Три осени

С уроков я сбежал. Тетя Мика была на работе, поэтому я преспокойно вошел в дом, не боясь быть застуканным с поличным. Бросив свою сумку в просторном холле и стянув ботинки, я ринулся вверх по лестнице, планируя спокойно покурить травку у себя в комнате. Перепрыгивая через две ступеньки я, носом в нос, а точнее говоря, носом в торс, столкнулся с каким-то молодым мужчиной. Отпрянув, я в молчаливом изумлении уставился на него. Светлые волосы рассыпаны по плечам, синие глаза. На носу едва заметные пятнышки веснушек. У него была светлая кожа и женственный изгиб губ. Мы удивленно разглядывали друг друга. В напряженной тишине пульсировало напряжение. Я даже успел достаточно сильно испугаться, так как видел этого человека впервые и совсем его не знал. Посторонних в нашем доме никогда не было. Только близкие друзья тети Мики, наши соседи и мой друг Саймон. Послышались шаги. Кажется, тетя Мика торопливо сбегала по лестнице. Так она дома? Вот же новость! -Дорогой, ты забыл свою ленту для вол… — тетя Мика замолчала на полуслове, увидев эпичную молчаливую сцену, котрая разыгралась на лестнице нашего фамильного особняка. На плечи тетя накинула алый пеньюар, волнистые волосы рассыпались по плечам. При мне она всегда укладывала их в элегантную высокую прическу. Макияж был слегка размазан. Губы чуть-чуть припухли от поцелуев. Про себя я лишь горько усмехнулся. Кажется, тетя Мика не все мне не рассказывала о своей жизни. Хотя я не интересовался никогда тетиными связям, но все же как-то обидно стало — что в этом такого, в конце концов? Могла бы уже и рассказать о своем молодом любовнике. Хотя я смутно подозревал, почему она этого не сделала. Парню, что стоял передо мной, смело можно было дать лет тридцать. Может, чуть больше. Тёте Мике было сорок пять и хоть она до сих пор была необычайно красива, ее красота уже начинала увядать. Боялась моего осуждения, конечно, но кто я такой, чтобы осуждать ее? Я глянул на мужчину и робко улыбнулся. Его губы дрогнули в ответ и что-то внутри меня замерло, потому что на один миг мне показалось, что я уже где-то видел это лицо. — Генрих, ты… Все так неожиданно… Я не слушал растерянное блеяние моей тетушки, а всматривался в лицо незнакомца и все сильнее убеждался в том, что уже видел его где-то раньше. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что парень тоже перестал улыбаться и в свою очередь стал разглядывать меня. -Это и есть твой непутевый племянничек? — с насмешкой в голосе, совершенно неожиданно спросил он. Я чуть не подавился воздухом и гневно уставился на тетушку, которая в свою очередь недобро побледнела, что предсказывало наступающий обморок. — Кто этот человек, что ты рассказываешь обо мне какие-либо подробности? — грубо спросил я, испепеляя взглядом Микиного хахоля. Я мгновенно потерял к нему симпатию. — Генрих, прошу тебя, ты не так все понял… — Теть, это все слишком банально. Мне наплевать с кем ты спишь, но кто, черт возьми, давал тебе право обсуждать меня со своими любовниками?! Боже, да что тут вообще происходит? Она же мне как сестра практически! А этот самодовольный тип стоит и скалится, прислонившись к перилам. Тетя Мика побледнела еще сильнее и тихо сказала: — Генрих, сейчас ты возмешь себя в руки и спустишься вниз на кухню вместе с Джоном, — она кивнула на своего любовничка, который ни разу за это время не посмотрел на нее, а пялился на меня. — Я спущусь через десять минут, и мы все обсудим. С этими словами она зашагала вверх по лестнице. Наверняка она пойдет в свою спальню. Мне вдруг стало неприятно, когда я представил, как моя ненаглядная тетушка трахается с этим молодым кобелем. Мерзость какая, Господи. — Иди вперед, — коротко сказал Джон, отлепляясь от перил. — Мне обязательно идти первым? — буркнул я. На самом деле мне не хотелось, чтобы этот тип дышал мне в затылок. От него не исходило никакой угрозы, но мне почему было неприятно, когда он смотрел на меня так… Так оценивающе. — Я