***
Хакс видел своего соседа всего пару раз, мельком, когда фигура в черном неуклюже направлялась от дома вниз по улице. Оба раза на нем был не по сезону толстый шарф, сложенный вокруг шеи и не дававший рассмотреть черты его лица. Когда он дома, то не зависимо от чего-либо чередует до костей лязгающую музыку и абсолютную тишину. Хакс решает поймать его в момент спокойствия. Возможность возникает лишь однажды утром — до того, как Хакс уходит на занятия. Он слышит шаги, но знает, что пробуждение в такой час не свойственно его соседу. Дверь распахивается почти сразу же: высокий молодой мужчина с терновыми глазами, в широкой толстовке с накинутым капюшоном. Он явно удивлен чьему-то появлению на пороге. — Я Брендол Хакс. Живу по соседству. Мужчина молча оценивает ситуацию, будто бы только сейчас понял, что кто-то мог жить по-соседству. Он не спешит называть имени и Хакс поднимает бровь. — Кайло, — наконец сдается он. — Кайл О? — Кайло, — хмурится он из-под капюшона. — Хорошо, Кайло, у тебя слишком громко играет музыка. Я был бы признателен, если бы ты сделал её потише. — У меня не играет музыка, — туповато ответил он. — Очевидно, что не сейчас, а прошлой ночью. У меня стены ходуном ходили. — Сноук говорит, что я могу делать все, что хочу, — он даже не звучит самодовольно. Сухо и невозмутимо. — Кто такой Сноук?.. Кайло смотрит на Хакса, как на идиота. — Хозяин. Ты не знаешь, в чьём доме живёшь? — Я плачу аренду агентству. Но это не важно. Ты не можешь делать всё, что тебе вздумается и когда вздумается. Есть законы. — Сноук говорит, что могу. Он хочет, чтобы я практиковался. — Практиковался в чем? Вызове дьявола этим убогим подобием музыки? И какое хозяин имеет к этому отношение? — Я в группе. Рыцари Рен. Сноук наш руководитель, он разрешил мне жить здесь. Терпение Хакса постепенно заканчивается. Он ценит вежливость, но упёртых баранов — нет. — Меня не волнует. Я пять дней в неделю на ногах. — Твои проблемы, — ленивая наглость мужчины поражает. — У нас у обоих будут проблемы, если ты не убавишь звук, — серьезно заявляет Хакс. — Я не прошу луны с неба. Просто не… Он замолкает, как только видит гостиную позади своего упрямого соседа. Его внимание привлекает не разбросанная повсюду музыкальная аппаратура, частично распакованные коробки вокруг или не сочетающаяся мебель, а старая церемониальная сабля в деревянном футляре на стене, которая была единственным элементом декора. — Это твое? — Хакс кивает в сторону комнаты. — Моего дедушки, — даже если лицо Кайло и спрятано под капюшоном, видна заинтересованность в долгой дискуссии. Хакс замечает гордость в голосе. — Вторая Мировая, армейский офицер, стандартный образец, — замечает Хакс. Он видит, что Кайло сбит с толку его знаниями, поэтому добавляет: — Я студент академии. Глаза Кайло вспыхивают интересом, но он не развивает его. Он дает Хаксу мельком осмотреть комнату перед тем, как закрыть дверь.***
Кайло немного внимательнее к своей музыке. Немного. Иногда он забывает, или ему все равно, или он просто хочет казаться безразличным, поэтому Хаксу иногда приходится долбить в стену, забывая о солидности. Это по-детски, но Кайло нормально реагирует на такие проявления агрессии. Но вечеринка — уже край. Хакс возвращается поздно, всё ещё одетый в униформу после нескольких часов строевых учений, и, зевая, с возмущением обнаруживает изобилие толпы перед домом. Музыка доносится с правой стороны настолько громко, что слышно даже с улицы. Когда Хакс несётся к своей двери, люди перед ним расступаются, словно Красное Море. Кайло сидит на полу в гостиной Хакса, скрестив ноги и закрыв глаза. Под беспорядком темных волос спокойное лицо, и этого спокойствия Хакс не разделяет, потрясённо уставившись на незваного гостя, занимающего не принадлежащее ему пространство. Его сумка с грохотом падает на пол, отчего Кайло вздрагивает и распахивает глаза. — Может, объяснишь, что ты здесь делаешь? — лает Хакс. — Это уже ни в какие ворота. Как ты вошел? Выражение Кайло больше угрюмое, нежели виноватое. — Я медитировал. Это застает Хакса врасплох: и чужая наглость, и отсутствие хотя бы намека на то, что этот мужчина подобным занимается. — Делай это у себя! Кайло снова смотрит на него, как на ненормального. — А что я должен сделать со всеми этими людьми? — Твои проблемы, — Хакс открывает дверь и отступает назад, любезно указывая Кайло дорогу. — Вон отсюда. Длинные конечности Кайло разворачиваются из позы лотоса, и он с удивительной грациозностью встает на ноги, направляясь к выходу, словно обиженный котенок. Он останавливается на пороге. — Знаешь, я ни с кем из этих людей не знаком, — беспристрастно бормочет он через плечо. Теперь черед Хакса приковать к нему увядающий взгляд. — Тогда скажи им уйти. Судя по лицу Кайло, он не считает это возможным. — Это Сноук организовал, — угрюмо продолжает он, — Должно быть, промо-вечеринка. Рыцари будут играть позже. — Сноука здесь нет, так? И это не он должен терпеть всех этих людей, слоняющихся по газону. Господи, кто-то притащил свинью. Хакс спускается обратно в толпу, Кайло — следом, расталкивая по пути кучки людей, внимательно смотрящих на главный вход. Хакс обводит взглядом гостиную, забитую упакованными коробками, и обнаруживает звуковую установку, возится с кнопками — музыка выключается, и слышится разочарованный ропот толпы. На тесной самодельной сцене, слава богу, есть микрофон. Хакс хватает его с подставки. — Всем освободить помещение, — авторитетно говорит он. Его голос громче, чем должен быть, и от этого через дом проходит искажённое эхо. Люди, вздрагивая, рефлекторно закрывают уши и озадачено оглядываются по сторонам, будто бы он заговорил на другом языке. Хакс вздыхает. — Все вон, или я звоню в полицию. Я более чем уверен, что здесь найдутся наркотики. Газон превращается в катастрофу. Кто-то оставил свинью. Но с этим будет разбираться не Хакс.***
Сон Хакса прерывается диким криком и звуком разбитого стекла. Он вскакивает с кровати, чтобы добраться до телефона и набрать девять-один-один, но не может найти его в темноте. Он чувствует мощный прилив адреналина, пока мчится по газону и врывается через открытую дверь другой части дома. После быстрого анализа, он приходит к выводу, что его сосед, по факту, вовсе не ограблен и не убит, хотя по состоянию этого места сразу и не скажешь: какие-то записи разбросаны, как игральные карты, перевернутый светильник с разбитой лампой, а из прорезей на диване вываливается белая набивка. В центре бардака — Кайло, темные глаза горят под переплетающимися волосами, а грудь напряжённо вздымается. В его руке та самая старая сабля. Кисточка болтается, а на предплечье от мёртвой хватки выступили вены. — Так вот как ты обращаешься с антиквариатом? — всё, что может выдать Хакс. Лицо Кайло выглядит диким, и Хакс, воспользовавшись своими знаниями по направлению «Оборона и Стратегия», прибегает к отступлению.***
