Слышащий письма

Он слышал их. Слышал каждый день своей жизни с некоторых пор. Языки давно перестали иметь для него смысл. Он не знал имён и самих людей. Только эмоции, таящиеся меж строк, касались его души. Довольно нелегко ему жилось с этим проклятием. Сначала он потерял работу. Потом друзей. А потом и Её. Когда всё потеряно - какой смысл скрывать это в себе? Так он и попал сюда, в психиатрическую лечебницу. И попал сюда вроде как не случайно: парень мог ни с того, ни с сего разрыдаться или расхохотаться в голос. Врачи разводили руками - пациент по всем показателям был более чем вменяем, однако напасть в виде беспричинных приступов рыданий или смеха не прекращалась. Сам же он никак не комментировал свое поведение. А что им сказать? Что я вижу письма, которые никогда не будет существовать? Вижу целые тексты признаний, стёртых одной единственной командой. Или листы бумаги, скомканные и забытые в своей боли. Каждый день одно и то же. Я переживаю то, чему не суждено сбыться. Пылкие признания в любви и тоска по человеку, о которых никто никогда не узнает. Раскаяния, которые не дойдут до адресата. И боль, которой никогда не быть разделенной. Бывали, правда, и более счастливые строки. Письмо дочери родителям о свадьбе с женщиной. Письмо, которое так и осталось скомканным и забытым. Письмо, которое не обрадовало бы родителей. Непонимание и горечь сквозь выцветшие чернила строк кричали столь же отчётливо, как и счастье. И все эти чувства вновь становились забытыми. Когда сами люди забывают об этом - я помню. Я пережил множество чужих страданий и бесчисленное количество потерь. Я бранился и изъяснялся в стихах. Я молился, клялся и проклинал. Я - память забытых временем и обстоятельствами событий. Я - само событие, которое так и не свершилось. Я - прощание и встреча. Я - прощение, и я же - вина. Я - вспыхнувшая вражда, и я же - примирение. Я - всё и одновременно - ничто. "Какую цену ты заплатил за это?" - спросите вы. Какую цену я заплатил за то, чего никогда не желал? За жизнь, которой не собирался жить? Что же, расплачивался я своей памятью. Я забывал людей и события. Сначала второстепенные, но с каждым разом всё более и более важные. Кто же я? Когда-то я мог ответить на этот вопрос без труда. Сейчас же моё знание лишь о том, чем я стал. И.. о ней. Я силюсь вспомнить черты её лица, её улыбку. Пока что у меня выходит, но с каждым разом это всё труднее. Как же её имя? Джули..? Труди? Я не помню этого больше. Я помню лишь голос и тепло её рук. Я бы отдал что угодно, чтобы обнять её ещё раз. Вам кажется, что забывать о плохом хорошо? Отнюдь. С каждым забытым воспоминанием постепенно утрачиваешь самого себя. Теряешь составляющие, что делали тебя самим собой. Делали тебя уникальным. В контексте словосочетания "серая мышь" о человеке обычно говорят, как о блеклом индивиде, ничем не выделяющимся среди социума. Интересно, что бы тогда сказали обо мне эти люди? Не то, чтобы меня сейчас волновало общественное мнение. Что можно сказать о том, кто с каждым днём уподобляется тени? Который больше не помнит того, что ему нравилось, а что нет. Человек, который принадлежит небытию. Которому теперь абсолютно всё безразлично. Единственная моя отрада осталась в способности мыслить. Мыслить о мирском или о вечном. Мыслить с позиции, не обременённой воспоминаниями и чувствами своих былых эмоциональных переживаний. Чужие истории будоражат меня ровно до того момента, когда письмо обрывается. Письмо заканчивается и вместе с ним внутри меня снова наступает всеобъемлющее спокойствие и апатия. Это всё, что для меня остаётся. Я медленно вытягиваю из небольшого тайника под кроватью огрызок карандаша и помятый