Чувства под прицелом. Личное золото.

Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг. Почву выбили из-под ног — так учись летать. Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук, И саднит под ребром, и некому залатать… Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив. Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать. Пока финка жгла между ребер, еще был жив, А теперь извлекли, и вынужден остывать… Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело, Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек. Это кажется, что все мерзло и нежило, Просто жизнь даже толком не началась еще. Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело. Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин? Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло. На нем циферки. Пять. Четыре. Три. Два. Один. © Вера Полозкова. Отрывок из стихотворения «Одному мальчику, чтобы ему не было так холодно»

      Екатерина Юрлова, наверное, впервые в жизни потерпела неудачу в попытке поднять настроение подруге. Что она только не делала: пробовала внушить, что это только временное, что всё проходит, напоминала о прошлых победах, обнимала, рассказывала смешные истории о спортсменах, не забывая упоминать, что у них были подобные проблемы, но они с ними справились. Нет, всё это было напрасно.       Ольга Подчуфарова сидела на кровати, завернувшись в плед, устремив невидящий взор на собственные колени. Она склонила голову, и Кате не было видно её лица. Ольга не плакала, она даже не всхлипнула ни разу. Только однажды её глаза увлажнились, это было после того, как Юрлова вернулась с ужина.        — Там все были? — спросила её Оля.       Катя села на кровать напротив, глубоко вздохнула.        — Нет. Тренер давал интервью… Кажется, как раз… Диме…        — Когда? Когда покажут? Где?       Катя сглотнула. Она поняла, о чем хочет узнать Оля.        — Уже, наверное, закончилось, я не знаю… Для новостей… Может быть, не знаю, не уверена…       Ольга быстро взглянула на часы. Потом взяла айпад. Открыв приложение «YouTube» она начала быстро вводить запрос.        — Что ты хочешь делать?       Юрлова следила за тем, что ищет подруга. По лицу Катерины было заметно, что она очень взволнована — ещё бы, не каждому спортсмену под силу было решиться посмотреть запись интервью, на которой тренеру будут задавать вопросы относительно последней гонки. А Оля…да в её состоянии это вообще противопоказано. Но Подчуфарова уже нажала на первую попавшуюся ссылку. Реклама. Десять секунд, девять…       Катя вскочила с места.        — Не надо! Зачем тебе это? Поговори с ним сама!       Оля даже не взглянула на неё. Две секунды…        — Я должна услышать, что он скажет не мне…       Катя медленно опустилась на кровать рядом с Олей. Вместе девушки устремили взгляды на меняющуюся картинку…       Новости, канал «Матч ТВ». Девушка видела себя на экране, вот она уходит в гонку, такая сосредоточенная, но на лице тревога. Это должно быть заметно! А внизу — подпись «Olga Podchufarova». Хм, она улыбается, скрещивает руки на груди. Улыбается. Странно… Опять её показывают. А Дима комментирует… Оля узнает всё новые и новые подробности. Ей не страшно, не обидно, ей всё равно. Она уже всё знает, она была там…       На экране Сергей Коновалов. Самый первый вопрос был как раз о ней. Сидящая рядом Катя напряглась.        — Ольга хотела бежать этот спринт?        — Ну конечно, — Коновалов пожал плечами, будто это вопрос был очень глупым. — Конечно хотела, настраивалась, и ни у нас, ни у неё самой и мысли не было, что может пойти не так, что может что-то не заладиться…       Катя ахнула. Ольга молчала, но свободная рука её сжалась в кулак, а ногти больно впились в ладонь. И мысли не было! Какая ложь! Наглая ложь! Она же, она же…       Но Коновалов продолжал, и девушке пришлось унять бушующее внутри пламя обиды и разгоравшейся злости. Что ещё он скажет?        — На лёжке она сработала хорошо, уверенно. А на стойку пришла, — Коновалов ненадолго умолк, посмотрел в сторону, подумал и продолжил, — я её, если честно, даже не узнал на стойке. Какая-то она была немножко растерянная что-ли чуть-чуть… Но надо разговаривать ещё со спортсменом.        — То есть вы ещё с ней не говорили? Вы не знаете, почему это произошло?        — Да мы ещё не разговаривали.       Ольга покачала головой. О чем им сейчас говорить? Она закрыла приложение. Дальше неинтересно, всё! Катя дернулась, будто от удара.        — Я не понимаю, почему он так сказал. Ты же всё ему говорила, объясняла, что с тобой не так. Зачем скрывать? — Юрлова развела руками, вопросительно глядя не на Олю, а в пространство.        — Зачем скрывать? Да он не скрывает! Он лжёт!       Оля посмотрела на подругу, на её глаза навернулись слезы.        — Такое чувство, будто меня предали… Как будто я что-то доверила ему, а он всё перевернул, всё не так, всё ложь…       Катя молчала. Ей нечего было сказать в утешение. Слова тренера, конечно, и для самой Юрловой были словно удар в спину. Да, он был нанесён не ей, но подруге. Катя встала, прошлась по комнате. Она попыталась сменить тему.        — Ты ела?        — Нет, — коротко, ничего не поясняя, ответила Ольга.       Юрлова заглянула в холодильник.        — Съешь хотя бы йогурт, вот тут ещё есть сыр. Хочешь, я тебе бутерброд сделаю? — она взглянула на Олю и попыталась улыбнуться.        — Я не хочу, спасибо.        — Оль, поешь, — Катя снова присела рядом с ней. — Так ты себя голодом заморишь. Я понимаю, ничего не хочется кушать, но, пожалуйста, хоть немного.       Подчуфарова взглянула на подругу. Кивнула.        — Ну давай, йогурт.       Катя принесла ей баночку и ложку. Попыталась уговорить на хлебец, но Оля отказалась. И не зря. Девушки уселись каждая на свою кровать. Но стоило Ольге поднести ложечку ко рту, стоило ей только уловить запах, как её тотчас замутило. Она резко отставила йогурт на прикроватный столик, вскочила и бросилась к холодильнику, быстро достала бутылку с водой и начала пить.        — Что? Что? — воскликнула Катя, вскочившая с постели. — Испортился?        — Я не могу, мне плохо от одного запаха еды, — через глубокие вдохи выдавила Ольга.        — Надо вызвать врача, — твёрдо сказала Юрлова и решительно потянулась к телефону.        — Нет! Не надо, — Оля предостерегающе вытянула руку. — Не надо. Пройдёт. Я попью воды. Так уже бывало…пройдёт.       Катя пожала плечами, зная, что если подруга что-то решит, то не отступится. Оля, выбросив йогурт, вернулась в кровать. Она укуталась в плед и, согнув ноги в коленях, снова застыла. Медленно она закрыла глаза и опустила голову. Кому-то могло показаться, что она спит в такой странной позе, но нет. Ольга вспоминала, думала, прокручивала в голове события это страшного дня. Это была фатальная гонка. Как давно всё шло к этому! И вот — все обстоятельства вылились в этот спринт. Вот он — результат. Она сама, как сказал Денис. Результат — она сама.       