В это воскресенье Кайло дает Хаксу понять, что действительно имеет талант, помимо своих авангардных замашек. Должно быть, акустическая гитара (возможно, свою чудовищно визжащую электрогитару Кайло сломал во время одного из своих припадков), а мелодия, струящаяся сквозь стены, звучит мягко, красиво и одиноко. И в момент, когда она все же прекращается, Хакс выходит на улицу, чтобы закурить. Тихо подкрадывается зима, и его облако его дыхания смешивается вместе с дымом сигареты в тонком утреннем свете. Трава блестит морозным инеем. — Тебя трудно принять за курильщика, пряничный, — слышится знакомый, низкий голос. Кайло, бездельничая, развалился рядом на ступеньках, опираясь на локти так, словно бетон вовсе не покрыт льдом. Хакс спокойно смотрит на него, прежде чем выпустить струю дыма в его сторону. — Не будешь возражать, если я одолжу моющего средства на стирку? — говорит тот. — Смотря, что ты подразумеваешь под «одолжить». Ты предполагаешь его вернуть? Кайло лишь немного щурит глаза. Когда Хакс заканчивает курить, он идет в общий подвал, чтобы закинуть свои мокрые вещи в сушилку. Кайло так же спускается вниз, громко топая по шаткой деревянной лестнице, с охапкой белья в руках. Когда он закидывает вещи в стиральную машину, то заодно осматривает свою рубашку и, решив, что её пора освежить, снимает, закидывая к остальным вещам. Хакс чувствует быструю пульсацию, прошедшую через него. Оторопев, он сосредотачивается на установке нужного режима сушилки (она старая и прихотливая), но на периферии зрения — внушительный торс, раздолье напряжённых мышц, спортивные штаны с низкой посадкой. Вообще, Хакс предпочитает быть в курсе своих эмоций и мыслей, но в не этот раз. Мешающие мысли пропадают, как радиопомехи. Сушилка начинает гул, и он ретируется вверх по лестнице с нетронутым хладнокровием.***
Кайло звонит в дверь. Хакс видит его отличительный силуэт через овальное матовое окно в двери. — Что тебе нужно? Кайло выглядит оскорбленным. — С чего ты взял, что мне что-то нужно? Хакс поднял одну бровь. Кайло шаркнул ногой. — Можешь дать зажигалку?.. — Зачем? Кайло предпочел проигнорировать вопрос. — Куда-то собрался? — вместо того, чтобы требовать нужную вещицу, он рассматривает костюм Хакса и наполовину завязанный галстук. — Вечеринка. В канун Нового Года, — внезапно до него доходит, для чего Кайло нужна зажигалка. — Между прочим, фейерверки на улицах запрещены. В изгибе рта Кайло читается самодовольность и злонамеренность. Хакс выуживает из кухонного ящика паршивую пластиковую «Bic», предчувствуя, что не получит ее обратно. Девушка, которую Хакс из прихоти приводит домой, милая, дочь конгрессмена или кого-то в этом роде, изящная блондинка и, несомненно, чрезмерно бурная. Но напитки были крепкими, а он имеет право на развлечение, прежде чем вернуться к учёбе. Пока он провожает ее до такси следующим утром, подёргивание штор Кайло, разоблачают шпионаж. Хакс многозначительно указывает на разбросанные по всей улице кусочки бумаги и пластиковые трубочки. В ответ на это Кайло жестом посылает его куда подальше — намного злее, чем следовало. Даже для него.***
У Кайло очередная истерика. Они говорили ранее, и он был в хорошем расположении духа. Потом он на время ушел, и его возвращение было только началом: он лихорадочно хлопнул входной дверью, и дальше все полетело в тартарары. Хакс оставил бы это просто так, если бы не приближалась полночь, и ему не нужно было бы идти на изнурительные занятия завтра. Хакс дубасит по стене, но Кайло реагирует ревом, стуча в ответ. — Прекрати это, Кайло! — вопит Хакс, не особо гордящийся тем, что опустился до его уровня, но он уже в край задолбался и не в состоянии бороться с этим безумием. — Займись своим делом! — голосит Кайло, как разъяренный зверь. — Возьми и заставь меня! Это было просто насмешкой, гиперболой; но Кайло понял все буквально, и теперь Хакс мог слышать, как он направляется прямо к нему. Паршивец, ну уж нет. И без раздумий Хакс засовывает босые ноги в ботинки, слишком взвинченный, чтобы тратить время на шнуровку, и накидывает на себя пальто, наплевав на то, что он в одном нижнем белье. Они встречаются на протоптанной дорожке между их половинами дома. — Твой ущерб… — Ты не владеешь этим чертовым домом… — Ты как мальчишка… — Ты не знаешь, сколько дерьма… — …несдержанный и психически больной… — …исходит от тебя… — …контролируй гнев… Они оскорбляют и орут друг на друга до хрипоты, дыхание струится между ними. Когда Кайло хватает Хакса за переднюю часть пальто, тот инстинктивно бьёт сильным апперкотом. Кайло отшатывается назад, глаза его расширяются — удар пришелся на губу, а кончики пальцев Хакса от этого покраснели. Они смотрят друг на друга, Кайло тормошит щеку языком, а Хакс уже собирается рвануть от него подальше. До Хакса внезапно доходит абсурдность происходящего; он устал, руки онемели, горло болит, это все ниже его. — Гребаный цирк, с меня хватит, — шипит он и разворачивается на пятках. — Мы не закончили, — слышится рычание позади, и Хакс чувствует, как его тащат назад. Они начинают драку, поскальзываются на стоптанном снегу и бьются о землю спиной и боками. Хаксу удаётся крепко ухватить Кайло за волосы — да, возможно, это не совсем честно, — и грубо дернуть за них. Взвыв, тот отпускает его. — Хватит, — цедит Хакс, пятясь спиной вперёд, чтобы избежать удара сзади. Кайло не останавливается и бросается снова, тянясь к вороту пальто. Хакс очень подвижен и хорошо обучен, но Кайло больше его и сильнее, поэтому легко тащит Хакса на себя. Поцелуй вызывает у Хакса больший шок, чем возможный удар. Он чувствует на вкус кровь и безумие. Как металл. Хакса парализует неприятным ощущением чужого рта. Он удивлённо распахивает глаза, а затем яростно отталкивает Кайло назад. Они отрываются одновременно, словно были брошены врозь. Хакс делает пару медленных, осторожных шагов назад, вытирая губы тыльной стороной ладони. Кайло выглядит напряжённым, выбитым из колеи и облизывает линию губ. Хакс нервно вдыхает холодный воздух, болезненно ощущающийся в легких. — Ни слова об этом. Кайло разворачивается в сторону, исподлобья поглядывая через плечо на то, как Хакс скрывается в своей части дома. Края джинсов волочатся по земле, промокая, а Хакс только сейчас понимает, что Кайло был бос все это время. На следующий день Хакс, будто бы зная, что справится, получает высший балл за боевую подготовку.***
— Мне кажется, что Сноук хочет заменить меня, — примечает Кайло, угрюмо глядя в свой стакан. Сегодня дождь, а он потерял свои ключи, и Хакс неохотно пустил его до прибытия слесаря. Теперь он просто сидит на низком диване, согнув ноги в коленях и почти прижимая их к груди, оставляя влажное пятно на белой обивке. — Он нашел девчонку из Аризоны. Может, Нью-Мексико. Говорит, что ему нужен кто-то, кто сможет «тащить группу». Кто-то, кто действительно хочет этим заниматься. Говорит, что мне нужно прилагать больше усилий. — Я могу поручиться, что ты практикуешься каждый чертов день и ночь, — отрезает Хакс. Его не должно это заботить, но Кайло выглядит потрепанным, а мокрые волосы создают впечатление неухоженного бродяги. Поза Кайло выглядит угрожающе, пока тот снова и снова стучит кольцом большого пальца по стакану. Прежде чем Хакс заявляет ему, что это раздражает, Кайло анализирует свой напиток, стоящий нетронутым на журнальном столике. Хакс деликатно откашливается, немного стукнув по подставке для стаканов. Кайло смотрит на них, как на инородные объекты, пока молча не берет одну. К вечеру солнце отблескивает в нетронутом бурбоне. Хакс бы не предложил, но Кайло был заносчив и спросил напрямик. — Если ты собираешься пить, то поторопись. У меня ночное моделирование, и еще я должен подготовиться к отъезду. Нет, нет, — предупреждает он, как только замечает блеск в глазах Кайло. — Никаких вечеринок. — Это моя половина, пряничек. И я могу устраивать вечеринки, если захочу. — В прошлый раз ты не особо от неё кайфовал. Я больше на помощь не приду. К утру, когда он вернется, одно из окон Кайло будет заколочено, а с водосточного желоба будет свисать красная лента конфетти.***
