Плоть

Choke on guilt that's far       too good for you Say one word I'll laugh and       bury you And leave you in the place Where you left me*       Дыхание Марси изменилось. Энн почувствовала это сквозь сон. Вздрогнула и широко открыла глаза, уставившись в белеющий в ночи потолок.       Ей было страшно.       В тёплом и густом мраке комнаты тело любимой ощущалось едва различимой опасностью: недлинные волосы разметались по подушке, веки подрагивали, а пальцы судорожно сжимали край общего одеяла. Марси превращалась.       Энн приподнялась на локте, убирая тёмные пряди за ухо подруги, в надежде увидеть спокойную серость ее глаз. Но та не просыпалась, находилась в плену своего кошмара, вызванного приближением трансформации.       Очень скоро она откроет глаза, и в них не будет обычной теплоты. Только мрак голода.       Очень скоро она зарычит, скаля зубы.       Девушка зябко поёжилась, натягивая одеяло на плечи. Она хотела спрятаться, но ничто не могло спасти ее от предстоящего. Спасти от дикой боли.       Энн знала о том, во что ввязывается с самого начала. Когда их с Марси отношения только начинались, подёрнутые дымкой сахарной влюблённости. В каждом робком прикосновении чувствовалась угроза, за каждым невинным поцелуем пряталась опасность. То, как Марси втягивала запах волос, как слегка царапала кожу спины - всё выдавало в ней хищницу.       Марси понятия не имела о чудовище, что жило внутри неё, просыпаясь изредка, чтобы подкрепиться не самоотверженной любовью подруги.       Но её тёплой, трепещущей плотью.       Марси содрогнулась всем телом. Любимые глаза открылись, и Энн увидела, как радужку нежно-серого цвета затопляет могильной чернотой. Девушка вжалась в перину, но судьба сегодняшней ночи была предрешена давно. Сложена яркой генетической мозаикой в картину алой боли.       Низкое рычание разорвало тишину тёмной комнаты, покрывая кожу Энн липким холодным потом. Горячие пальцы любимой обвились вокруг тонкого запястья, сжимая нежную кожу до синяков. Марси встрепенулась, и ловко вскарабкалась на подругу. Несколько долгих секунд девушки не шевелились. Одна впала в оцепенение, пытаясь контролировать разрываемое ужасом тело. Она знала, что если не закричит, не начнёт вырываться, то Марси будет медленной, будет смаковать её, вылизывая и высасывая. Но стоит ей проявить сопротивление - когти и зубы будут рвать в отчаянном остервенении.       Ещё один низкий рык разнёсся в ставшем вдруг плотным воздухе. Тьма давила на плечи, забивая дыхательные пути густотой ужаса. Энн всхлипнула, не сумев сдержать звук внутри. Ей всего лишь нужно было пережить эту ночь. Утром они обе будут в порядке, Марси поцелует её в плечо, предлагая испечь лимонный пирог, Энн ответит коротким кивком, чуть сжимая влажную горячую руку.       Но сейчас Марси нужна плоть.       И Энн даст ей то, в чём девушка отчаянно нуждается, ни на секунду не переставая любить собственную невольную мучительницу.       Жаркие губы коснулись шеи, будто Марси не знала точно, что именно ей нужно делать. Энн подняла руку, медленно и неспешно. Ладонь легла на затылок, и она прижала девушку к себе ближе.       - Давай, — лёгкий шёпот показался криком в замершей ночи. Энн знала, что Марси в этом состоянии подобна животному, дикому, неразумному, жестокому. Но нежные интонации любимого голоса пробивались сквозь пелену трансформации.       Губы обхватили бархатистую кожу, посасывая. Приятно. Тело выгнулось само собой навстречу удовольствию, пальцы перебирали волосы на затылке Марси. Сердце учащённо билось в груди, разгоняя по телу кровь с привкусом хвои и железа. Кровь, которой так жаждет подруга.       Клыки, чуть выгнутые внутрь, острые и длинные, проткнули кожу. Боль была едва заметной. Кольнула и отступила. Марси втянула кровь в рот сквозь ранки и утробно зарычала.       Энн старалась расслабиться, но страх никуда не уходил, а тело сковало ожиданием мучений. Марси почувствовала напряжение. Её пальцы отпустили онемевшие запястья, чтобы впиться в оголённые плечи длинными жёсткими когтями, в которые на эту ночь превратились её подстриженные ноготки. Кровь пачкала белоснежную подушку, Энн закусила губу, чтобы спрятать вырывающийся крик внутри, пока жадный рот Марси слизывал горячие капли с её плеч.       