Чувства под прицелом. Личное золото.

      Ольга в очередной раз свесила ноги с кровати и попыталась нашарить ими кроссовки. И в очередной раз в этот самый момент к ней в больничную палату вошла медсестра. Она засмеялась и, подойдя к спортсменке, начала что-то быстро говорить по-английски. Подчуфарова понимала не всё, но смысл был ясен, и Оля, шумно вздохнув, снова легла. Медсестра погрозила ей пальцем и, довольная, вышла из палаты.       Девушка чувствовала себя очень глупо. Утром ей сделалось плохо… Опять, в очередной раз. Сначала тошнота, а потом обморок. Покраснев, она отвернулась от двери, будто боясь, что её, так страстно в эту самую минуту мечтающую спрятаться, укрыться ото всех вокруг, кто-то увидит, и снова принялась изучать стену. В её номере тогда как раз был Артём, как хорошо, как удачно!       «Ой, что это я… Как удачно, что врач был рядом… Говорю, будто мне не двадцать три, а все семьдесят… Врач… Как перед ними неудобно. Максим ещё был, Катя… В очередной раз опозорилась. Я такая слабая сейчас…»       Да, она была очень слаба. В первый раз попробовав встать с постели, она чуть не рухнула на пол — ноги были как ватные, совсем не держали её. Девушка села обратно, растерла их руками. Затекли, наверное, подумала тогда Оля. Опять встала. То же самое. По телу даже пробежала судорога. Девушке ничего не оставалось, только лишь сесть обратно. А потом и лечь. Она немного поспала, наверное час, может, даже меньше. Оля встрепенулась. Сколько уже было времени? Гонка преследования завершилась, и давно! А как там выступили наши? Какие места заняли? Как Катя? Она ничего не знала. В палате не было телевизора, а Катя, наспех собравшая для неё сумку в больницу, видимо, забыла положить телефон. Таким образом, девушка оказалась отрезанной от мира…       Оля через какое-то время опять попробовала встать с постели, надеясь, что теперь тело её не подведёт. Но нет. В ногах была всё та же слабость, а ещё она почувствовала, что и идти никуда не хочет, ей просто надо, и всё. Вот тогда в палате впервые появилась медсестра, которую звали Хельге. Она была с виду типичной норвежкой — светлые длинные волосы, светлые глаза, высокая. Сначала она что-то залепетала по-норвежски, потом сообразила, что больная её вообще не понимает, принялась старательно подбирать английские слова, уговаривая её лечь обратно.        — Я хочу позвонить.       Оле надо было позвонить срочно. Домой, в Москву, родителям. Созваниваясь с ними вчера после гонки, она толком ничего им не сказала — так была расстроена. Обещала позвонить днём, но не получилось. Они, наверное, места себе от волнения не находят. Медсестра кивнула и вышла. Оля спустила ноги с кровати, влезла в кроссовки. Сейчас, думала девушка, сейчас она принесёт телефон или проводит к нему. Но… Дверь открылась, и глаза Ольги изумленно расширились — в палату вошел санитар, катЯ перед собой инвалидную коляску.        — Это для меня?       Протиснувшаяся в дверной проём медсестра Хельге кивнула, указав на коляску рукой, предлагая девушке сесть.        — Нет!       Оля встала и отошла в сторону.        — Я сама пойду.        — Нет, — Хельге покачала головой, — всё нормально, не волнуйтесь.       После пяти минут пререканий, Ольга всё-таки уселась в инвалидную коляску и, моля всех богов о том, чтобы никому из знакомых не вздумалось прийти именно в этот момент, катилась по длинному коридору. Как хорошо, что эта унизительная поездка была недолгой.       Набирая номер, девушка волновалась.        — Папа! Это я!        — Ольга! — в голосе отца была и радость и волнение. — Где ты, как ты? Почему так долго не звонила? Почему не берёшь трубку?        — Папа, я в больнице…        — Почему?! Что случилось?       Глубоко вздохнув, Оля выдала отцу тщательно продуманную ложь… Но это была ложь во спасение.        — Да ничего не случилось! Просто анализы берут. А я зарядку забыла взять, ну и телефон сел. Извини, я виновата. Меня пока не отпускают, ещё что-то хотят взять…        — Ааааа, — протянул отец, — ясно. А мы с матерью уже о худшем думали.        — Ну что вы! Со мной всё нормально. Я устала, чувствую себя не очень хорошо, но это… это ещё после гонки я не отошла до конца. А так всё нормально, не надо так волноваться. Как вы сами?       