Хакс едет домой в одну из ночей, когда раздаётся звонок от неизвестного номера. Но голос он узнает сразу же. — Где ты откопал мой номер? Кайло тяжело дышит. — Забери меня. — В чем дело? — Мне нужно, чтобы ты забрал меня. Место встречи не так далеко, и, глубоко вздохнув, Хакс меняет свой маршрут. Кайло сидит на платформе около служебного входа на сцену, сложив руки на коленях. Он поднимает голову, когда автомобильные фары освещают его. Хакс нервно вдыхает при виде рассекающей потрепанное лицо Кайло окровавленной раны. Он лишь приоткрыл окно до небольшой щелки, пока Кайло идет, запинаясь, одной рукой держась за щеку, другую — прижимая к боку. — Если ты думаешь, что я дам выпачкать кровью всю мою машину… — Впусти меня, — вяло говорит Кайло, и что-то в его голосе заставляет Хакса смягчиться. Кайло выглядит безмолвной, темной фигурой на заднем сидении. Хакс то и дело переключается между ним и дорогой, на случай, если он вдруг упадет в обморок или что-то еще. — Тебе нужна скорая. — Я не застрахован. — Слушай, я одолжу тебе денег… — Никаких докторов.***
Кайло выглядит громоздко и неуместно за кухонным столом Хакса, словно огромная, грустная ворона, сидящая на стуле. Порезы длинные, но не глубокие и сейчас только медленно кровоточат, пока Хакс обрабатывает их. Ни разу до этого ему не приходилось использовать аптечку. — Если не заживет, то я не виноват. — Не виноват, — Кайло поглядывает на него своим янтарным глазом, другой — опухший — закрыт. На густых ресницах кровь. — Может, расскажешь что произошло? — Мы были хэдлайнерами этим вечером. Я пошёл за кулисы, а там Рей… Мы подрались, — с каждым последующим словом у Хакса все больше и больше складывается впечатление, что Кайло выдумывает. — Сноук будет недоволен. Рей наверняка сейчас там, на моем месте… Убил бы. — Итак, вы с ним решили подраться, и он рассек тебе лицо. — Она. Рей. Девушка из Нью-Мексико. Хакс сдерживается от более едкого комментария. — Ты никогда не перестаешь забавлять, Кайло. Кайло игнорирует его и хочет осмотреться, но Хакс дергает его обратно за подбородок. — Не двигайся, — пальцы поворачивают челюсть вверх, выравнивая голову. — Твоя часть лучше моей. — Они идентичные, — кисло ответил Хакс. — Всё дело в твоей дезорганизации и деструкции. Кайло задумывается, а затем смеётся, что больше походит на гул в горле. — Звучит, как название для альбома. Быть может, возьму. Болтая ногой, он выглядит почти как мальчишка, пока Хакс заканчивает аккуратный ряд бинтов. Он интересуется, останется ли шрам. Возможно. Кайло приходит на ум, что Хакс из тех, кому это нравится. Не колеблясь, тот проводит пальцем по губе Кайло, на которой осталась кровь, но останавливается, не спеша убирать руку. Кайло перестает ерзать. — Почему ты терпишь Сноука? — ровно говорит Хакс и отворачивается, чтобы сложить аптечку. — Ты не можешь найти себе другого руководителя? — Он работает в этой отрасли дольше, чем я себя помню. Он знает, что делает. — Больше похоже на то, что он ставит тебя против другого таланта. Даже ваша группа не звучит лояльно. Нужны ли они тебе? Ты можешь начать сольную карьеру. Кайло застывает на словах Хакса, будто он предложил что-то неприемлемое. Соскользнув со стула, он тыкнул рану, а Хакс отдернул его руку. — Всегда пожалуйста, — обиженно говорит Хакс ему вслед, пока тот выскальзывает через входную дверь. Потом, забросив аптечку обратно в шкаф, бормочет себе: — Хрен неблагодарный. На следующее утро Хакс обнаруживает на ступеньках что-то прямоугольной формы, завернутое в белое полотенце. Он легонько пихает подозрительный предмет ногой, прежде чем забрать. Это форма для выпечки («Кайло умеет печь?») с чем-то румяным и ароматным. Хакс втягивает носом запах и отрывает кусочек. Это пряник.______________________________________________
— Куда собрался? — окликает его Кайло, пока Хакс загружает в машину чемодан. — Ничего особенного, — отвечает он, держа сигарету в зубах. — С утра улетаю к родителям. — К родителям? — фыркает Кайло, звуча совсем как подросток. — Да, к родителям. И я полагаю, что у тебя они тоже есть. Лицо Кайло скорбно и угрюмо искажается, и Хакс отводит взгляд, захлопывая багажник. Когда он по бетонной дорожке возвращается в свою часть дома, Кайло вытягивает ноги, откинувшись на верхнюю ступеньку. — Где живут твои родители? — спрашивает Кайло. Хакс останавливается, решая, идти к нему или нет; последний раз затянувшись сигаретой, он гасит ее в пепельнице, стоящей на ступени. Выдохнув, он пересекает газон по уже растоптанной тропинке между двумя частями дома и встает перед Кайло, засунув руки в карманы. — Северная Калифорния. Кайло косится на него в темноте. Свет на его лестнице не работает. — У тебя нет акцента. — Мы много переезжали. Я не там вырос. — Кто едет домой на весенние каникулы? — Кайло на уровне его глаз, несмотря на то, что всё ещё сидит, потому что занял ступеньки повыше. — Думал, что это будет Флорида, Канкун. Солнце, кайф. — Я обгораю на солнце, — сухо парирует Хакс. Кайло даже улыбается, смягчая выражение лица. — Да, конечно, пряничный. — Я говорил тебе не называть меня так. — Брендол, — осторожно пробует Кайло, словно это иноземное слово, и ожидает реакции Хакса. — И так тоже. Это имя моего отца. — Отца, — фыркает Кайло — Отца, — подтверждает Хакс, зажимая переносицу. Он еще даже не сел в самолет, но уже чувствует, как гудит в голове. — Почему бы тебе просто не ехать? — вдруг серьезно выдаёт Кайло, склонив голову, словно щенок. — Ты не особо в восторге, как погляжу. — Они — мои родители. Навещать их, когда они попросят, — это обязанность. Тем более, что отец платит за мое образование и выдает мне стипендию. — Ты прям избалованный маленький принц! — искренний смех. Хакс смотрит на него, с сомнением воспринимая потешное обвинение, не соответствующее мрачному характеру его соседа. — Знаешь, я задавался вопросом, почему тебе разрешили жить вне кампуса, а не в казармах. Ты из богатой семьи. Папочка выпускник? Хороший дарователь? Хакс не уверен, почему замечает искру в глазах Кайло, когда тот тепло улыбается, сморщив уголки губ, но замечает. — Ты пьян? Кайло крутит рукой в воздухе. — Та-а-ак себе. Или наоборот. Хакс закатил глаза. — Не удивительно, почему ты такой приветливый. Кайло вскакивает и исчезает внутри, а затем возвращается в приподнятом расположении духа вместе с ящиком. — Господи, — бормочет Хакс, снова потерев лоб. — Не совсем, — Кайло вручает ему ящик в качестве подарка. В нем полно разных бутылок, по-видимому, произвольно собранных с полки винного магазина. Одна из них падает, и Хакс пренебрежительно отшатывается. — Мой рейс в шесть часов. И я не собираюсь пить это дешевое дерьмо. — Я не собираюсь пить это дешевое дерьмо, — передразнивает его фальцетом Кайло, не особо обидевшись. — Конечно… Ты же настоящий пример для подражания с хорошим вкусом. Он все еще протягивает коробку. В другой раз можно было бы легко отказаться, но видя альтернативу провести остаток вечера наедине со своими мыслями и мигренью… — Хорошо, — смягчается Хакс, — но я принесу свое спиртное.______________________________________________