Что он ещё говорил? Он пытался поддержать её, позвонил в тот самый момент, когда она…       Да что говорить? Тогда она была сама не своя. Не понимала результата и одновременно была к нему готова. Ей было страшно и одновременно она храбрилась. Нет, ну, а как она должна была себя вести? Как? Это только после, спустя какое-то время, после осознания того, что она всё-таки ничего не может с этим своим состоянием сделать, она сдалась. Всё, ничего уже не будет. Всё. И ей было стыдно. И это самое главное! Стыд! Как же так? Зачем? В России так любят биатлон, на неё возлагали надежды, а она… Она шестьдесят пятая…       А теперь эта ложь. Предательство! По другому и не скажешь. А Денис говорил: «Тренер и спортсмен работают вместе. Провал спортсмена — провал тренера». Ну вот только из этого интервью следует, что тренер ничего не знал, что это всё так вот внезапно произошло, просто случилось… Он ничего не знал… Ничего… Вообще. Вместе работают? О, как ты ошибался… А Коновалов… Она ему верила…       «Зачем он это сказал? Почему солгал?»       Её размышления прервал телефонный звонок. Юрий Александрович Лелин, её тренер. Он бы так никогда не поступил, подумала девушка, поднося телефон к уху. Но разговор у них вышел…неприятный. Он почему-то не стал спрашивать в каком она состоянии, настроении, что с ней. Да, скорее всего, он всё понимал, всё знал, но ей так хотелось, чтобы спросил! А он начал говорить о заминке, о закатке, о том, как это важно, стал укорять её за то, что она это не сделала. Да, не сделала! Но она тогда была сама не своя! И сил не было, и желания. А потом тренер спросил о том, как она кушает, хорошо ли. Ольга усмехнулась. Ответила, что она даже йогурт съесть не может. Упомянула про своё спортивное питание, и, скорее всего, зря. Опять Лелин начал укорять её, словно маленького ребёнка! И Ольга просто отключилась. Она больше не могла это выслушивать.        — Простите, — прошептала она в телефон, но слыша лишь гудки…       Когда-нибудь, наверное, скоро, когда вернётся в Россию, в Москву, она скажет это Лелину, просто подойдёт и скажет, что он был прав, что он во всем был прав! Она попросит прощения за то, что не поверила ему тогда, за то, что злилась, попросит прощения и за этот звонок! За всё! Скажет, как раньше: «Пожалуйста, Юрий Александрович, не ругайте меня, мне и так совестно». А он улыбнётся. Когда-нибудь это будет так.       Совестно. Стыдно. Раньше ей было стыдно перед ним, а теперь — перед всей Россией. Оля снова склонила голову. Как же это, оказывается, больно…       Катя ложилась спать. Она подошла к подруге, присела рядом и погладила по руке.        — Отдохни. Поспи, если сможешь, милая. Не ругай себя, просто прими это. А потом будет легче…        — Я попробую. Спасибо. Ложись спать.       Катя легла, выключила ночник и укуталась в одеяло. Оля пару минут наблюдала за ней. Катя спокойная, добрая, лучезарная. Всегда поможет, всегда старается поднять настроение, подбодрить, развеселить. Но почему же сейчас это не помогает Оле? Она распрямила ноги. Больная голень заныла, и вернулась свинцовая тяжесть. Ей не только было тяжело на душе, но ей сейчас было физически больно! Ох, сколько же можно! Когда же это всё закончится?       Она легла набок, притянув к груди ноги. Её любимый спорт превратился в мУку, в страх, в боль. Всё теперь изменилось. Она в яме. И насколько затянется её пребывание здесь? Да, теперь уже именно «здесь»… Её загоняли очень долго, восстановиться так и не дали. Но, а теперь? Что теперь они будут делать? На что они спишут неудачи? У Коновалова завтра спросят: «Вы поговорили со спортсменкой? Из-за чего это произошло?» И что он скажет? Что?       Вопросы, вопросы, вопросы!!! Невозможно! Она закрыла глаза.       