Радуясь, что трубку взял отец, ведь его обмануть было легче, Оля перевела разговор в другое русло, задавая вопросы о том, как дела у них самих, как погода в Москве, как поживают родственники, как на работе. Она спрашивала об этом затем, чтобы отцу не пришло в голову расспрашивать снова о её состоянии. Не надо.        — Пап, я позвоню завтра, ладно? И уже поговорю с мамой. Целую тебя! Пока!        — До скорого, дочка. Береги себя!        — И вы!       Оля повестила трубку и посмотрела на медсестру. Её обратно тоже повезут? Видимо, да. Вздохнув, девушка устроилась поудобнее и, пряча глаза и одновременно разглядывая больницу, покатилась обратно в палату.        — Хельге, когда я смогу уехать в отель? — спросила она.       Медсестра нахмурилась.        — Я вызову вашего врача, он скажет.       Оля пожала плечами и принялась ждать. Вскоре появился врач в сопровождении Хельге и… Сергея Коновалова. Тренер печально посмотрел на Подчуфарову и продолжил разговор с врачом. Ольга напряглась, внимательно слушая их. Однако, ничего интересного она не услышала, лишь заверения о том, что как только эксперты сделают заключение по результатах проведённых анализов, ему незамедлительно дадут об этом знать.       «Ему. Снова ему.»       Попрощавшись с врачом и медсестрой, Оля подняла взгляд на Коновалова.        — Вы заберёте меня отсюда?        — Конечно, я за этим и приехал. Ты готова?        — Давно уже.       Они молча вышли из здания больницы, миновали парковку и подошли к минивэну, в котором обычно девушки ездили из отеля на стадион. Коновалов был за рулём. Странно. В последнее время он чаще прибегал к услугам водителя.       Будто прочитав её мысли, Сергей Александрович заметил:        — Решил заехать за тобой сам, а то скоро забуду, как руль крутить. Тем более, здесь недалеко, город объедем, обойдёмся без пробок, и уже минут через сорок будем на месте.       Оля кивнула, села рядом, пристегнулась. Первые десять минут они ехали молча. Спортсменка знала, что если она начнёт разговор, то он неизбежно выльется в перепалку, в выяснение отношений, в ссору. А она так от этого устала… Тем более, утром эти разговоры довели её до обморока и больницы… Так что лучше ей помолчать.        — Ты…ты ведь ничего не ела с утра. Голодная? Ужин ещё не закончился, но тебе лучше туда не ходить. Сейчас заедем в супермаркет, и я куплю тебе свежих фруктов. Тебе и Катерине. Хорошо?        — Да.       Оля заерзала на сиденье.        — Холодно?       Коновалов пощелкал какими-то кнопочками на приборной панели.        — Включил подогрев сидений, сейчас согреешься.       Ольга сглотнула. Она хотела поблагодарить его, но… Не стала.        — Как прошла гонка?       От испытующего взгляда девушки не укрылось, что тренер прищурился и тяжело вздохнул. Так он делал всякий раз, когда был расстроен.        — Ммм, тебя места интересуют? Да… Что говорить… Плохо. Никому не удалось в двадцатку заехать. Да и улучшить результаты спринта, собственно, тоже.        — А Катя?        — Катя двадцать первая. На второй лёжке…что на неё нашло, не знаю. Три мимо. А в остальном по нулям отстреляла. Таня двадцать шестая, в принципе ходом она была неплоха, но стрельба опять же… Даша тридцать седьмая. Стойка девчонок подвела сильно…        — А кто выиграл?        — Лаура Дальмайер, — тренер слегка улыбнулся, — с огромным преимуществом! Хороша. А на втором месте Вирер…        — Доро! — не сдержавшись, воскликнула Оля. — Молодец!        — Да… Но полминуты уступила немке. А за ней Дорен-Абер.       Ольга задумалась. Никого нового.        — У Соукаловой опять гонка не сложилась?        — Она, кажется, даже не в десятке. Да, точно не в десятке. Точно не помню какая, может двенадцатая… Так, вот и супермаркет. Сейчас заедем. Ты посидишь или вместе пойдём?       