не знаю в какой стороне кухня, вот поэтому и прошу идти тебя впереди. Я тихо скрипнул зубами- да, действительно, откуда он мог знать, в какой стороне находится кухня, ведь он не чай приходил сюда пить. Джон вдруг рассмеялся. Я опешил. Остановился и бросил на него косой взгляд через плечо. — Ты так похож на злого петушка, но с такими глазами ты бы скорее походил на собачку, — пояснил он своей смех и ещё громче загоготал из-за моей злобы, которая, вдимо, очень явно отразилась на моем лице. Хотя я его понимаю: вечно взлохмаченые вьющиеся волосы, помятая школьная форма, да еще эти дебильные очки — я представлял собой не очень приятное зрелище. Стиснув зубы я развернулся и стал спускаться вниз, начисто стараясь игнорировать хихиканье, которое раздавалось у меня за спиной. Зайдя в просторную светлую кухню, совмещенную со столовой, Джон сразу же развалился на высоком стуле, по-хозяйски оперевшись локтями о широкий стол. — Так тебя правда зовут Генрих? — с неподдельным интернсом спросил он. — А тебя правда зовут Джон? — съязвил я в ответ, копаясь в холодильнике, в поисках еды. Обернувшись я застыл, так как Джон смотрел на меня какими-то странными глазами. В них читалось подозрение и смешанное чувство тревоги. — Даже если меня зовут иначе, точто это меняет? — Что это меняет? — переспросил я. — Это меняет все, поверь мне. Мужчина неопределённо хмыкнул и стал разглядывать свою ладонь. — Ты же с ней ради денег? — неожиданно даже для самого себя ляпнул я. Ляпнул и испугался. А он, как ни в чем не бывало, засмеялся, и его глаза сделались очень веселыми. Эдакий дорый дядя с восхитительными глазами. — Какой же ты недоверчивый. А как же любовь? — спросил он, с интересом следя за моей реакцией. — Ты не любишь тетю Мику, — отрицательно мотнул я головой. Я в это не верил. Ну не было в нем этого тихого любовного обожания. Он даже не повернулся в сторону Мики, когда та сбежала к нам по леснице в пеньюаре с растрепаными волосами, а как приклеенный разглядывал меня. Этот Джон определенно точно преследовал какую-то цель. — Откуда тебе знать? — вновь спосил он. — Ты сам хоть любил кого-нибудь? — Не твое собачье дело. Мы были на достаточно большом растоянии, но я смог разглядеть синее пламя в его глаз. Его что, так забавляет разговор со мной? Я непроизвольно сглотнул, проклиная тетю Мику, которая так долго не спускалась. Черт, но ведь прошло всего пять минут. — Такие как ты любят деньги больше, чем женщин, — тихо сказал я, глядя в его глаза, полыхающие холодным огнем.- И что только она нашла в тебе… Джон усмехнулся. — Многим женщинам нравится, когда к ним относятся пренебрежительно, ведь так? Возможно, твоя тетушка из этой категории. — Вновь ухмыльнувшись сообщил он мне. Я оторвал свой зад от раковины о которую опирался и сел за стол напротив Джона. — Прошло десять минут знакомства, а я уже терпеть тебя не могу.- сказал я ему и сам удивился, как легко мне это удалось произнести не смутиться при этом. Я снял очки и начал протирать стекла салфеткой. — Мика говорила, что ты любишь уличные гонки, это так? — спросил Джон, с интересом наблюдая за моими манипуляциями. Если честно, меня стал напрягать этот тон и эти манеры. Учительский такой, не очень приятный. Он тут уже словно хозяин. Меня это неимоверно бесило. — Да, — спокойно ответил я, вновь надевая очки. — Это тебя так волнует? — Нет, просто интересно, — быстро ответил он. — Такой милый юный цветочек и вдруг в уличных гонках, поверить не могу. Хмыкнув, он продолжил: — На твоем месте я бы сидел и не высовывался, а ты словно ищешь приключений на свою задницу. Я разве не прав? Уличные гонки- это довольно-таки опасно и не всегда легально. Сколько раз Мика вытаскивала тебя из участка и платила за тебя штрафы? — Знаешь, Джон, тебя это точно не касается. — Тихо ответил я, при этом стараясь не смотреть на него. Я чувствовал тихо закипающую где-то внутри меня злость, которая вскоре могла поглотить и разум. Я этого очень