The Phantom of the opera: Call of duty style

ЗА ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ ДО НОЧИ ВЫСТУПЛЕНИЯ Роуч проснулся от чириканья птиц и яркого солнечного света. Парень застонал: еще слишком рано просыпаться. Он выдохнул. Первая репетиция должна была пройти сегодня, и голубоглазый был на взводе. На сцене у них с Соупом должны были произойти кое-какие немного интимные сцены, прямо перед зрителями. Роуч прикусил губу, понимая, что день будет крайне долгим и тяжелым. Молодой сержант откинул одеяло и взглянул на своего соседа по комнате, Кемо, который все еще спал. Роуч тряхнул головой и улыбнулся: Кемо мог спать при любых обстоятельствах, что, с учетом того, что он солдат, не очень-то и хорошо. Роуч поднялся, сбросив на кровать одеяло, и направился к душевой. *** Роуч вышел из душа освеженный и готовый к новому дню. Кинув на кровать свои вещи, сержант вновь глянул на своего соседа. Пробуждение Кемо — одна из его самых любимых частей дня: он спал, как убитый! Роуч выдохнул и взял свой телефон. Он знал одного человека, который мог разбудить вообще кого угодно. — Слушаю? — Эй, Гоуст. Ты не мог бы мне помочь? — В чем же? — Помоги мне разбудить Кемо. — ...Окей, скоро прибуду. — Спасибо, чувак. Положив телефон, Роуч улыбнулся. Гоуст его лучший друг и — хвала небесам! — всегда готов помочь. Раздался стук в дверь. Роуч взялся за ручку и открыл дверь, пропуская лейтенанта. Парень в маске глянул на друга. — Йоу, чувак. Роуч фыркнул. — Как думаешь, насколько ты американец? — Не знаю, — пожал плечами тот, — но я больше американец, чем ты. Гэри усмехнулся, когда Гоуст прошел мимо него и остановился возле Кемо. Он нахмурился, смотря на спящего, думая, что пробуждение должно пройти как-то необычно. Британец оглядел комнату и, так и не найдя ничего тяжелого, чем можно было бы ударить Кемо, решил сделать кое-что получше. Гоуст стал отходить, пока не уперся спиной в стену. Роуч с опаской смотрел на него. Британец же не собирается сделать это... или нет? Гоуст рванул с места и прыгнул и Кемо с криком «БАНЗАЙ!». Когда Саймон придавил своим весом Кемо, последний вскрикнул и свалился с кровати. — КАКОГО ХЕРА?! Лейтенант не смог сдержать смех, наблюдая за реакцией парня. Тот поднял взгляд и увидел Гоуста, катающегося на его кровати. — Гоуст! Что, блять, с тобой не так?! — Без понятия, спроси мою маму, — отозвался он. Роуч залился смехом. Саймон, конечно, тот еще мудак, но такой родной. Кемо хлопнул ладонью по своему лицу и, встав, направился в ванную. Гоуст стер слезы и расслабился на кровати парня, мельком взглянув на сержанта. — Итак... — начал Гоуст с ухмылкой, — ты волнуешься из-за сегодняшней сценки с капитаном? Роуч покраснел. Будучи его лучшим другом, Саймон следовал своей «миссии»: знать все об этом парне. Используя свои превосходные шпионские способности, Гоуст быстро обнаружил, что Гэри, будто юная школьница, запал на командира. — З-заткнись, — выпалил Роуч, еще больше краснея. — Заставь меня, — усмехнулся лейтенант и засмеялся, когда Гэри опустил голову, зная на все сто, что сержант ему ничего не сделает. — К тому же, мне больше нравится капитан, чем тот придурок, с которым ты встречаешься. Парень выдохнул. Абсолютно все на их базе были в курсе, что Гоуст и Мит ненавидели друг друга. Когда Роуч объявил своему другу, что он теперь встречается с Митом, Гоуст попросил нескольких офицеров полиции упрятать его в тюрьму, дабы лейтенант не убил ненавистного мужчину. — Гоуст, он не такой уж и плохой... — начал Гэри. — Не такой плохой? Парень, в каких же ты розовых фантазиях живешь! Он подонок, отброс общества — он ебет все, что движется! Лучше ему не трахать тебя, или я... — У нас не было секса, Гоуст! Он думает, что я слишком невинный... или что-то типа того, — произнес сержант, закатив глаза. Саймон усмехнулся. Он знал все об этом сержанте, но не про его «невинность». Парень танцует, пьет и курит при одном и для одного. Гоуст знал, что его друг — самая настоящая приманка, и задача лейтенанта, как его «старшего брата», — защищать и оберегать его от всяких мразей. Но, к сожалению, Гоуст не смог уберечь его от Мита. — Но знаешь.... — начал Роуч, усевшись рядом с Саймоном, — я думаю, что мы скоро с ним расстанемся. Гоуст окинул парня удивленным взглядом. — Почему ты так думаешь? Роуч прикусил губу; он знал, что лейтенант забеспокоится от этих слов. — Мне кажется, что у него роман с Ройсом. Молчание Гоуста заставило сержанта занервничать. Всякий раз, когда британец так долго молчал, кто-то в итоге оказывался зарезанным. — Черт возьми, Роуч! Заставь его рыдать; нет, даже так: я сделаю это за и для тебя! — Саймон хотел было встать, но Роуч остановил его, сжав руку лейтенанта. — Гоуст, пожалуйста, не делай этого. Я не очень-то и хочу объяснять остальным, почему в твоей комнате труп. — Доверься мне: я не оставлю тело в своей комнате. Я перенесу его в комнату Ройса. Сладкая, сладкая месть... — объяснил Саймон с опасной ухмылкой. Гэри прикрыл глаза. Однажды он усадит лейтенанта и объяснит, что он не может решать абсолютно все свои проблемы при помощи оружия... или ножа... или кулаков! Кемо вышел из ванной и бросил вещи на Саймона. Перевернувшись, последний скинул вещи на пол. — Давайте, суки, идем на репетицию и как можно скорее покончим с этой хренью. Роуч и Гоуст поднялись и последовали за Кемо в Лондонский оперный театр. *** — Отлично, похоже, все здесь, поэтому давайте начнем репетицию, — произнес Прайс после проверки посещаемости. Мужчины застонали, и старик нахмурился. — Хватит быть такими неженками! Поднимайтесь на сцену и за работу! Соуп и Николай фыркнули, прикрывшись ладонями. Старый добрый Прайс — всегда единственный, кто действительно ответственно подходит к делу. — Сегодня мы будем репетировать песни и сцены «Зеркало» и «Призрак оперы»... Ну, вы, ребята, понимаете. Соуп, Роуч, Мит! Шевелите задницами, на сцену! Вперед! — сказал Прайс, хлопнув. Джон закатил глаза от его выходки; все заняли свои места. Перед тем, как покинуть закулисье, капитан заметил, что Роуч немного нервничает. Соуп приблизился к нему и шепнул: — Эй, Роуч... Сержант вздрогнул и обернулся на голос. Краснота с его щеку моментально спала, когда он взглянул в глаза своего капитана. — Да, капитан? — произнес Гэри, а его голос чуть подрагивал. — С тобой все в порядке? Ты выглядишь как-то... странно. — МакТавиш положил ладонь на лоб парня, сверяя его температуру со своей. — Жара вроде нет... — Не беспокойтесь, сэр. Все хорошо. Я просто немного нервничаю, — объяснился сержант, заставляя себя успокоиться. — Не переживай. Я верю в тебя, — улыбнулся Соуп. Роуч чувствовал, что его сердце готово выпрыгнуть из груди от слов капитана. «Не упасть в обморок, не упасть в обморок...» — мысленно повторял парень, в ответ улыбнувшись Джону. — Хорошо. — Отлично, а теперь время выходить, — с этими словами Соуп покинул сержанта, занимая свою позицию. Сержант глубоко вдохнул, успокаиваясь. Он вышел на сцену и встал на свое место рядом с туалетным столиком. Он взял одну из расчесок и стал расчесывать свои короткие коричневые волосы. Вскоре заиграла мелодия для песни «Зеркало». Роуч услышал голос Соупа, поющий текст: — Дерзкий юнец, раб глупой моды, жаждет вкусить славы. Светский фигляр, поклонник жалкий, делит мои лавры. Роуч вздохнул и запел в тембре сопрано: — Ангел, я слышу, это чудо. Ты, правда, был рядом. Ангел, мой дух был слаб. Помилуй... Выйди ко мне, мастер! Соуп продолжил: — Льстивое чадо, приблизься, знай, от чего я в тени! Видишь свое отраженье — я ведь там, внутри! Роуч развернулся в сторону огромной коробки, накрытой занавеской (их слабая попытка заменить зеркало). Сержант сглотнул; он знал, что Соуп стоит за этим занавесом, готовый провести его сквозь «зеркало». Шатен отбросил прочь все мысли об этом и начал петь: — Музыки ангел, добрый гений, ты — мой венец славы. Музыки ангел, стань же зримым! Выйди ко мне, ангел... Роуч услышал, как кто-то в зале вздохнул, очевидно втянувшись в представление. Гэри проигнорировал его и сосредоточился. — Мы