на подушке, так что Аддар просто облокотилась на стену спиной, чтобы сесть, а Ренье и его голова и черные волосы угольными ручейками лежат на животе Тис. Том, с улыбкой проводя по коже указательным пальцем до ее талии, резко остановился и посмотрел на косситку, подняв бровь. — Люблю, — он будто бы и не заметил её смешка после его слов. — А вы, моя леди? Он улыбнулся, как кот, и посмотрел снизу вверх на такое же улыбающиеся лицо. — О, мой лорд, конечно же люблю, вы ещё спрашиваете! Я его просто обожаю, мой лорд! Люблю его больше всего на свете, мой лорд! — Том хихикнул, когда она так передразнила его, размахивая и жестоко жестикулируя одной рукой, а другую все ещё держала на лице Ренье, иногда поглаживая. — Но знаете, что я люблю больше, чем все на свете, даже больше, чем сыр, мой лорд? Том хихикнул, чуть пододвинулся ближе и перевернулся на живот, положив подбородок на её пупок. — Даже и представить себе не могу, моя леди! — он улыбнулся ещё шире, а один чёрный волосок упал на глаза, и тут же Тис поспешила его заправить обратно. — Вас, мой лорд, — она особенно чётко выделила эти слова, когда поднимала его подбородок и заглядывала в глаза. Том не ожидал такого, улыбка потихоньку угасала, а руки будто сами потянулись к её лицу, чтобы ощутить, что она здесь, чтобы знать, что она не шутит, чтобы просто понять, почему она любит убийцу и лжеца. Он осторожно дотронулся пальцем до её губ, а Тис с затаившимся дыханием наблюдала за ним, убрав свои руки с его щёк и положив их на его плечи, чуть их поглаживая. Ренье осторожно перевёл пальцы на подбородок и подтолкнул её голову к своим губам. Поцелуй был мягким, как шёлк, как сливки, как первая трава. Том первым отстранился, а Тис буквально потянулась обратно за ним, руками обнимая спину Лже-Стража и тихо выдыхая. Она зарылась носом в его волосы около уха, а он — в ее ключицу, и будто весь мир не существовал больше, были только эти теплые объятья, говорящие, что все в порядке, я здесь, защищу, не бойся. И эти несказанные слова были определённо ясны друг другу. Тис чуть отодвинулась, а Том все еще не хотел отпускать. В этот момент Адаар подумала, что это было не очень-то хорошо по отношению к нему, — так резко разрывать объятья, когда они ему так нужны, так что женщина просто подняла руки выше, к его лицу и убрала злостно мешающую прядь черных, как смоль, волос, и улыбнулась, нежно поцеловав его в переносицу. — Я не достоин тебя… — тихо прошептал Том, а Тис только тихо гортанно хихикнула. Странно, что Адаар постоянно смеялась, когда он снова и снова говорил, что он лжец и монстр, чудовище и идиот, и он абсолютно не достоин её. После этого она всегда смотрела на него с такой тёплой улыбкой, что она могла растопить ею ледники, обнимала его, тихо говоря на ухо: «Позволь мне самой выбирать, кто достоин меня, а кто нет». Так и сейчас. Он просто опустил голову, смотря на ее оголенные ноги, будто не зная, что сказать. — Перестань занижать себя, Том, — улыбаясь, она провела пальчиками по его груди, отчего вызвала у того мурашки, — ты прекрасен. Тис потянулась за поцелуем, но быстро и резко, абсолютно этого не ожидая, оказалась прижата к кровати, а чужие губы только и блуждали по телу, вызывая тонну мурашек и тихие вздохи в экстазе. Когда Том перешел на грудь, осторожно прикусывая сосок, из её горла вырвался злосчастный стон, проникая в темноту комнаты и позволяя Ренье насладиться тем, что заслужил. Блэкволл оттянул губами сосок и чуть прикусил его — женщина издала сильный гортанный стон, чуть выгибаясь. С каждым поцелуем он опускался ниже, а дыхание косситки все учащалось, и стоны становились все громче, завтра ее губы будут болеть от постоянного сегодняшнего их кусания, да и сейчас наверняка там проступила кровь, но ей было так хорошо, что не было никогда. Тис раздвинула ноги еще больше и заскулила, как собачка. Адаар даже услышала усмешку на его губах, когда после очередного стона в благодарность, девушка вцепилась в его волосы так рьяно и задышала так тяжело, что в голове все смешалось. Синее ночное небо, точнее его отблеск на белых горах, видной из ее постели, абсолютно потерялось, трескающие бревна в камине, недавно чуть заглушавшие их разговор, совсем стихли, от них остался лишь ярко-оранжевый цвет, расплывшийся по всем покоям Леди Инквизитора. Том оперся ладонями по левую и правую сторону от головы тал-васготки, которая в этот момент уперлась своими ладонями в его грудь. Она будто поняла, о чем он думает в этот момент, лишь заглянув в его глаза, которые поблескивали в темноте покоев. Внизу уже собрался комок из теплоты, которая только и ждала выхода, но с этим можно и повременить. Женщина отпустила одну руку от его груди и потянулась к нему, проводя пальцем по его губам. «Я люблю тебя», — едва не вырвалось у неё, но она успела унять этот секундный порыв. Сейчас не место и не время, подумалось ей, пока море в глазах Тома рассматривало её глаза. Он вдруг резко наклонился, и его длинные черные волосы упали со спины. Ох, как она их любила. Эта угольно-чёрная шевелюра снилась ей во снах, где они сидят на траве вокруг нагов и цветов, и косситка плетёт ему длинную-длинную косу, иногда вставляя в неё по цветочку. В реальности же Ренье редко давал ей такую работу. Не из-за недоверия, а из того, что времени, чтобы просто сидеть и плести ему косу ни у неё, ни у него не было, что огорчало, конечно же. Только в один свободный миг он мог спокойно отдать ей свои волосы в её распоряжение — когда спит и когда ест. Вот тогда Тис уходила во все тяжкие. Плела ему такие косы, каких не видал мир. Женщина обдала его шевелюру восхищенным взглядом, а затем перевала карие глаза на его губы. Том первым потянулся за поцелуем. Когда возбуждение уже пошло на убыль, тал-васготка закусила и оттянула его губу. Том все понял без слов, и она громко охнула, когда почувствовала внизу прикосновение чужой плоти к её. Он осторожно вошёл в косситку под её тихий стон и вдруг остановился. — Пожалуйста, Том… — она двинула бёдрами и всхлипнула, глядя застывшего любовника. — Мммххх… Пожалуйста… Он вдруг взглянул на неё и резко вошёл на всю длину, отчего женщина открыла рот в немом стоне. Том резко начал двигаться, выдавливая из женщины всхлипы. Спустя минуту Тис кончила с резком вздохом и длинным продолжительным стоном. После этого мужчина ускорил движение и, как только почувствовал, что скоро финиш, он вытащил свой орган из подрагивающей в пучине оргазма женщины и спустил на белые простыни. И им будто не нужны слова. Совсем. Том снова прилег на ее живот, пока запах секса впитывался в его черные волосы. Адаар тихо вздохнула, улыбаясь в его глаза и убирая со лба ее растрепавшиеся волосы. Кажется, веснушки на ее лице тоже улыбались, подумал Том, и его уголки губ сами поднялись. За огромными створными окнами завывал ветер. — Я люблю тебя, — одновременно проговорил и Том, и Тис, а за ними повторили ветер, горы и очаг.