боялся. В ярости я могу и не такое выкинуть. — Сколько же тебе лет, малыш? Глумится, козел. — Шестнадцать. — Оу, — он притворно смутился. — Я думал, что тебе и пятнадцати нет. Его холодные голубые глаза опастно сверкнули. — Мой возраст вовсе не означает, что я не смогу набить твою самодовольную напыщеную морду. — Зло ответил я ему. Но Джона мой ответ вовсе не смутил. Кажется, что вся эта ситуация наоборот его очень сильно забавляет. — О, ты все еще несовершеннолетний подросток, малыш. Не забывай об этом. Он подмигнул мне, а меня всего передернуло от злости. Господи, да что же со мной такое. Этот гнусный тип играе на моих нервах, как на сломанной скрипке. — Ты красишь волосы что-ли? Типа модно так? — спросил я, чтоб хоть как-то отвлечься от своей злости. Это был довольно-таки уместный вопрос. Волосы у Джона были блондинистые, с золотым отливом, которые каскадом падали ему на плечи и доходили, но середины лопаток. Брови и ресницы были такие же и, возможно, его глаза из-за светлых ресниц могли бы казаться невыразительными, если бы эти ресницы не были столь длинными. Просто нереально длинными. Они закручивались вверх и его взгляд казался бы дружелюбным и открытым, если бы не это холодное синее пламя, которое плескалось в его глазах. — Нет, я не крашу волосы. — несколтко удивленно ответил Джон. — Ясно. — кивнул я. В этот момент в комнату вошла тетя Мика. Ее волосы были идеально уложены в высокую прическу, макияж подправлен, а платье с бежевым отливом подчеркивало изящные хрупкие плечи. — Мальчики, — начала она говорить, как только вошла в кухню.- Я вижу вы поладили. Мы синхронно кивнули головой. — Это замечательно! — воскликнула она тут же расцветая. Тетя подошла к Джону и поцеловала его в щеку. Во время этого гороткого поцелуя я на мгновение глянул в его глаза и тихо вздрогнул: его взгляд был скучающим, словно весь его вид говороил о том, как он устал от этой женщины. Я опять начал злиться, потому что понимал, что я бессилен что-либо изменить. Кажется, Мика успела влюбитбся в этого ублюдка, не понимая, что она для него лишь кошелек с деньгами. — Генрих, милый, — обратилась тетя ко мне, сев на стул рядом с Джоном. — Знакомство произошло несколько иначе, чем мне хотелось бы, но это не столь важно сейчас. Уже не важно. Нам нужно сообщить тебе нечто важное. — Я весь во внимании. — Мы встечаемсяч около трех месяцев. Прости, что не рассказала тебе о Джоне раньше. — И? — И мы хотим пожениться. Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. У меня было такое чувство, словно меня обдали ледяной водой и тут же бросили в пекло. Она что, не понимает что-ли?! Этот проходимец использует ее, ему нужны ее деньги. Как можно быть настолько слепой? Я в неописуемом изумлении переводил взгляд с тети Мики на Джона и обратно, понимая, что все уже потеряно. Знай я об этом Джоне раньше, то, возможно, мне бы удалось повлиять на тетку, но теперь… Передо мной сидело два человека: одна влюбленная дура и один влюбленный дурак. Только различия были в том, что Мика была влюблена Джона, а Джон был влюблен в Микины деньги. Я выдохнул. Наверно, все эти мысли были написаны на моем лице крупным шрифтом, так как тетушка резко встала и тихо сказала: — Перед тем, как что-либо ответить, хорошенько подумай, Генрих. Твое мнение для меня очень важно, ты же знаешь. Именно мнение, а не твои заскоки. Как с этими гонками… — Замолчи, — тихо сказал я. Тетя Мика мгновенно заткнулась и испуганно уставилась на меня. Между мною и женщиной, которую я люблю как сестру и мать, возникла преграда, в виде высого блондина с синими глазами, который беспристрасно смотрел на меня сейчас. — Счастья вам, — со злостью процедил я. Джон ухмыльнулся. Тетя Мика беспомощно опустила руки. Я был готов придушить его голыми руками. Испепеляя их взглядом я медленно встал из-за стола. Резко развернувшись, я направился к выходу. Как только я оказался на улице, мои ноги сами понесли меня по направлению к дому Саймона.