Повреждения, которые кушетка потерпела от сабли, теперь скрыты под чехлом. По-видимому, Кайло захотел включить термостат, поэтому Хакс уже час сидит без свитера, развалившись, с удобно засученными рукавами и расстегнутой верхней пуговицей. Напротив него, сидя в кресле «Papasan», лениво играет на своей акустической гитаре Кайло; даже не песню, а просто перебирает пальцами струны, наигрывая что-то бессвязное и блюзовое. — Четыре года обучения, — прислушиваясь лишь краем уха, подмечает Хакс, — и это самое высшее заведение, которое я когда-либо заканчивал. Кайло замедляется и перестает играть. — Четыре года? Ты выпускник? — Да, я выпустился в конце Мая. Кайло считает в уме. — Два с половиной месяца прошло только. — Угу. — Я никогда не думал об этом, — из-под бродящих по струнам пальцев Кайло доносились неясные, протяжные ноты. — Предполагал, что ты моложе. Что будешь делать после? Когда станешь офицером. Тебя наверняка дислоцируют куда-нибудь. — Да, именно так. В голосе Кайло чувствовалось волнение, но Хакс слишком расслаблен, чтобы следить за этим. Кайло перестал играть, неустанно щелкая кольцом по неку гитары. Хакса это вряд ли сейчас беспокоит. — Ты когда-нибудь вспоминал наш поцелуй? — может, всему виной алкоголь, но голос Кайло звучал хрипло, темный взгляд был напряженным и расплывчатым. Должно быть, одна лампа в гостиной уже не потребляла электричества, судя по свету (или его отсутствию), она затухала, бросая тень на лицо Кайло. Заживающий шрам бледно-розового цвета, видимый при дневном свете, был почти незаметен сейчас. На Хаксе сфокусировался прожигающий взгляд. — Ты имел ввиду, как ты нахально набросился на меня? — поправил его Хакс. Оборона Кайло, хоть и не совсем, но немного рухнула, и он, сдаваясь, ссутулился и, пока смотрел на лады, сжал губы, чтобы скрыть улыбку. — Я бы мог отвезти тебя в аэропорт, — начал он, — тогда бы тебе не пришлось платить за парковку и возвращать машину назад. Хакс презрительно фыркнул, будто у него закончился напиток. — Да, я был бы рад получить те куски, что от нее останутся. У тебя вообще права есть? — На машину — нет, зато есть лицензия пилота. Хакс впал в замешательство. — Ты серьезно? Кайло кивнул, довольный тем, что заинтересовал Хакса. — А вождение автомобиля — это как низкий полет, — невозмутимо заявил он. Хакс не смог сдержаться, чтобы не усмехнуться. — Ты не перестаешь меня удивлять. Кайло тепло смотрит на него, не теряя осторожности. — И надолго ли ты уезжаешь? — вскользь спросил он. — На всю неделю. Неужто будешь скучать? — Хакс усмехнулся над своей шуткой, ожидая дерзкого ответа, но Кайло следил за его губами, словно очарованный звуком. — Я буду скучать по тебе, когда ты будешь чего-то стоить, — его голос прозвучал грубо и серьезно, Хакс даже не уверен, что не ослышался. Кайло сидит на краешке стула, едва ли не дрожащий от сдерживаемого темперамента. Некоторое время он больше не пил, по-видимому, переступил границу. — Ты, должно быть, пьян, — заключает Хакс. Он не знал, что еще сказать. — Как и я. Не могу поверить, что ты меня уболтал принять в этом участие. — Тебе надо больше улыбаться, пряничный, — лицо Кайло выглядит задумчивым. — Тебе идет. — Я просил не называть меня так. — Рыжий-рыжий, конопатый. — Это уже наглость. — Рыжий генерал. Хакс скромно ухмыляется. — Возможно. Однажды. — Это и есть твоя цель? — Кайло отводит взгляд, воображая, и дергает пару зловещих нот на шестой струне. — Генерал Хакс, — он просто паясничал, но от этого имени даже по спине Хакса пробежала дрожь. — Звучит устрашающе, — продолжает Кайло, скрестив руки на верхней части гитары. — Я бы испугался, — его тон легок, он смутил Хакса своим взглядом так, что он будто медленно таял под ним. — Почему ты так на меня смотришь? Прямолинейность Хакса немного ошеломила Кайло, будто он не ожидал, что тот его окликнет. — Как? — Я не знаю как… — Хакс подражает ему, наклонившись вперед и окидывая его чрезмерно нежным взглядом. — Будто хочешь, чтобы я подошел к тебе и съел. — Кто сказал, что нет? Хакс моргнул один раз, второй (а Кайло и бровью не повел), перед тем как зевнуть и потереть глаза. Кайло перестает дергать струны, разрушив этим атмосферу своей привычной раздражающей странности. — Ты нарочно раздражаешь? — Ты считаешь, что я раздражаю, Хакс? Это показывает, что Кайло не только надоедает Хаксу ради этого, но еще и то, что он действительно выглядит недовольным. Хакс изливает бурную экспрессию; он привык к неустойчивому настроению Кайло, но реакция кажется неуважительной. — Ты какой-то причудливый сейчас, да, — он ставит пустой стакан на боковой столик (без подстаканников, конечно, — у Кайло таковых не имеется) и снова протирает глаза, — Уже поздно, я пойду обратно. Когда он встает, Кайло — следом за ним, стукнув гитарой о пол, от чего струны раздражительно задребезжали. — Ты вот так просто обидел меня и теперь уйдешь? — Чего? Если тебе хочется, чтобы я тебя обидел — пожалуйста, но сейчас я этого не делал. Похоже, ты просто много выпил. — Ты хочешь сказать, что я поверхностный человек? — В чем проблема? Тебе по душе борьба? Что-то заставляет блеск в глазах Кайло потухнуть, авось пронесет от внезапной агрессии. Хакс поворачивается, пытаясь вспомнить, где он оставил свой свитер. — Конечно, я не могу просто болтать со своим соседом, как все нормальные люди, — бормочет он, пока ищет за диваном. — Потому что мой сосед — не нормальный человек. — Ты и сам не очень-то и нормальный, — Кайло будто бросает вызов. — Типичный горделивый лицемер, считающий, что он выше всего этого. Хакс не может найти этот чертов свитер. Он признает, что это бессмысленно, махнув рукой. — Ради Бога, можешь не сдерживаться, Кайло. Но делай это со своими вещами, а не мной. Вижу, приближается истерика. Я, пожалуй, пойду. Кайло закрыл собой выход. — Уйди, — командует Хакс. Несмотря на то, что все это время они валяли дурака, Кайло тяжело дышит, лихорадочно смотря на Хакса. Тот чувствует всплеск адреналина в напряженном теле. Он сжимает руки в кулаки, но опускает их по швам. Вздыхает, оценивая свои возможности мирного выхода из ситуации. — Мы можем не делать этого? Кайло покрутил губами. — Ты просто боишься, что я вытру тобой пол. В итоге, все свелось к этому. Они царапались и дрались на полу, как дети, потому что даже если они и выпили не так уж много, этого было достаточно, чтобы поддеть их физическое состояние. Хакс завелся, сидя верхом на талии Кайло, пока они сцепились, раздавая