неразлучны, следуй, мой ангел, за мною. На последней строке ладонь Соупа медленно появилась из-за завесы. Роуч застыл: он был заворожен глубоким голосом капитана с его шотландским акцентом. — Чей это голос? — сказал Мит, произнося свои строки в точности как Рауль, в то время как пытался открыть дверь. — Кто там внутри? Роуч проигнорировал Мита и стал медленно шагать к Соупу; ничто больше не волновало сержанта: он был сосредоточен на Джоне. — Да, я твой музыки ангел... Следуй, мой ангел, за мною. Гэри плавно поднял свою руку и приблизился к капитану. — Кристина! Кристина! — звал его Мит. — Следуй, мой ангел, за мною... Как только Соуп пропел последние слова, Роуч нежно взял его за руку и позволил себе оказаться затянутым за занавес в тот момент, когда Мит все же ворвался в комнату. Сцена погрузилась во тьму, и солдаты ОТГ захлопали и закричали. Роучу показалось, что он слышал возглас Гоуста, но сам парень был в трансе. Он и его капитан все еще держались за руки, и Соуп окинул его ласковым взглядом. Сержант почувствовал, как вновь краснеет. Кемо подал паре сигнал, и они заняли свои позиции на самодельной лодке, когда заиграла мелодия для песни «Призрак оперы». Занавес поднялся, и Роуч начал петь: — Он жил в мечтах моих, в душе царил... Во сне он звал меня, в свой мир манил. Быть может, это сон? Но знаю я, что Призрак оперы в моей душе — он часть меня. Вся песня была ироничной для Роуча: ему порой снился его обожаемый капитан. Эти сны начинали пугать его из-за своей реалистичности. Гэри прекратил все размышления и сфокусировался на голосе Джона. — Сплелись два голоса в один дуэт. И власти чар моих предела нет. Твой взор стремится вспять, ко свету дня... Но Призрак оперы в твоей душе — он часть тебя. Гэри глубоко вдохнул и после небольшой паузы запел: — Твой лик внушает страх толпе людской. Я маска для тебя... — Я голос твой, — продолжил Соуп, когда сержант остановился. — Твой/мой лик и голос мой/твой разнить нельзя: ведь Призрак оперы в моей/твоей душе — он часть меня/тебя... Соуп и Роуч синхронно пели в последнем куплете, и для сержанта это была одна из самых прекраснейших вещей, которые он когда-либо слышал. Он едва различил голос Арчера и Тоуда, поющих вне сцены «Призрак оперы, он здесь! Берегись, Призрак оперы...». После того, как Арчер и Тоуд закончили, Соуп продолжил петь: — В своих фантазиях знала всегда, что человек и тайна... — Внутри тебя, — подхватил Гэри. И вновь слились два голоса: — И в этом лабиринте, где мрак везде, есть Призрак оперы в моей/твоей душе — он часть меня/тебя. Оба покинули лодку, оказавшись в логове Призрака. — Пой, мой ангел! — пропел Соуп, стоя позади Роуча. — Он здесь... — Запел сержант, когда Джон обнял его сзади за талию. — Он часть меня, — он повысил голос. Соуп заставлял парня петь, а голос Роуча становился все выше и выше, пока он не пропел последнюю ноту. После этого в театре повисла тишина, и Соуп стал петь последний куплет: — Ты предстала пред престолом священных уз... Этим царством всецело владеет лишь муза. Муза... Не случайно ты пришла в мой сокрытый мир! Лишь однажды, услышав тебя, я желал быть с тобою, ведь ты для меня словно муза. Ты муза... муза... В конце куплета Соуп нежно сжимал руки Роуча, вглядываясь в его глаза. Ни капитан, ни сержант не были уверены, что делать дальше, но внезапно оба слились в поцелуе. Роуч не обращал внимания на удивленные взгляды, обвив руками шею капитана, и Соуп обхватил руками стройную талию Роуча. Тот чуть откинул голову, углубляя поцелуй. Эти мгновения тянулись как целая вечность; они разделились, немного тяжело дыша. Роуч взглянул в его глаза и увидел в них восхищение и (это он видел крайне редко в глазах Мита) любовь. Парень покраснел. Краем глаза он заметил шокированные лица остальных. Гоуст выглядел гордым, а вот Мит был в ярости. Роуч мысленно усмехнулся: он прислонился и вновь поцеловал Джона, вдыхая его запах. Когда все это происходило, карандаш в руках Мита треснул. Кто-то поплатится за сделанное по максимуму!