Девушка накрылась пледом, но раздеваться и под одеяло залезать не хотела. Нет, не надо снов. Её кошмар воплотился наяву. Всё сбылось. Она не хотела этого больше. Хватит с неё кошмаров в реальности… Что нужно сделать, чтобы не заснуть? Она попыталась представить. Если было бы можно, то она пошла бы в тренажёрный зал и занималась бы там до потери сознания, а потом вернулась бы в номер и сразу бы заснула. Это был бы сон без сновидений, точно. Но в тренажёрный зал она не пойдёт. Девушка тихо усмехнулась. Она даже тяжелую дверь в зал вряд ли откроет без посторонней помощи, такую слабость она ощущала в руках… Да, мысль измотать себя была неплоха, но неосуществима. Что же придумать ещё?       Она прокручивала в голове всевозможные варианты и не заметила, как начала сквозь некую мешанину из образов, мыслей, представлений проваливаться в вязкую паутину сна. Её словно увлекал за собой невидимый паук, сплетя тонкую, но прочную сеть и увлекая за собой всё дальше и дальше, глубже и глубже, опуская на дно её собственного сознания, и оставляя там одну, в темноте, наедине со своими темными мыслями, наедине со своими кошмарами…       И вот она уже видела чёрный снег, по рукам разливалась тяжесть, лыжи, словно в цементе, увязали в снегу, кричали болельщики, развивались почему-то чёрные, как в фильмах про пиратов, флаги, тренер кричал на неё, а выхода не было — только сетка вдоль трассы… И вот на снегу её кровь, но надо вставать… Надо бежать, надо…       Звук входящего сообщения. Ольга встрепенулась, резко сев на кровати. Ещё не дотянувшись до телефона, она уже от всего сердца благодарила того, кто прислал сообщение, выдернув тем самым из этого жуткого, но, к сожалению, такого знакомого кошмара. Протерла глаза и, как можно тише, боясь издать лишний звук, чтобы снова не побеспокоить соседку по комнате, взяла телефон. Она разблокировала телефон, сердце замерло — это было сообщение от Дениса. Ольга вздохнула, читая его. Как это…мило, но…       «Господи, дай же мне время! Любимый, дай мне на это время!»       Но она читала и перечитывала сообщение снова и снова, всё никак не могла налюбоваться на эти строки, словно они были не напечатаны, а написаны его собственной рукой, как-то послание, которое она достала из коробки, в которой к ней приехал Потапыч.       «И пусть тебе с трудом сейчас в это верится, но ты снова победишь!»       Эта его слепая вера… Ольга зажмурилась и снова на её глаза навернулись слезы. Она нашарила кнопочку и выключила звук. Он верит, он верит… А вдруг это единственный человек, который ещё верит в неё…       И тут телефон завибрировал. Ольга дернулась, посмотрела на экран. Второе сообщение от Дениса.       «То, что нас не убивает — делает нас сильнее.»       Ооо, это же любимая присказка Ульяны Кайшевой! Её милой подруги. А может быть было бы лучше, чтобы она была сейчас здесь? Она бы смогла показать результат лучше, конечно! Конечно! Оля бы с удовольствием сейчас поменялась с ней местами… То, что нас не убивает — делает сильнее. Ну да, это всё называется опыт. Её чуть не убила гонка, а потом — эти слова тренера… Он не знал, она и не предполагала… Не слова, а ложь…       И пока она размышляла, снова прокручивая в голове этот день, пришло новое сообщение. Оля просто покачала головой — Денис был в своём репертуаре.       Она прочитала и подавила стон. По щекам заструились слезы.       «Свет, ты мой свет…»       Оля лежала и думала о том, что они оба друг для друга — свет… Светлячки во тьме, лунная дорожка… Пробившись к друг другу, словно маленькие лучики ранним утром, на рассвете, они превратились в уверенный яркий солнечный свет, но потом. Их разъединили, свет рассеялся. А она была слабее его, и её свет погас…       «Надо лишь очень сильно захотеть! И весь мир придёт на помощь!»       