друг другу удары. От Кайло прилетает тычка, которая пришлась по скуле Хакса, а затем он хватает его за волосы. — Ты, сукин сын, — выдавливает из себя Хакс, и перед глазами плывет. Он снова прибегает к старой тактике, схватив Кайло за волосы и прижав его к полу. Это утихомиривает Кайло, как транквилизатор. Он неравномерно и тяжело дышит, зрачки расширяются, и вены выступают на его шее. Должно быть, он зацепил Хакса локтем, потому что вся нижняя губа разбита. Хакс целует его прежде, чем тот сознательно проявляет желание это сделать. Сурово, подчиняя. Кайло, со всем своим пылом и жестокостью, поддается ему, хватаясь руками за его лицо. Хакс запускает теперь уже обе руки в волосы Кайло, не очень мягко, немного встряхивая, будто непослушного пса, он берет его за шкирку. Бедра Кайло изгибаются под ним, Хакс прижимается сильнее своими, держа его под контролем. Губы Кайло настолько мягкие, пальцы поднимаются выше, хватаясь за бицепсы Хакса. Телефон Хакса дребезжит, тревожным звонком пробуждая его от странного сна. Он подтягивается, моргая, смотрит вниз на Кайло. Тот молча моргает в ответ тяжелыми веками, проигнорировав его. Он скатывается с кровати, выуживая из кармана телефон. Ошиблись номером. В любом случае, он уезжает.***
В первый раз случившееся можно было принять за случайность и закрыть на это глаза. Во второй? Ни за что. Он сидит в терминале, взволнованно барабаня пальцами по бедру. В животе пусто, и он не уверен: результат это наскоро съеденного завтрака, легкого похмелья или прошлой ночи. Может, все сразу. Он по-прежнему может чувствовать его. Ощущать пучок его волос в руке, его торс между бедер Хакса. Как трутся друг о друга их джинсы. Это приходило ему в голову только по пути в аэропорт, как бесхитростно, но все еще нагло Кайло приходил к нему каждый вечер. Теперь он краснеет в нехарактерном для него забвении, и неожиданное чувство… вины? сожаления? Ему стоит еще подумать об этом. Так уж случилось, что у него есть еще несколько часов свободного времени. Он выпалил текст, даже не проверив его. «Ты записан в моем телефоне как Нимфоманка Кайло». Ответ приходит ему, когда он приземляется. «Заметано. Рыжий Генерал». Хакс принял душ после того, как распаковал чемодан, (полеты всегда создавали у него чувство чумазости) и в отделанной плиткой душевой изо всех сил он пытается взять себя в руки. Но не в состоянии нейтрализовать свой ум, сразу же кончает от мучительного чувства в теле и возбуждения, поддаваясь видениям темных сияющих волос и бархатных губ.***
У двери Хакса показывается мужчина. Седой, с усталым лицом и выглядит обескураженным, видя Хакса, он берет себя в руки и спрашивает Бена Соло, Хакс качает головой. — Нет, простите, он не живет здесь. — Вы уверены? — он смотрит на рваный клочок бумаги в руке. — Разве это неверный адрес? Бейсболка мужчины с логотипом аэроклуба на фоне вышитого серебряного самолета изношена по краям. Внимание Хакса привлекает длинный нос мужчины, с морщинами по углам, опасливо, но с надеждой смотрящие глаза. Какое-то смутное подозрение. — Возможно, я видел его, — осторожно говорит Хакс. — Мой сосед иногда устраивает вечеринки. Как он выглядит? — Высокий, может даже выше, чем когда я видел его в последний раз. Темные волосы. Длинные. Лицо усеяно веснушками. У меня есть старое фото в машине… Хакс кивнул головой влево — Спросите по-соседству. Ему не пришлось долго ждать, чтобы услышать повышенные голоса. Не заботясь о своём чрезмерном любопытстве, он выглядывает в окно, затем, ругнувшись, выскакивает на улицу, когда видит быстро убегающего по аллее мужчину, следом за которым — Кайло, несущийся вниз по ступенькам и размахивающий старой саблей. Он не должен вмешиваться, но черта с два он позволит Кайло убить человека на лужайке перед домом. Судя по тому, как Кайло шагает, он похож на иммобилизированного хищника, вертящего саблей; оттого, как он сильно ее сжал, кожа на пальцах побелела. Хакс хочет ему заявить, что он сошел с ума, но вряд ли в таком состоянии Кайло найдет это замечание уместным. Хакс не настолько бескорыстен, чтобы встать между ними, но он украдкой подобрался к нему на безопасное расстояние, попадая в его поле зрения. — Ты хочешь, чтобы кто-то вызвал полицию? — заявляет Хакс, пытаясь достучаться до его чувства самосохранения. — Люди, едущие сейчас, в утро понедельника, на работу, обязательно увидят, как большой лунатик размахивает саблей. Кайло, казалось, не слышал его, нещадно смотря на старика, на чьем обветренном лице читается легкий трепет грусти, нежели страха. Теперь у Хакса не остается сомнений в их схожести. Мужчина умоляюще шагает вперед. — Я солидарен с твоим соседом, Бен… — Бена больше нет, — выпалил Кайло. Хаксу хотелось посмеяться над драматичностью всего этого, но у Кайло было смертельно опасное оружие, и это была не шутка, поэтому он воздержался от комментария. Водитель микроавтобуса, замедлившегося около дома, уставился на Кайло, и тот неохотно опустил саблю, когда заметил это. Хакс извинился перед стариком, пока едва ли мог сдерживать Кайло.***
Кайло сделал тату. Черный круг размером с ладонь со звездой или чем-то похожим внутри красовался на его груди. Хакс не мог хорошо рассмотреть его, поскольку находится под пристальным вниманием Кайло, но старается держать его хотя бы на расстоянии вытянутой руки. — Ты сказал ему, где я, — обвиняет его Кайло, тыча в него пальцем, но в какой-то степени, Хакса это даже не заботит. — Он спросил. Он знал тебя. Он же твой отец, так? — И ты сказал ему, где я! — Я не знал, что вы не ладите! У Кайло нет никаких опровержений, и он с ревом бросает саблю, которая, попав в стену, со стуком падает на пол. Он запустил обе руки в его волосы, крепко сжав их; глаза сияли, наполненные слезами. Он будто сейчас рассыпется, а вся сущность Хакса упиралась в одну необузданную, грубую эмоцию. У него была тысяча вопросов (первый в списке — почему Кайло счел разумным преследовать своего отца с проклятой саблей!), но это подождет. Он не может остаться здесь, погруженный во всю эту мелодраму. — Разберись в себе, Кайло, — холодно заявляет он. Когда он поворачивается, чтобы уйти, он замечает свой давно потерянный свитер, накинутый на электрогитару, лежащую на кушетке. Он колеблется. Он был дорогим и одним из его любимых. Но ему придется обойти беспорядок соседа, чтобы вернуть его. Может, у Кайло и не было оружия, но слезы были гораздо опаснее. Хакс не любит обниматься. Только рукопожатия. Если и гладит кого-то по спине, то только по особым случаям. Сильный физический контакт не уместен; слишком, слишком близко. Но, видимо, он сделал исключение, и волосы Кайло вдруг защекотали его лицо, а тот дрожащими руками обхватил Хакса, не издавая ни звука. Что-то саднящее и живое в нуждающейся прижаться к Хаксу обнаженной груди Кайло, движение мышц спины теплое, искреннее и живое под раскрытыми ладонями Хакса; тело говорит громче слов. Хакс борется с побуждением прижаться губами к шее Кайло, мягко, успокаивая дрожащие на ней вены, и он борется с этим, борется каждой клеткой. Хакс не мастер говорить ласковые слова. Естественно, они так и норовят вырваться, но застревают где-то в горле. Но он делает все возможное, формулируя свое наставление, чтобы оно как можно более убедительно выразило его непередаваемое беспокойство за своего ужасно буйного соседа. — Я верю, что ты во всем разберешься, Кайло. Я верю. Кайло крепко обнял его, почувствовал что-то щемящее, когда Хакс неохотно отпустил его. Вернувшись в свою часть дома, он решил не оставлять разборку с этим.***
