Старый добрый Лондон.

Вот. Опять приехал в этот долбанный Лондон. Всё, всё мне тут знакомо. До каждого дома, до каждого деревца, до каждой травинки. Ты бы знал, как меня достало летать туда-сюда из Вашингтона в Лондон. Но ничего с собой я уже поделать не могу — твой город для меня как наркотик, время от времени ощущаю острую необходимость в новой дозе, и опять прусь с чемоданами в аэропорт... Нет, не так. Ты для меня как наркотик. Лондон. Я выглядываю с балкона десятого этажа. Немного страшно, но боязнь быстро исчезает. Всё вокруг мне близко, ведь это место, где я вырос. Серые здания, моросящий дождь, мокрая трава... Я помню, какова была моя реакция, когда я впервые здесь очутился. Мною овладел бурный необузданный восторг, постепенно скатывающийся во что-то вроде радостной истерики. А ты стоял в сторонке, не в силах сдержать улыбку умиления... Прошло лет пять. Раннее утро. Чтобы не потревожить твой сон, я тихонько-тихонько, на цыпочках, прокрадываюсь в коридор, накидываю лёгкую курточку и выбегаю на улицу. А там так хорошо!.. Дождь, запах утренней травы, одиночество... От переполняющего счастья я кружусь на месте, вертясь в безумном танце, одному мне понятному. Это были моменты настоящей, искренней радости... А затем я так же бесшумно возвращался домой и ложился в кровать, хотя порой от перевозбуждения я не мог уснуть. Почему же я не ценил этого? Наверное, тогда я был слишком глуп, чтобы понять всю ценность этих мгновений. Сейчас бы я отдал всё, лишь бы хоть на миг вернуться в те времена... Вот мне уже шестнадцать лет, я рослый парень. Наши отношения стали становиться всё хуже. Мы с тобой впервые в жизни поссорились всерьёз. Насколько я помню, я, не подумав, ляпнул что-то про отделение. Ух, какой скандал ты мне тогда устроил! Орал на меня, иногда прибавляя нецензурщину, плюс разбил весь свой дорогущий сервиз... Непохоже на нашего обычного чопорного джентльмена, правда? Я тогда и напугался, и сильно рассердился, поэтому, не говоря ни слова, ушёл, громко хлопнув дверью. Опять же, шёл дождь, который словно разделял моё ужасное настроение и сердился вместе со мной. Но он также остужал мой горячий юношеский пыл, так что через пару минут я уже совершенно забыл о ссоре, забив голову чем-то другим, более позитивным, и, подняв руки и голову вверх, высунул язык. Это было так весело, ловить ртом капли дождя!.. А минут через пятнадцать появился ты, и, молча взяв меня за руку, мягко тащил домой, а я даже и не пытался сопротивляться. Это означало перемирие. И так проходила каждая ссора, по определённому сценарию. До одного момента... Война за независимость. В решающий день исхода войны, насколько я помню, бушевал настоящий ливень, изредка выдавая громогласный гром и зигзаговидные молнии. Запах природы, металлический привкус на губах, безумное желание свободы — всё это смешалось во мне воедино, образовывая непонятные чувства. Однако же, когда я осознал, что выиграл войну, во мне поселилась идиотская радость. С якобы довольным видом, но тяжёлым сердцем, я гордо шествовал от тебя. Ты же, когда, наивно полагая, что я ушёл на достаточное расстояние и не вижу и не слышу тебя, обессиленно упал на колени и зарыдал. Тогда я лишь мысленно усмехнулся, а сейчас... Теперь мы друг другу почти враги. На людях мы ненавидим друг друга, но в душе мы всё равно так же любим... да?.. Ты не подозреваешь, что за маской весельчака-идиота скрывается ранимая натура, которой очень стыдно за всё дурное содеянное, чего у меня немало... Ты не подозреваешь, что я специально купил сравнительно недорогую квартиру на окраине Лондона, чтобы приезжать сюда и наслаждаться тишиной, одиночеством, собственными мыслями. Ты не подозреваешь, что очень мне дорог и каждый твой выпад в мою сторону делает мне очень больно. Ведь я тебя люблю, Арти, и очень надеюсь, что это взаимно.