Захотеть? Но она хочет! Хочет!.. Ольга задумалась, а хочет ли она этого? Получится…всё получится… Держаться. Ей захотелось крикнуть, а ещё лучше — написать в ответ: «Денис, не верь в меня! Я сама не верю! Не обманывайся!» Но нет. Она бы не смогла, просто не смогла это написать. Весь мир видел её слабость сегодня, но… Снова признавать это… Даже думать об этом сил нет…       И поэтому она написала лишь «Спасибо». Всё. Пока довольно. И хватит. Не надо! Не надо больше слов…       Выждав несколько минут — а вдруг он ответит — Оля отложила телефон. Мысли и воспоминания нахлынули снова. Что делать? От себя не спрятаться… Оля боролась до последнего. Она мучилась, крутилась, ей было жарко, она то скидывала одеяло, то снова накрывалась им, она обливалась холодным потом, но боролась со сном. Однако, усталость взяла своё. Она снова одолела девушку. И Оля заснула. Заснула тревожным, чёрным сном. Она просто провалилась туда, где не была давно — в сон без сновидений, туда, куда, как ей казалось, она не попадёт больше никогда…       Утром, спокойно застелив кровать и переодевшись, она уселась на кровать, скрестив ноги. Ольга ждала Катю, пока та почистит зубы и выйдет из ванны. Юрлова на ходу застегивала олимпийку и двигалась очень тихо. Кажется, она хотела ускользнуть на завтрак незамеченной. Так Катя же была в полной уверенности, что соседка спит!        — Кать! — окликнула её Оля, вставая. — Я с тобой.       Юрлова застыла.        — О! Доброе утро, ты встала, а я и не заметила, ну я даю, — затараторила она и как-то странно улыбнулась. — А я думала, ты поспишь ещё… Ну, я имею в виду, ты на завтрак же вообще обычно не ходишь.        — Ну ты же сама всегда говорила, что надо кушать нормальную еду. Вот я и решила пойти. Поесть. Как нормальные люди.       Ольга натянула кроссовки.        — Пойдем!       Протиснувшись мимо растерянной Кати, Ольга открыла дверь и вышла в коридор. Юрлова медлила.        — Тебя же завтрак не интересует, да? Ты не хочешь есть.       Это был уже не вопрос. Ольга склонила голову, прищурилась. Да, Катя была права. Девушка совсем не хотела есть. Более того, она боялась, что как только подойдёт к ресторану отеля, её снова замутит, но… Коновалов всегда завтракал вместе с ними. Он там будет! И они встретятся. Она посмотрит в его глаза, а он? Сможет ли он встретиться с ней взглядом?        — Я немного поем, попью, — уклончиво ответила Оля, — пойдём.       Катя закрыла дверь и молча двинулась вслед за подругой. Оля шагала очень решительно и быстро, будто боялась остановиться, передумать, повернуть назад.        — На лифте? — спросила Катя.        — Нет! Ээм, пешком.       И вот девушки спустились. На цокольном этаже было многолюдно. Биатлонисты сновали взад-вперёд, переговаривались. Обсуждали предстоящую гонку преследования. Подчуфарову кольнуло где-то рядом с сердцем, ведь утром она проснулась и сразу же подумала о том, что сегодня надо бежать преследование, а ей так тяжело… И в следующую секунду девушка всё вспомнила, всё-всё, до мельчайших подробностей. Своё шестьдесят пятое место, которое означает, что сегодня у неё «заслуженный» выходной… Ну… Если так… А потом она вспомнила о вчерашнем интервью, и в голову к ней пришла эта мысль. Он будет за завтраком, надо встретиться. И вот теперь они здесь.       