Подруга ткнулась носом, вымазанным в крови, куда-то за ухо, и Энн не выдержала. Она упёрлась руками в грудь Марси и со всей силы толкнула прочь. Но дрожащие руки не смогли усмирить подругу, соскользнули вниз, и Марси впилась острыми зубами в кожу, вгрызлась, словно обезумевшая. Кровь хлестнула её по лицу, а девичий крик разнёсся в темноте далеко за пределы спальни.       Марси вырывала куски зубами. Всё её лицо заливала кровь, чёрные глаза втягивали в свою бесконечную тьму, а кричащая, уничтожающая разум боль в теле сводила Энн с ума. Девушка кричала и кричала, пока горячие окровавленные губы не прижались к её рту, принеся с собой тяжёлый вкус соли.       — Тише, — хрипло прошептала Марси, оторвавшись от губ подруги. — Тише, милая.       Её животный голос полоснул лезвием по груди, выпуская наружу скопившуюся боль. Энн разрыдалась, смывая слезами собственную кровь с лица.       Марси осторожно сползла по её телу ниже, откинула одеяло в сторону, открывая молочно-белый живот. Её когти осторожно коснулись кожи над пупком, но Энн даже не заметила. Не вздрогнула. Её тело и так сотрясали беззвучные рыдания.       Лёгкий поцелуй тоже остался незамеченным. Марси принюхалась, выбирая место для укуса, и Энн, наконец, обратила на неё внимание. Дрожащие пальцы коснулись подбородка Марси, когда она произнесла:       — Пожалуйста, не мучай меня.       Марси кивнула, обнажила вымазанные алым клыки и впилась в плоть, заставляя Энн выгнуться дугой, заколотить руками по кровати, впиться в простынь пальцами.       Боль была невыносимой.       Марси рвала кожу живота, пытаясь пробраться внутрь, попробовать на вкус органы, спрятанные глубоко в теле. Рана росла. Её рваные, неровные края увеличивались, а боль и жжение топили сознание в холоде оцепенения.       Волосы Марси слиплись от крови. Она оторвалась от раны, но лишь для того, чтобы заменить зубы пальцами. Медленно сунула их внутрь, с каким-то безумным восторгом наблюдая, как они исчезают в ране.       Кровь толчками выплёскивалась из тела, конечности немели, а лицо выглядело выбеленной маской. Энн больше не кричала, пока любимая рвала её на части, насыщаясь сладкой плотью – не было сил. Она лишь безучастно смотрела в потолок, изредка моргая. Слабость от сильной кровопотери притупила чувствительность, а жуткий хруст и влажное хлюпанье добавляли происходящему щемящей атмосферы нереальности. Голова кружилась, и девушка то и дело теряла собственные мысли, секундами выпадая из реальности в темнеющую пустоту беспамятства.       И пока Марси ласкала её там, в глубине тела, где никто и никогда не дотрагивался, пальцами и языком трогая кожу изнутри, изучая органы, Энн скулила от этого странного единения. От смеси близости и боли. До самого утра борясь за каждый мучительный вздох, проклиная медленно уходящую ночь.       Она ждала избавления. Ждала солнце.       — Детка? — тихим шёпотом разбудила её Марси.       Энн нехотя открыла глаза, с трудом поднимая руку от постели. Во всём теле ощущалась ломающая кости слабость, но кожа была чистой. От ран не осталось и следа.       — Дай мне семь секунд.       Голос звучал хрипло, не похоже на неё. Марси озабоченно вгляделась в тёмные глаза.       — Заболела?       Энн отрицательно покачала головой, а Марси прижала дрожащие пальцы подруги к губам.       — Я сделаю завтрак. Ты хочешь ещё подремать?       Марси подтянула одеяло выше, укрывая любимую. Она коснулась покрытого испариной лба, осторожно пропустила длинные волосы сквозь пальцы. В каждом действии и взгляде сквозила нежность.       Неподдельная любовь.       Девушка поднялась с кровати, оставляя Энн отдохнуть. Но у двери обернулась.       — Знаешь, мне снова снился тот сон. Ужасный кошмар. Будто я разрывала твоё тело зубами и когтями, будто я пожирала тебя. Я пыталась проснуться, но не смогла. Он был таким реалистичным.       Энн посмотрела любимой в глаза, ни секунды не раздумывая над ответом.       — Всего лишь сон, малышка.