Они снова вернулись к музыке. Эти крайне неприятные завывания диссонансом просто созданы, чтобы подрывать психическое здоровье. Хаксу интересно: намеренно ли Кайло подстрекает его (эта неблагозвучная какофония просто не может быть случайной), впрочем, того не волнуют жалобы на это. Неудобство от берушей даже больше, чем от влияния музыки. Он не хочет об этом думать. Не может; слишком много дел: финальные экзамены, толстые папки с документами, подготовка к различным церемониям, офицерская подготовка в Джорджии. Но ночью, во время этого дрейфа во сне, его мозг подстраивается под частоту Кайло. Проявился ли снова его внутренний предок, случилось ли что-то с их группой, но вечеринок больше не было (были ли у Кайло вообще друзья), никаких истерик и (газон не ухожен, он до сих пор не понял, что Кайло его раньше подстригал, Хаксу никогда не приходило в голову ухаживать за лужайкой), как бонус, неизменный канал с бесконечной подачей: Кайло, Кайло, Кайло. У Хакса странное ощущение, будто лишился какого-то решающего промежутка времени. Это после того, как они выскользнули из жизни друг друга, как будто бы стадия затмения, Кайло бы навсегда остался загадкой для него, увековечен просто как один чудаковатый сосед, который появился во время обучения в академии. Хакс упаковал вещи заранее, чтобы не делать этого в последнюю минуту. Он отдавал предпочтение минимализму, жилое пространство не загромождено чем попало, даже после прожитых здесь четырех лет. Первые три из них по-соседству жила вдова. Милая, тихая вдовушка, которая его беспокоила, только когда приходила за сахаром. Как-то ночью он изучает содержимое холодильника в погруженном во тьму доме. Он медлит перед тем, как пойти в гостиную и постучать по стене. — Кайло? Электричество вырубилось? — Да, — приходит приглушенный ответ. — Уличные фонари тоже. Думаю, что и вся энергосистема. — Черт. Я рассчитывал поужинать. — У тебя нет ничего, что не нужно готовить? — Немного. Я использовал почти все, перед тем как уехать, — Хакс мысленно подсчитывает свои запасы. — Арахисовое масло и желе. — Ты, как хочешь, а я закажу пиццу, — осенило. — Я могу получить две за купон.***
— Кто ест пиццу ножом и вилкой? На эту дерзость Хакс не соизволил ответить. Кайло откопал старый походный фонарь, бросающий теплый, дрожащий свет вокруг, на потрепанный кухонный стол. Он опустил свои волосы до плеч. Более заметны закрученные локоны, складывалось впечатление, что это черная, как смола, львиная грива. — Я должен знать, — начинает Хакс, чтобы как-то отвлечь себя, — прежде, чем я… уеду. Что стало с группой? — Сноук сказал, что если я не оправдаю своего потенциала, он меня заменит кем-то, кто оправдает, — лицо Кайло помрачнело от тяжести неудачи. — Думаю, он не блефует. Под конец он выглядел… жутким. Холодная искра… защиты? Но крепкий, как танк, Кайло вряд ли в ней нуждается. У Хакса кольнуло в животе. — Жутким? — Ну, не жутким, — Кайло досадно помотал головой, правильно прочтя мысли Хакса. — Властным. Чрезмерно. Сунул нос в мою жизнь, будто по работе. Хакс привел в порядок волосы; глупая реакция. Кайло слегка, хитро улыбнулся. — Но я рад, что ты беспокоишься обо мне. Хакс пытается занять себя стаканом воды. — Я даже официально не исключен, — продолжает Кайло, уплетая пиццу, и неправдоподобно спокойно. Он опустил глаза, чтобы скрыть обиду. — Он перестал связываться со мной, и я не мог добраться до него. Группа осталась прежней. Не думаю, что они вообще беспокоились обо мне. Последний раз, когда мы были вместе, они сказали, что я… несдержанный. — Точно, — соглашаетлся Хакс, и Кайло пинает его под столом. Нужно сказать что-то ободряющее, отвлечь от потери (не на должном уровне, но, очевидно, высоко ценимого) наставника, но попытки что-то составить кажутся банальными и несвязными. Хакс думает над этим некоторое время, пока они молча едят. — Я уверен, что ты найдешь нового руководителя, который будет уважать и ценить тебя, — наконец выдает он. Коротко и благозвучно. Кайло поднимает одну бровь, не веря в завуалированную похвалу. Заметив это, Хакс решает слегка перевести тему, положив столовые приборы в положение шести часов на тарелке. — И на что ты жил все это время? — В основном, продавая оборудование. У меня его было много. Сноук бы уже выселил меня, но я выследил его на шоу и убедил позволить мне платить аренду. — Она не дешевая. — И я чуть не продал все по глупости, — добавляет Кайло — И… как идут дела с отцом? Кайло выдерживает паузу, балуясь с салфеткой, пока та не рвется. — Они с мамой заедут. Надеются, что я вернусь домой. Я думаю, они просто хотят меня видеть. — Не поделишься предысторией семейной драмы? Кайло резко бьёт раскрытой ладонью по столу. — Я не хочу говорить о них. — Говоришь, как подросток, — тут же выдает Хакс укоризненно. — О, отвали, Хакс, — стул наклоняется, а затем возвращается в прежнее положение, пока Кайло, подскочив, начинает собирать посуду, с грохотом складывая ее в раковину. — Я знаю, что тебе нравится раздражать, но не делай вид, будто у тебя самая примерная семья. — Честно говоря, да. Примерная. — Безусловно. Но ведь всегда есть, что скрывать, так? Читай между строк, — Кайло выравнивает стул обратно и заваливается на него, скрестив руки за спинкой. — Держу пари, твой отец тоже военный. Точно. Не жестокий, но строгий. Очень требовательный, многого ожидает. Всегда хотел, чтобы его сын пошел по его стопам. Ты — единственный ребенок в семье, верно? Так я и думал, — несколько самодовольно завершает он. — Неплохо, — протягивает Хакс, — Хотя, ты забыл про покойную мать. Кайло бледнеет и вся его самодовольность улетучивается. Хакс наблюдает за сидящем в шоке Кайло, прежде чем позволить себе ухмыльнуться. — Просто шучу. Кайло грустно вздыхает, проводя ладонью по лицу. — Ты знаешь, как заставить меня чувствовать себя сволочью. Теперь очередь Хакса удивляться. — Разве? Настроение переменилось, Кайло встаёт и достаёт из неосвещенного холодильника две бутылки. — Выпей со мной. — Нет. — Да что такого случится, если ты выпьешь? Хакс чувствует какую-то обременяющую массу невысказанного и непризнанного, поднимающуюся в груди. Она вздымается, удушливо давя на него. Он не позволяет себе впасть в ступор и быстро встает со стула. — Мне нужно идти. С пылающими глазами Кайло снова вскакивает на ноги. — Нет, не нужно, — и четко произносит каждый слог, как отдельные предложения. Он обходит стол в один большой шаг, протягивая руку к Хаксу, заключая его лицо в свои жесткие от мозолей пальцы и целуя его так, будто изголодался по этому. Ошеломляющий, нежный призыв; стальная решимость Хакса плавится, пальцы беспорядочно цепляют потертую футболку Кайло. — Ударь меня, — трепетно просит Кайло его в рот. — Ударь, если хочешь. — Что? С