Последняя вязка

      В просторный кабинет ветеринарной клиники вошёл мужчина лет сорока, ведя за собой восточноевропейскую овчарку немалого размера. Остановившись у приёмного стола, он нервно оглядел помещение. Неподвижно сидящий человек, который был так занят бумагами, что не сразу заметил клиента.         Поприветствовав кивком, Грегори обратил внимание на животное, мирно сидящее за спиной незнакомца. Здоровый кобель с прекрасным экстерьером и хорошей конституцией вертел мордой по сторонам, постоянно высовывая длинный розовый язык. Врач сразу отметил необычно спокойное поведение пса, ведь его пациенты, неважно какого вида, пугаются, прижимают уши и даже дрожат от страха.         Думать над тем, что привело клиента в клинику, долго не стал. Спросил прямо, снова отметив, что владелец очень нервничает и, кажется, ему трудно стоять на ногах. На эту мысль ветеринара навело постоянное напряжённое переступание с ноги на ногу.         - Что у вас случилось? – пот выступил на висках мужчины блестящими капельками.         - Да вот, кастрировать хотел нашего Маркиза, - ветеринар ещё раз взглянул на пса.         - Причина? – Грегори терпеливо ждал ответа, желая переубедить хозяина. Ведь тот мог постоянно вязать кобеля и получать за это неплохие деньги, учитывая один только внешний вид животного и наверняка хорошую родословную.         - Понимаете, я человек занятой, и времени у меня мало. Гулять с ним есть кому, а вот вязать физически не успеваю, а он воет, ему хочется. Жалко смотреть, мучается, - Грегори тут же понял, что владелец что-то не договаривает, но отказывать клиенту он в любом случае не стал бы.         - На голодной диете выдержали двенадцать часов? – хозяин завертел головой. - Тогда оставьте его здесь, завтра в это же время заберёте, намордник имеете?         - Он дружелюбный, - дрожащий голос, коим сказано простое словосочетание, снова заставил усомниться в словах этого человека, но врачу не оставалось ничего другого как кивнуть и взять в руки поводок.         Отведя пса в клетку дневного стационара, он занялся делами. Периодически его отвлекали коллеги и новые посетители. Из головы никак не уходило странное поведение клиента. А на счёт собаки складывалось впечатление, будто пёс впервые посещает лечебницу, такой спокойный.         Время приближалось к перерыву, и Грегори печально вздохнул, ведь машина сломалась, и обеда ему не видать до девяти вечера. Ветеринару стало настолько скучно, что он решил не тянуть с кастрацией, а чтобы сильно не тошнило, просто даст  меньшую дозу наркоза, а семенники обколет новокаином.         Животное не пришлось выпихивать из клетки и силком затаскивать на металлические весы. Оно послушно исполнило всё требующееся от него. Пока пёс мирно сидел на входе в операционную, отделанную белым кафелем, Грегори расстелил на полу пелёнку, потому что не поднимет один эти пятьдесят килограмм живого веса.         Кабинет, как обычно, закрыл, набрал в инсулиновый шприц прозрачный анестетик, чуть сбив пузырьки воздуха пальцем. В спину резко толкнули сильные лапы. От неожиданности хирург упал на живот, выронив шприц, который отлетел под аппарат УЗИ.         В ушах стоял невероятный шум от удара головой об пол и лая пса, который опёрся передними лапами ему на спину. Когти больно впились в тонкую ткань хирургической рубашки, царапая кожу, оставляя неглубокие ранки. Врача охватила паника, он растерялся, не зная, что делать. В ход пошли зубы. Маркиз кусал шею, уши, спину.         Ветеринар вскрикивал от боли, пытаясь выбраться из-под овчарки, которая казалась неподъёмной. Он чувствовал, как жгут рваные раны, как чешутся края. Боль прокатывалась по телу с каждым новым ударом сердца. Напор овчарки казался неукротимым, но всё же ему удалось сдвинуть пса с места, встав на четвереньки, он готовился к рывку вперёд, а там и до скальпеля оставалось не далеко.         Грегори думал, что собака сейчас разорвёт его на кусочки, так как челюсти овчарки крепко сомкнулись на хирургической штанине. Страх перед пациентом возрос до потолка. Кровь стучала в висках, на заднем фоне он слышал, как рвётся ткань, как её сдирают с тела чуть ли не с кожей, хотя и она там по-любому была.         Врач сорвался с места, но Маркиз прыгнул сверху, когти впились в плечи, затем поцарапав их, лапы свесились. Овчарка давила своим весом, заставляя пригнуться к полу, челюсти больно кусали шею. Грегори пробило холодным потом, ещё чуть-чуть и раны станут ещё глубже, а там и до позвонков не далеко. Кричать он не хотел, боясь напугать пса и спровоцировав тем самым на ещё более агрессивные действия, но терпеть уже не мог.          