Войдя в ресторан, её, действительно, немного замутило. Оля остановилась, вдохнула поглубже и двинулась вслед за Катей, к их столику. Девушка вытягивала голову, высматривая тренера. Да, он там. Что-то говорит Даше. А та кашляет, так сильно, что странно, что она вообще здесь, а не в больнице… Оля и не знала, что Виролайнен болеет. Вот так, зациклилась только на себе и вообще не замечает, что творится вокруг, что творится с её подругами по команде.        — Оля!       Она остановилась. Мужской голос. Кто это? Она завертела головой и прежде чем поняла, откуда исходит звук, чуть не упала, ведь к ней подскочили сразу двое парней из сборной России. Максим Цветков и Антон Бабиков. Максим встревоженно смотрел на неё, а Антон держал за плечи.        — Ты что? Что? — говорил он.        — А? — только и смогла выдавить из себя девушка.        — Ты… Ты бледна, словно смерть. Ты в зеркало себя видела? Что с волосами?!       Оля машинально коснулась головы рукой. О черт, она даже забыла расчесаться! Как могла, пятерней руки, она расчесала волосы, пригладила их. Должно быть, она покраснела. Антон чуть улыбнулся.        — Ну, так получше, да. Только ты бы лучше всё равно в номере осталась, попросила бы завтрак туда, а то…ты как-то выглядишь уж слишком больной, — невесело закончил Антон.        — Ты как? — наконец взял слово Максим.       Оля перевела взгляд на него.        — Какой ты?        — Что?        — Каким ты пришёл? Место, место!       Макс округлил глаза. Он не ожидал такого вопроса.        — Со-со-сорок второй…        — А ты?       Ольга резко перевела взгляд на Антона. Тот гордо улыбнулся.        — Двадцать третий, а Женька в цвет…        — Я шестьдесят пятая, — грубо прервала его Ольга. — Вам пора готовиться к преследованию. Удачи!       И Ольга протиснулась мимо них. Она ругала себя, ругала, ведь нельзя так! Нельзя! Они желают добра ей, переживают, а она… Прощения, прощения, она и у ребят попросит прощения, но не сейчас, всё это будет потом. Сейчас важнее…       Она остановилась. Надо что-то взять. Еда, еда. Ольга покачнулась. Этот запах! Нет, нет, нет, держаться! Её затошнило. Она подавила комок в горле, схватила тарелку. Быстро побросав на неё совершенно несовместимые между собой продукты, она двинулась туда, где сидели девочки и тренер.       Вот и столик. Оля остановилась. Куда сесть? О, вот. Место. Внутри себя она улыбнулась.        — Всем доброго утра! — наигранно весело сказала она и опустилась на место напротив тренера.        — Привееет, — пропела Таня, — давно на завтраках тебя не было!        — Теперь буду.       Оля огляделась. Даша не смотрела на неё, жуя яичницу. Катя Шумилова пила сок. Они встретились глазами. Катя прищурилась, будто уловив во взгляде Оли что-то не то. Она посмотрела на тарелку Ольги и удивленно подняла брови. Там лежало жареное яйцо, помидор, джем в упаковке и масло. Татьяна что-то весело говорила ей, но Ольга не слушала. Катя сидела рядом с Коноваловым и напряжённо ждала.       Сейчас.       Оля сначала перевела взгляд на его рукав, потом выше. И на лицо. Глаза. Она застыла.       Сергей Александрович не смотрел на неё. Он будто не заметил её присутствия, как будто бы не видел, что она вообще пришла. Тренер пил кофе, разглядывая зал. Ольга ждала. Наверное, Таня задала какой-то вопрос, но собеседница её не слышала. Акимова позвала её, один раз, второй, третий, потом осеклась… Тишина. Оля не отводила глаза, смотрела и смотрела.        — Ты почему не ешь, Оля? — спросил Коновалов.       Он мельком взглянул на неё поверх головы, долю секунды скользнув взглядом по её бледному лицу, и принялся ковырять что-то на тарелке.        — Да, — почему-то сказала она.       Оля отправила в рот кусочек яичницы, прожевала. Тошнота подступала. Руки взмокли. Хорошо, что перед ней оказался стакан воды. Она ухватилась, выпила сразу половину. Таня встревоженно посмотрела на неё.        — Это твой?        — Пей, пей, я ещё принесу, хочешь?        — Да.       Подчуфарова вновь уставилась на тренера. Она не видела, как Катя, Даша и ещё одна Катя переглянулись.        — Ну ладно, — Коновалов допил кофе и встал. — Девочки, жду вас на тренировке.       Он задвинул стул и…        — Стойте! — вскрикнула Оля.        — Тише, тише, — Катя предостерегающе перегнулась через стол и попыталась дотянуться до её руки, — Оль!        — Не надо! Почему вы… Почему вы! Ну давайте! Вы сказали, что надо поговорить со спортсменом, спросить, что пошло не так! Почему не поговорите! Давайте! — прошипела она.       Естественно, он понял, что спортсменка имеет в виду, но Коновалов всё ещё не смотрел на неё. Зато Ольга привлекла внимание соседнего столика, как хорошо, что за ним сидели парни из сборной России. Максим, Антон и только что подошедшие Дима с Антоном Шипулиным удивленно и встревоженно наблюдали за ними.        — Давай поговорим не здесь, а спокойно. И, наверное, позже. Ты успокойся, поешь.        — Успокоиться?       Подошла Таня и остановилась.        — Что такое?       Оля резко взглянула на неё и вышла из-за стола, подошла к Коновалову. Она попыталась что-то сказать, но тут… Голова закружилась, стены ресторана покачнулись, всё расплылось, люди превратились в одно разноцветное размытое пятно, вместо дружных голосов она слышала гул, и девушка почувствовала, что она сейчас или упадёт или ещё хуже… Только что съеденный кусочек яичницы просился наружу. Коновалов обеспокоенно взглянул на неё.        — Тебе плохо?       Но Ольга уже бросилась бежать из зала. Быстрее! Быстрее! На выходе она столкнулась с кем-то… Невысокая девушка…        — Оль! Ты чего?       Настя Загоруйко.        — Где туалет? — прохрипела Подчуфарова.       Секунду поглядев на неё, Настя схватила Ольгу за руку и поволокла за собой. Слава богу, было близко.       Выйдя из кабинки, отчаянно краснея, Оля вымученно смотрела на спасительницу.        — Спасибо… Я бы…если бы не ты…        — Не за что. Умойся лучше…       Оля плеснула в лицо воды. Вытерлась бумажными салфетками.        — Давай я провожу тебя в номер.        — Но ты шла на завтрак, — возразила Ольга.        — Успею, — коротко бросила Настя и открыла дверь, — пошли.       Молча они поднялись наверх. Загоруйко довела её до двери, остановилась.        — Справишься? Может, побыть с тобой?       Нет, Оля хотела побыть одна.        — Спасибо, Насть. Я сама.        — Хорошо.       Подчуфарова взялась за ручку двери.        — Ой… Ключ… Он у Кати.       Настя кивнула ей.        — Подожди здесь. Я или принесу или, может, Катя…       Т- Аааа, сколько со мной возни! Я как ребёнок малый! — всплеснув руками, проговорила Оля.       А Настя рассмеялась.        — А мне за радость! Мой малыш далеко, хоть с тобой повожусь!       Она ушла, а Оля опустилась на ковёр напротив двери и принялась ждать. Через несколько минут послышались быстрые шаги, Ольга повернула голову, ожидая увидеть Катю, но это была не она.        — Оо, ну…       К ней шёл Максим.       Подойдя, он опустился рядом. Парень ничего не говорил, он молчал, потом достал телефон.        — Что ты хочешь делать?        — Оль, — он посмотрел на неё очень серьёзно. — Тебе нужна помощь. Ругаться с тренером, конечно, иногда очень полезно, но в конечном итоге тебе это ничего не даст. Я позвоню Артёму.       Девушка закусила губу.        — Ладно? — он ждал её разрешения.       Оля молчала.        — Эй, душа моя, ответь! — Максим ласково взял её за руку. — Ну что ты? Ну? Эй…       Оля шмыгнула носом. Она сглотнула. Тошнота опять подступала.       «Ой, лучше бы ему уйти. Ключи, ключи!»        — Звони…       Снова послышались шаги. Показалась Катя и чуть ли не бегом бросилась к ним. Она присела рядом с Ольгой.        — Как ты? Как ты?       Ольга вскочила на ноги.        — Открой быстрей, пожалуйста!       Катя бросилась к двери, она никак не поддавалась. Максим тоже встал, кажется, он не совсем понимал, что происходит. Наконец-то Юрлова справилась с дверью, Оля заскочила внутрь и захлопнула за собой дверь в ванную.       Выйдя оттуда через несколько минут, она доковыляла до своей кровати и рухнула на неё. Катя и Максим тихо переговаривались. Потом Цветков вышел за дверь. Оля слышала, как он что-то говорит, но слов было не разобрать, да она и не старалась. Вернувшись, он несколько минут ещё потоптался на месте, потом позвал Катю в коридор. Ольга лежала, уткнувшись головой в подушку. Её тошнило, живот болел, голова кружилась, а внутри всё переворачивалось. Такое чувство, будто она на какой-то вечеринке перебрала с выпивкой, и теперь вот лежит мучается. Она попробовала перевернуться на спину. Опять затошнило. Ольга села. Стены раскачивались и кружились.       Катя закрыла дверь.        — Он позвонил врачу, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Оля.        — Ну да, врачу, — Катя села рядом. — Тебе очень плохо, да?       Ольга кивнула.        — Ну, значит, всё правильно.        — Что правильно?       Катя снова тяжело вздохнула.        — Ну…       Послышался громкий стук в дверь. Юрлова бросилась открывать. Оля снова пригладила волосы. Она подавила подступающий приступ тошноты и встала. Надо поздороваться с Артемом и снова сходить в туалет.       Но в номер вошел не он. Вернее, не только он.        — Здравствуйте…       Артём Ткачев протиснулся вперёд и подошёл к Оле поближе. За его спиной стояли незнакомые ей мужчина и две женщины. Послышался голос Кати, потом Максима. Но говорили они не друг с другом. Оля сделала шаг в сторону и увидела в коридоре Александра Касперовича. Они встретились глазами. Тренер вздохнул.        — Так, — он кивнул Оле, — собирайся и поедешь с ними в больницу, на обследование.       Оля перевела взгляд на Артёма.        — Да, пора уже заняться тобой вплотную, — кивнул он, прислонившись к стене. — Собирайся. Только самое необходимое. Я думаю, это ненадолго.       Оля поискала глазами сумку. Надо. Надо! Надо было давно! Она присела, доставая её из-под кровати и…       Голова кружится, стены раздвигаются, потом начинают качаться, а потолок улетает вверх. В глазах темнеет и мельтешат какие-то мошки, словно помехи в телевизоре… Она падает, падает, слыша встревоженные возгласы, и сама, кажется, что-то кричит. Её поднимают сильные руки, усаживают, дают воды. Руки её трясутся, она делает глоток и вода льётся по подбородку, заливая воротник и грудь. Футболка мокрая… Она падает, падает. Снова крик… Катя, она что-то… Оля… Звук телефона… Кому-то звонят… Ей…       «Ответьте… Слышу… Слышу… Сижу… Не надо… Я слышу… Да… Не надо…»       Что-то говорят, а потом… Под нос что-то сунули, резкий запах. В глазах прояснилось. Она лежит, а над ней склонилась женщина. В её руках шприц. Рядом Артём. Он держит её руку.        — Эй, это укол против боли. И от тошноты поможет. Мы доведём тебя до больницы, и там… Да, всё ещё хуже, чем я думал…       Ольга отворачивается. Её взгляд поймал Катю, она что-то говорит по телефону. Кажется, это её, Ольги, телефон. С кем? Не важно…        — Делайте, что нужно, — пролепетала она. — Не надо больше слов. Я не хочу ничего слушать…