чего бы мне это делать? — Я не знаю… Не знаю, почему попросил. Просто я… Хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, и это осталось со мной после того, как ты уйдешь… Хакс снова целует его, проглотив слова, и Кайло слабо стонет; руки на лице Хакса дрожат. Не торопясь, так… медленно… затащить его в спальню. Хакс хочет, до боли хочет дернуть эти волосы, что в вечном беспорядке, и трахнуть его прямо в матрас, и спросить его о татуировке, и почему он сменил имя. Но часть его, глубоко внутри, та, которую Хакс не хочет затрагивать, вводит его в сомнения. Если он сделает это, то это безвозвратно, и он станет зависим от Кайло и ничего не сможет с этим сделать. — Мы не можем… — обрывается Хакс. — Я скоро уезжаю… — Плевать. — Ты не понимаешь, я не могу… — Не надо, — сломлено и разозлённо говорит Кайло. Его голос почти неслышен: — Плевал я на твои оправдания. Останься, — он не уверен, что просит его остаться на ночь, хотя, это даже лучше; у обоих будто помутнение разума от одной и той же вещи, и осознание этого задевает до глубины души. Хакс отстранился, оставляя складки на рубашке Кайло.***
Хакс уложил волосы, прежде чем надеть шапку, последний раз осмотрев себя в зеркале. Все было, конечно, безупречно: волосы, гладко и аккуратно уложенные пробором; как всегда безупречно отутюженная форма; медные запонки, отполированные до блеска. Кайло идет по своей аллее, в то время как Хакс устремляется вниз по своей. Кайло смотрит на него, упиваясь им мягким взглядом. — Красавец, — наконец выдавил из себя он, хотя предельно ясно, что суть не в этом, — Что за прикид? — У меня встреча с родителями. Выпускной банкет. — Выпуск. Завтра? — Был уже сегодня. Глаза Кайло немного расширились. — Ты уже выпустился. Хакса раздражает только теснота в груди, слева. Не верится. Он бодро кивнул. — Выпускной сегодня, банкет вечером. Торжественная церемония завтра. — Это то, где они… — Кайло изображает, будто на его плечах знаки различия. Хакс снова кивает головой. Пара ласточек над головой беззаботно пролетели на фоне сумеречного неба. Кайло бледно улыбнулся. — Поздравляю, — пробормотал он через плечо, идя в дом знакомыми длинными шагами. Хакс наблюдал за ним, пока входная дверь не закрылась. Долгое проживание здесь уже выработало мышечную память. Очень кстати, Кайло витал в облаках, пока шел к себе, и ему было не до раздумья над маршрутом.***
Он приехал, когда было уже поздно. Его родители вернулись в гостиницу, и, пока он парковался перед домом, расстегнул высокий, накрахмаленный воротничок. Он никогда не замечал раньше, что форма такая неудобная. Чувство страха проявляется в животе при виде осколков, рассыпанных на лужайке, будто обломки судна на морском дне. Такого не было уже давно, с момента последней истерики; Кайло, должно быть, держал это в себе. Для чего-то особого. Под приглушенные звуки разбивающихся вещей, Хакс аккуратно вешает свою форму. Чистя зубы, он позволил себе неэкономно тратить воду, включив струю сильнее, чтобы заглушить шум. Ночи сейчас знойные, он валится и поворачивается в постели; ужасно душно, даже с вентилятором. Снимает свои пижамные штаны и остается в одних боксерах и майке. Даже когда шум стих, сон ускользает от него. Он чувствует себя очень дурно, словно в похмелье. Будто во сне, ноги несут его к ступенькам Кайло, как железо тянет к магниту. Все те же картонные коробки и груды одежды, футляр для гитары, пустующее место для сабли, пластиковый ящик для шнуров и проводов. Влажная трава колет его босые ноги, холодный бетон. Дверь заперта. Музыка играет лишь из одного динамика, перевернутого к деревянному полу, отчего мелодия приглушается. Хакс принимает весь этот хаос, пока идет через пространство, которое является зеркальным отражением его половины, вверх по лестнице в затемненную спальню. Он задается вопросом, что же было до этого грандиозного финала. Будто обыск. После нескольких тяжелых, отвратительных секунд, Хакс добирается до комнаты, думая, что Кайло нет. Что он разрушил все здесь, взял то, что хотел и ушел в ночь. Дуплекс не очень большой, и, помимо тихой музыки, тишина. Кайло никогда не молчит. Хакс никогда не паниковал. Не опускался до таких неуправляемых эмоций. Его пальцы впились в дверной косяк, пока он пытался овладеть собой. Когда его глаза привыкли к темноте, он разобрал дико причесанный силуэт, сидящий в открытом окне, свесивший ноги на крышу и сгорбившись, как горгульи на здании церкви. Что-то пошатнулось у Хакса внутри. Он восстановил дыхание, прежде чем заговорить. — Ты решил распродажу имущества устроить? Кайло вздрогнул, ударившись головой о створку окна. Он немного посмотрел на Хакса, прежде чем перебросить свои длинные конечности обратно и выпрямиться. — Я съезжаю, — объявляет Кайло с небольшим вызовом. Он звучит надорвано и скрипуче, как будто слишком много говорил. — Я не могу больше платить аренду, и… — он с жестом указывает на общую стену. — Даже если бы я мог, я не хочу иметь дело с другим нервным хреном из академии. Хакс не может на это обижаться. — Но ведь тебе было бы в радость доставать его. — Я не хочу раздражать кого-то другого. Хакс вошел в комнату и тут же споткнулся об упавшую книжную полку. Ругнулся. — Это не нормально, — он заикнулся, решительно указывая на нее. Он никогда не заикался. — Устраиваешь истерику, когда ничего не получается. — Прекрати, — рыкнул Кайло. Он выглядел… будто ранен. Как тяжело травмированное животное. Изнемогающий хищник. — Прости, — Хакс протер глаза тыльной стороной ладони. — Мне жаль. Он никогда не любил извиняться. Он чувствовал себя слабым. Оставшимся без контроля. — Прости. Преимущество в росте Кайло составляло всего один или два дюйма. Но он всегда рисовался. Это заметно по тому, как он двигается: смело, движения энергичные и твердые. А сейчас он просто стоял там, как обычный человек, напряженно, но грустно опустив свои широкие плечи. — Когда ты уезжаешь? — встревоженно выдает Кайло. — Аренда проплачена до следующей недели. Кайло резко захлопнул окно. — Все мои вещи упакованы, так что я мог бы помочь с твоими если хочешь, — предлагает Хакс, запинаясь, поморщившись, после того, как выдал это, не подумав. Если бы взгляды могли убивать, то Хакс бы умер и был бы погребен дважды. — Большое спасибо, — голос Кайло ровный, с оттенком презрения. — Ты так добр. — Кайло, — Хакс манит его двумя пальцами, — Иди сюда. Пожалуйста. Компакт-диск щелкает под ногами, Кайло шагает к двери, косвенно глядя на Хакса, словно он просто часть беспорядка. Тот хватает его за руку. — Кайло… Хакс вовремя уклоняется от врезавшегося в стену кулака Кайло. Под новым гипсокартоном твердый камень, и Кайло неровно глотает воздух, сдержав крик. — Почему мы всегда деремся?! — вопит Хакс, хватая Кайло, чтобы рассмотреть окровавленную руку. — Это варварство! Кайло, вывернувшись, высвобождается. — Потому что ты гребаный высокомерный мудак, и я тебя ненавижу! — Взаимно. Хакс сокращает расстояние между ними, обвив одной рукой шею Кайло, два тела буйно прижимаются в неизбежном столкновении. Поцелуй Хакса горячий, руки Кайло сжимаются вокруг него. Этот жар… Наконец-то живой. На кровати не было простыни, и волосы Кайло выглядели темным облаком на матрасе, его рот немного опухший и такой приятный, глаза полны неописуемого. Он выгибается к Хаксу, его объятия настолько крепкие и отчаянные, почти болезненные, весь пыл и дикость, и все это вызывает Кайло. И когда Хакс хватает его волосы, он стонет, голова падает обратно; он открывается Хаксу, заскулив и вздохнув, податливо и затаив дыхание, отдаваясь в его руки. — Ты не знаешь, — Кайло ахает в шею Хакса, с явным желанием в сиплом голосе, тело прогибается под ним. — Как я хотел тебя. Прямо за стеной. Как я думал о тебе ночью, о твоих руках на мне… — Я знаю. Я знаю, — Хакс тихо целует его, переплетя пальцы и толкая Кайло в матрас. Мощные руки Кайло не оказывают этому сопротивления. Безумие, ветреность, переменчивость Кайло позволяет только ему.***