чумазый листок. Дерзновенное богатство для этих печальных стен, я знаю. Но моё письмо не найдёт своего адресата. Это письмо в никуда. Для никого. Хватит ли здесь места для того, чтобы я успел написать тебе всё, что желаю, любимая? Хватит ли мне времени? Я словно глиняный сосуд, до краёв наполненный водой. Каждое иное воспоминание всё больше вытесняет меня из самого себя. Всё больше делает меня.. никем. Карандаш легко пляшет над поверхностью бумаги, оставляя за собой десятки несказанных слов. Я уже долгое время думал, на что же похожи письма, которые никогда не найдут своего адресата. Пожалуй, более всего такое письмо походит на могилу. Сотни писем образуют пустынное кладбище на краю мира. Обитель, которой никогда не коснутся тревоги и переживания. Похороненные заживо чувства и люди в угоду иной, высшей цели. Захороненные по глупости или же намеренно; теперь ничто не сможет потревожить их. Лишь только фантомные силуэты людей, бродящих в округе, могут нарушить этот безмолвный покой. Страдающие и измождённые, они гонятся за призраками былого, но неизменно находят лишь пустоту. Так и не сумев достигнуть желаемого, они исчезают со временем, чтобы навсегда оставить эти тщетные попытки погони за прошлым. Я пишу, перемалывая внутри себя те мизерные частицы воспоминаний. Непрошеные слёзы тонкими нитями карабкаются вниз по щекам, ныряя за ворот мятой рубахи. Почему же я плачу? Может, потому что так нужно? Во мне не было печали для этих слёз. Так почему же..? Теперь я уже ни в чём не уверен. Я сделал это. Я сумел. Сумел оставить частицу себя в этом последнем послании. С самого начала я знал, чем всё это закончится. Это как увидеть когда-то знакомый фильм и понять, что ты прекрасно знаешь весь сюжет до последней его минуты. Времени остаётся всё меньше и меньше. Спрятать лист бумаги за отходящую в углу половицу казалось чем-то естественным, само собой разумеющимся. Этой тайной бережно поделился со мной один из здешних обитателей. За что я ему крайне благодарен. Внутренняя убеждённость, что это письмо долго ещё останется сокрытым, странной догмой теплилось где-то подле сердца. Последние ночные часы наедине с самим собой удручали разве что самую малость. Продумать способ было не самым трудным в моей ситуации. Самым трудным было осознание того, что я никогда больше не смогу подумать о тебе. Никогда не скажу тебе всего, что чувствую. Не смогу прожить вместе с тобой тех дней, будь всё хорошо. Я не могу, не могу повернуть назад и это порой сводило меня с ума. Может, сводит и сейчас. Путь, лежащий передо мной был крайне прост. Я понимал, что мне предстоит совершить, как никогда отчётливо. Ведь иного выхода просто нет. Разлившаяся за окном тихая звёздная ночь словно манила уйти вслед за собой. Кажется, когда-то давно мне нравилась ночь. Словно совсем в другой жизни.. * * * Бессонница. Который день подряд. После одного странного сновидения. В тот раз мне снился странный человек, что настороженно наблюдал за течением по небу ночного светила. Лицо его будто бы было мне смутно знакомо, но каждый раз детали этого сна ускользали от меня. А ещё слова. Много, много слов. О любви. О чувствах, в которых он сгорал без остатка. О женщине, особенной женщине. Миловидное бледное личико, окаймлённое кудрями, также проскользнуло в моём сне. Странное желание сделать зарисовку странного человека и таинственной женщины вело мою руку, прорисовывая детали, которые я сумел упомнить. Даже некоторые фразы я помнил почти что дословно. Записать их казалось мне чем-то естественным, само собой разумеющимся. Совсем уже уработался в хламину. Сны какие-то, чёрт знает что. На следующей неделе точно наведаюсь к доктору.