И он кричал, почти сорвав горло, которое не в силах заглушить лай. Он старался встать смирно через боль в ранах и не шевелиться, надеясь так более-менее успокоить животное. Кровь пропитала остатки ткани и тонкими струями стекала на пол. Грегори видел её и в этот момент невольно подумал, а не из-за подобного ли, хозяин решил кастрировать собаку?         Хватка ослабла резко, исчез этот невероятно громкий лай в этом помещении, где от стен легко отражается любой незначительный звук, превращаясь в эхо. Осталась только лёгкая заторможенность мыслей, да заболела голова. Раны на шее болезненно пульсировали и кровоточили. Белые клыки перестали терзать её.         Через минуту собака убрала морду напоследок слизав кровь, оставив на коже прохладное ощущение испарения влаги с которым смешивалось жжение рваных ран. Но не это волновало хирурга. Странное поведение пациента куда страшнее. Хотя всё тело искусано, панический страх слегка глушил боль.         Ветеринар молил Бога, чтобы животное отстало от него, не чувствуя, что на нём из предметов одежды осталась лишь хирургическая рубашка и то лоскутки, кое-где свисающие. Внутри всё сжалось, сердце отбивало чечётку. Грегори думал, что задохнётся. Мысли лихорадочно перебирали варианты дальнейшего развития событий.         Пёс вошёл резко, выдернув из Грегори болезненный вскрик. Движения Маркиза стремительно набирали темп, пока мужчина силился не упасть под таким напором, терпя адскую боль в заду. Член собаки постоянно давил вниз, стимулируя простату. От этого странного ощущения у ветеринара звёздочки появились перед глазами.         Но это чувство никак не скрашивало боль порванного ануса, из раны которого по ягодицам вниз стекала кровь. Сфинктер сжался в спазме, не позволяя мужчине расслабиться, чтобы хоть как-то унять боль. В прямой кишке всё жгло и горело. Ветеринар физически чувствовал, как узел собаки набухает, становится больше.         Но кто же мог подумать, что Грегори мазохист. Он и сам не знал подобную особенность в себе. Только сейчас он стал осознавать, что эта боль и принуждение вызывает какие-то странные, даже приятные ощущения в паху. От такого контраста кружилась голова, а пёс не останавливался ни на секунду. Мужчина чувствовал колоссальное напряжение мышц даже под такой длинной шерстью. Он не мог коснуться её, потому что просто упал бы, прогнувшись под тяжёлой собакой.         Врач хотел бы погладить Маркиза, потрепать за уши и даже чмокнуть в мокрый нос, потому что такое странное болезненно-приятное чувство он никогда не испытывал. Однако, для него было бы лучше, если боль всё-таки не была бы такой сильной. Прямая кишка болезненно растягивалась под напором разбухшего узла.         Половой член Маркиза по ощущениям перестал напоминать детородный орган, теперь похож на раскалённое копьё, доставляющее лишь боль. Когти передних лап впились в спину, пёс толкнулся последний раз. «Головка» наполнилась кровью по максимуму, от чего Грегори застонал, кусая губы, чтобы не закричать от боли.           Перед глазами резко потемнело, и мужчине пришлось приложить немало усилий, чтобы разлепить их. Ещё какое-то время, для врача – бесконечно долгое, он простоял вот так на четвереньках, чуть ли не падая под весом пса, который почти лежал на нём.         Спазм в прямой кишке сходил на нет, узел постепенно уменьшался в размерах, по крайней мере, Грегори почти не чувствовал «головки». Маркиз вышел из порванного отверстия и уселся на полу, вылизывая орган.       - Не удивительно, что хозяин решил тебя кастрировать, видать, надоело вязать с собой, - жмурясь от боли, проговорил врач, вытирая салфеткой смешанную с собственной кровью полупрозрачную сперму животного.         Хирург попытался встать, не с первого раза получилось, но когда ему всё же удалось, посмотрел на время и понял, что нужно скорее заметать следы, потому что перерыв приближается к концу. Терпя боль во всём теле от многочисленный рваных ран и жжения в заду, он кинулся искать другие штаны, пока пёс грыз косточку в стационаре.         Не успел он одеться, как позвонил тот самый горе-хозяин, сообщив ветеринару «хорошую» весть, что тот уезжает и не возьмёт с собой Маркиза, а оставить не с кем. Поэтому просит содержать его в стационаре до прибытия, естественно с повышенной оплатой.          Врач устало вздохнул и прилёг на кушетку в приёмной. Коллеги очень удивились, когда Грегори попросил отпустить в связи с плохим состоянием здоровья. Никто ничего не спросил о покусах на шее и проступающих пятнах крови на рубашке. Также никто не заметил алые пятна на задней стороне джинс.   ***         На больничном Грегори провалялся с неделю. Знакомый врач подшил прямую кишку без распространения информации за пределы палаты. Раны Грегори медленно заживали, особенно зад. Мысли мужчины заполнились думами об этом псе и его странных ощущениях. Для себя он решил, что его всё же привлекают новые сексуальные практики, и что он не против повторить.         Мужчина раньше времени вернулся к работе, не желая больше сидеть дома. Проходя мимо клетки Маркиза, он каждый раз останавливался, гладил по ушам пса и уходил, желая коснуться длинной мягкой шерсти ещё и ещё. Если он не останавливался, то кобель громко гавкал, призывая нахала вернуться и уделить ему немного внимания.         В конце третьей недели ветеринар желал кончить под этой собакой. Утром последнего дня врач пришёл с твёрдым намерением осуществить своё желание. Ему это казалось безумным, ведь он запросто мог потерять работу и получить статью, но адреналин, кипящий в крови, только добавлял жару.         Его, конечно, волновали плохо зажившие раны, поэтому он заранее поставил себе клизму и до ухода аптекаря взял ещё один флакон вазелинового масла. Мужчина еле дождался, пока коллеги покинут лечебницу. Всё это время он злился, бездумно слонялся по клинике, пару раз заглядывая в знакомую клетку.         Стоило только другим врачам покинуть лечебницу, как Грегори немедленно пошёл в операционную. Решив подготовить всё заранее, расстелил мягкое одеяло. Набрал хирургических инструментов и сразу рассчитал наркоз. Сняв штаны, смазал анальное отверстие вазелиновым маслом, отметив, что уже почти не больно прикасаться к сфинктеру.         Прежде чем завести пса в операционную, он решил насладиться сильным телом овчарки. Погладил пушистую морду, потрепал за ушами. Его немного дрожащие от волнения руки дотрагивались до лап, спины, холки. Пальцы с удовольствием погружались в длинную мягкую шерсть. Хирург с сожалением оторвался от своего занятия, заводя собаку в операционную.         Быстро скинув с себя штаны, снова встал на четвереньки. Он боялся, что Маркиз больше не захочет его, и он не осуществит своё желание. Питомец не спеша подошёл к Грегори, понюхал его лицо. Прохладный влажный нос слегка касался ткани не снятой рубашки. Врач почувствовал возбуждающую волну, которая пронеслась по телу, словно разряд, когда кобель стал вылизывать яйца мужчины.         Ветеринар не знал, куда деться от подобных ощущений. Он слегка расстроился, когда пёс оставил его семенники в покое. Маркиз готовился войти, а мужчина расслабился насколько мог. Он ахнул от этого резкого ощущения заполненности, но эта боль не сравнится с предыдущей.         Незаживший анус больно раскрылся, словно скоро разойдётся покрасневший рубец. Когти передних лап вновь прошлись по старым ранам, которые тут же защипали. Лёгкая боль перемешивалась с недавно доставленным удовольствием. Вазелин делал своё дело, и вот уже раскрасневшийся от возбуждения врач, почти стонет под здоровой овчаркой, желая, чтобы контакт длился дольше.         Грегори приятно удивило, что собственный член не опал от несколько болезненных ощущений. Он не мог остановить собаку, поэтому собрал все силы, чтобы не упасть, но иметь возможность надрачивать себе. Врач желал успеть кончить во время фрикций овчарки. Конец приближался, узел Маркиза стремительно раскрывался.         Животное подрагивало и тяжело дышало. Розовый язык вылизывал шею врача. Тот сделал небольшое усилие, чуть наклонившись вперёд. Член настолько больно переместился ближе ко входу, что слёзы выступили из глаз мужчины. Пёс продолжал двигаться, но теперь ещё почти на выходе.         Казалось, быстрее, сильнее, глубже не бывает. Так думал врач, но ошибся. Маркиз вбивался в разработанный анус со всей силы, желая скорейшей разрядки. Собака хотела толкнуться ещё глубже, широко расставив задние лапы. Хирург, что было сил, прогнулся вперёд, таким образом, узел разбух почти рядом с простатой.         Мужчина аккуратно подвигал задом, быстро надрачивая собственный член и так достиг разрядки, пачкая пол. Протяжный стон отразился от стен. Постояв немного на месте пёс, наконец, вышел из ануса Грегори, не без последствий для последнего. Врач вскрикнул от боли. Сфинктер не выдержал и всё же треснул в том же месте.         Ранка щипала от вытекающей спермы пса. Обтерев ягодицы салфеткой и немного отдохнув, ветеринар посмотрел на время. С грустью взглянул на мирно сидящую собаку и вновь взял шприц в руки. Потрепав Маркиза за шею и чмокнув в мокрый нос, сказал:         - Прости, малыш.