— Я хочу, чтобы ты был на выдаче грамоты на офицерский чин, — неожиданная просьба, и это не похоже на него, как в спонтанности, так и в том, как чисты его чувства. Ранимость для него не естественна. Кайло начал, протянув в сторону Хакса: — Зачем? — А что? — Я таким не увлекаюсь. — Даже если будет второй завтрак после? Бесплатная еда, должно быть, по твоей части. — Ты думаешь этим меня заманить? Болтать с твоими родителями и разнообразными незнакомцами весь бранч? Я пас. — Твое упущение, — пожимает плечами Хакс, переплетя пальцы за головой. — У них есть великолепные яйца Бенедикт. Они сидят тихо некоторое время. Хакс хочет включить вентилятор (это выше него, как Кайло может сохранять помещение таким душным, тем более, что от его огромного тела жар исходит, как от печи) но, чтобы встать, придется выпутаться. И он решает, что немного пота никогда не повредит. — У меня нет костюма, — признается Кайло в конце концов — Приличный пиджак сойдет. У тебя же есть такой, да? — Кайло не ответил. — По крайней мере, рубашка с воротником? — Если бы даже и была, — двусмысленно говорит Кайло, мозолистые кончики пальцев совмещаются с ребрами Хакса, — то, вероятно, уже где-то на лужайке.______________________________________________
Брендол Хакс Старший вешает пряжки на орденской ленте на плечи своего сына и салютует ему. Впервые, как офицеру. Хакс не уверен, что может сдерживать всю гордость. Его родители всегда поощряли его выбор, но он хотел этого и сам тоже. Он никогда не сомневался в выбранном пути своей жизни, и теперь он был окончательно установлен, и это было бесподобное ощущение. Кольнуло какое-то досадное чувство. Он в конце концов смирился с тем, что Кайло не пришел, избавляясь от лишних мыслей о нем, чтобы обдумать это позже, но, когда он опускает салют, безошибочно узнает вдалеке фигуру, блуждающую по лужайке и выглядящую потерянной. Хакс пожимает руки, улыбаясь для фото. Его родители болтали со старыми знакомыми; когда мать заметила его, он поднял палец, говоря, что скоро вернется. — Я просто друга увидел, — говорит он и ускользает. Кайло что-то сделал со своими волосами, они зачесаны назад в свободные, шелковистые волны, выглядя прямо-таки роскошно, что не говорит о том, что Хакс когда-либо связывался с Кайло до этого. Оказывается, у него есть блейзер, и черная пуговица вверху лишь слегка мнет его. Чувство облегчения появляется, когда он видит, как Хакс пробирается к нему сквозь толпу. Они натыкаются друг на друга и некоторое время молчат. Люди проходят мимо, будто речная вода, огибающая камень. — Прости, я забыл про это, — извинился Кайло неловко. — Я не мог найти пиджак, — он оглядел хорошо одетых гостей и выпускников, которые окружали их. — Я должен был надеть галстук, — он жмурился от вспышек фотокамер рядом. — Не важно. Хакс увёл его подальше от толпы, к широкой дорожке из гравия, затененной густой сенью деревьев, которая тянулась через кампус. Листья шуршали и переливались на ветру, и в этом приятном шуме растворились и смех и радостные голоса. — У тебя новая форма, — Кайло остановился. — Я думаю, что теперь я могу сказать тебе, что я всегда думал, что тебе идет форма. Любая. Хакс увлеченно рассматривал блестящие носки ботинок. — У тебя уши покраснели, — оповестил его Кайло. — С таким цветом лица трудно скрыть румянец, пряничный. Услышав прозвище, Хакс резко бросил взгляд на Кайло. — Это уже привычка, — беззаботно пожал плечами Кайло, — Отучиться сложно. Хакс оглядел море людей, слоняющихся по лужайке. — Когда я снова найду своих родителей, ты бы мог подойти и поздороваться. Он явно убедил Кайло. — Я думаю, что мы достаточно много знаем о родителях друг друга, чтобы прилично представиться. — Я до сих пор ожидаю объяснения тому, что побудило тебя преследовать своего отца с саблей. Не думай, что я забыл, — Хакс лениво потеребил рукав Кайло — бархатистый на ощупь, бордовый, и настолько темный, что он почти черного цвета. Очень похоже на Кайло. — Ты был прав, Хакс, — сказал он с привычной прерывистостью. Его взгляд был мрачным. Искренним. — То, что ты говорил раньше. Ты уезжаешь — это взрослая жизнь. — Я не занимаюсь полумерами, — его тон был твёрдым, рука спустилась вниз, переплетаясь с пальцами Кайло. Вместе им было так хорошо. Ему нравилось, их сочетание. — Прошлой ночью я с тобой переспал не по глупости… — теперь был черед Кайло краснеть, — …это было на прощание. — Ты приводил девчонку на Новый Год, — с обидой напомнил ему Кайло, — ты мог начать отношения с ней. — Только не говори мне, что ты ревновал, — Кайло поравнялся с ним. — Ты же ревновал, так?! — У меня могло быть рискованное эмоциональное состояние. Хакс притянул его ближе, кротко прижав, но целенаправленно поцеловав висок. Он не был уверен, что конкретно хотел показать этим, но это казалось важным. — У меня скоро офицерские курсы. На шесть недель, до середины июля. Брови искривились, и взгляд Кайло небрежно ускользнул. Он был абсолютно откровенен в этот момент (даже когда симулировал интерес к людям на лужайке), как будто его грудь и его бьющееся сердце были открыты взгляду. В голове у Хакса было бесконечное число вещей, которые он мог бы сказать. Он сформулировал в голове несколько предложений, потом перестроил, но выдал лишь: — Ты еще будешь здесь? Глаза Кайло вернулись к нему. — Пока не знаю. Может, перееду в город. — Учитывая цены на аренду? Ты на своей шкуре ощутишь образ голодающего художника. — Там, куда ты едешь, есть Вай-Фай? — неожиданно спросил Кайло без особой деликатности. — Или телефонный сигнал? — Я вообще-то в Джорджию еду, а не в Антарктиду. — Мог бы и туда съездить. Как раз тебе под стать: холодная, пустая, почти безжизненная… — Знаешь, Кайло, пока меня не будет, лучше не будем связываться. Ты не умеешь писать сообщения… Должен же быть предел твоим смайликам… Кайло прервал его, горячо прижавшись к его губам. Хакс знал, что могли подумать люди вокруг, но сделал исключение. Когда Кайло оторвался, он помедлил, соприкасаясь с ним лбом ещё несколько долгих мгновений. Хакс никогда не употреблял наркотики, но может представить ощущения от них. Он смотрел на руку Кайло, зажатую в своей. На костяшках пальцев был свежий синяк цвета индиго. Он провёл большим пальцем по царапинам на коже. — Больно? Темные глаза Кайло не покидали лица Хакса. — Нет. Больше нет.