Ольга осталась ждать в машине. Ей было за радость побыть одной. Пощёлкав кнопочками, она поймала радио. Играла довольно известная попсовая мелодия, и Оля расслабилась, наблюдая за парой, загружающей покупки в машину, стоявшую впереди. Это были молодые люди, парень и девушка. Выходя из магазина, она несла тяжелые пакеты. Парень добежал до машины и, оставив свою ношу, побежал к ней, забрал сумки и теперь загружал их в багажник. Девушка стояла рядом, что-то рассказывая ему и непрестанно смеясь. Захлопнув багажник, он взял её за руку и притянул к себе, обнял и поцеловал. Она вывернулась, скорчила рожицу и снова расхохоталась. Парень дернул за шапочку, натянув ее девушке на самый нос и, отскочив в сторону, увернулся от толчка в плечо, а потом обогнул машину и уселся на водительское место. Улыбаясь, девушка села рядом. Через заднее окно Оля видела, что девушка чмокнула парня в щечку и тоже натянула шапочку ему на нос. Подчуфарова улыбнулась. Какие они милые!       Она тут же представила, что и они с Денисом так же могли… У него нет машины, но… Это не беда. Они просто так же могут шутить, натягивать друг другу шапочки на нос, целоваться на морозе, они могут делать, что хотят! Были бы они вместе! Когда они вместе… И, скорее всего, не в Москве. Она вздохнула. Это ведь кажется, что всё легко и просто, что она вот так запросто может отправиться за покупками в ближайший супермаркет. Может-то может! Вот только всегда стесняется обращённых на неё взглядов, всегда немного боится. Почти всегда за покупками ходят родители, а одежду она заказывает в интернете, да, впрочем, ей и не надо ничего. Она носит в основном спортивное, даже в межсезонье.       Хлопнула дверь, вернулся Коновалов. Он закинул пакет на заднее сиденье и включил зажигание.        — Купил вам с Катей бананы, яблоки, мандарины, сок, какие-то йогурты, молока, шоколадки и ещё там кое-что, посмотришь.       Он взглянул на Олю. Знает же, что она обожает шоколад.        — Спасибо.        — Не за что. Ты только ешь. Сейчас вернёшься, покушай. Хоть немного, но поешь.       Припарковав машину возле отеля, Коновалов повёл Ольгу ко входу.        — У нас три свободных дня теперь. Завтра никаких гонок нет, дальше 8 Марта, и индивидуальная гонка только девятого. Ты её не бежишь. Дальше эстафета.       Ольга быстро взглянула на него.        — Вы ставите меня в эстафету?       Коновалов не остановился, но его лицо стало жестким и серьезным.        — Это под вопросом. Твои анализы будут готовы раньше, так что…        — Но я рассматриваюсь, — более утвердительно, чем вопросительно сказала она.        — А ты сама готова бежать?       Они остановились возле лифта. Ольга внимательно смотрела на цифры, сменяющие друг друга. Этажи. Пять, четыре, три, два…       Двери открылись, а девушка всё молчала. Она нажала на кнопку. Тренер не сводил с неё глаз.        — Так что? Ты готова бежать этап?        — Я и к спринту была готова. Так? Я хотела. Так? У меня же всё было нормально. Так? Вы же ничего не знали. Я права?        — Оль, это не конструктивный разговор.       Спортсменка забрала у него пакеты. Двери открылись, и она вышла первой.        — Это вообще не разговор. Дальше я сама. Спасибо.       Не скрывая раздражения, она направилась к номеру. На душе было гадко. Остановившись возле двери, Оля оглянулась. В противоположном конце коридора Коновалов входил в номер. Задержавшись возле порога, он повернул голову в её сторону, их взгляды встретились. Ольга отвернулась и постучала. В конце коридора хлопнула, закрываясь, дверь. И в тот же самый момент она услышала топот ног.        — Это я, — сказала она.        — Сейчас, сейчас! — воскликнула Катя.       Открыв дверь, Юрлова первым делом оглядела Олю с ног до головы, а потом втащила внутрь и стиснула в объятиях.        — Детка! Ну наконец-то!        — Я чувствую себя нормально, — предвосхищая её вопрос, сказала Оля. — Давай, ты не будешь задавать этот вопрос хотя бы этот вечер? Хоть один? Давай?        — Давай! — рассмеялась Катя. — С удовольствием. С кем ты приехала?       Ольга разулась и поставила пакет на кровать, достала фрукты.        — С Коноваловым.       Она посмотрела на Катю, та удивленно подняла брови.        — Не ожидала? — Оля уже очищала банан, она всё-таки очень хотела есть.        — Ну почему… Он же волнуется за тебя, Оль. Что бы он не говорил журналистам, он всё равно волнуется. Они все… Я так поняла, Касперович вообще не был в курсе твоей болезни. Он в шоке был, когда ты… Когда тебя увезли.        — Ладно. Не хочу о них, — прервала её Подчуфарова. — Расскажи лучше, как прошла гонка. И, кстати, Коновалов это нам с тобой купил. Кушай.       Катя порылась в пакете, изучила состав на баночке с йогуртом, удовлетворенно кивнула и принялась искать ложку. Юрлова всегда очень внимательно читала состав. Когда Ольга ходила с ней в магазин за продуктами, то всегда полагалась на выбор Кати, зная, что подруга выберет только самое лучшее.        — Ммм, вкусно! Короче, я завалила лежку. Но и без этих трёх мимо, я ходом была ужасна. Вообще не ехалось.        — Со смазкой не угадали? — предположила Ольга, умолчав о том, что уже знает результаты гонки.        — Нет, дело во мне, — Катя отвела взгляд. — Я тоже очень устала.       Ольга долго не сводила с неё глаз. Ей было стыдно.       «Я думаю только о себе… А Катя… Я, как последняя дура, считаю себя жертвой, загнанной лошадью, а она… Она лучше! Она лучше меня! Она чемпионка мира! Действующая чемпионка! А все разговоры лишь обо мне… Я сама виновата, я виновата, я…»        — Кать…        — Ммм?        — Я виновата перед тобой…        — Что? — Юрлова удивленно подняла на неё глаза.        — Я только о себе думаю, и все вокруг со мной носятся. Но ты… Ты ещё в Америке мне об этом говорила. Ты бегаешь все гонки! Все! Боже! Как же ты выдерживаешь?! Это я виновата! Ты должна отдохнуть!        — Оля… Ну что ты…        — Ты должна отдохнуть! Должна!       Ольга вскочила с кровати и отбросила шкурку банана на пол. Она истерично заламывала руки, словно заведённая, повторяя:        — Должна отдохнуть! Ты устала! Ты должна! Отдохнуть! Тебе надо!        — Успокойся, успокойся! — обогнув кровать, Катя взяла было её за руки, но Ольга вывернулась.        — Ты что? Ты не понимаешь? Будет то же самое, что и со мной! Тебе надо отдохнуть! — вскричала она.        — Прекрати! — вдруг тоже громко крикнула Катя. — Тихо!       От такого неожиданно грозного и громкого возгласа Оля осеклась и замолчала. Окрик подействовал, будто окатив её холодной водой. Девушка замерла и виновато посмотрела на Екатерину.        — Прости, я…сорвалась.        — Ты хочешь как лучше, я знаю! — Юрлова усадила её на кровать. — Не волнуйся за меня. Это ведь не первый мой полноценный сезон. А вот у тебя — первый. Да, я устала, но не так сильно, как ты. Ты…просто не готова к такому длинному сезону, а я… Я готова, я просто устала. Сейчас два дня на отдых и тренировки, а потом…       Катя тяжело вздохнула и отвернулась. Потом индивидуальная гонка. И Ольга понимала, что Юрлову это очень тяготит.        — Я признаюсь, — продолжила она, — я не собираюсь соперничать с Лаурой, с Мари, с Габи, с Кайсой. Ни с кем не буду. Я просто побегу и всё. Как в том году у меня не получится.        — Почему?        — Давление сильное. Да я просто не смогу так же, вот и всё.       Катя встала.        — Все ждут, что я буду подтверждать титул. А я не буду. Я просто побегу гонку.        — Это правильно, Кать.        — Знаю, — без обычной улыбки ответила Катя. — Знаю.       Она посмотрела на часы.        — Я с Йозефом договорилась встретиться. Поужинаем вместе.        — Вы куда-то идёте?        — Нет. Здесь, внизу. Я же ещё не была на ужине. Просто хотели попозже поесть, когда народу будет поменьше. Поговорим. Я быстро вернусь, хочу спать. Режим нарушать не следует.        — Передавай ему привет.        — Передам, — улыбнулась подруга. — Он всегда интересуется, как у тебя дела. Тоже переживает.        — Поблагодари его, скажи, чтобы не переживал…        — Обязательно!       Катя оделась и, немного подумав, подбежала к Оле и крепко обняла её.        — Как же за тебя не переживать, ты же у нас одна. Ладно, отдыхай, а я побежала на свидание с мужем!       И, чмокнув Олю в ухо, Катя ушла.       Оставшись одна, Оля какое-то время просто сидела на кровати. Ей снова захотелось есть. Девушка съела ещё банан, потом ещё один. Налила себе сок, очистила пару мандаринов. В комнате запахло Новым годом. Забравшись на кровать, она взяла в руки телефон. Надо сделать пару звонков. Отца она уже успокоила, теперь пора поговорить с Юрием Александровичем и с Денисом.       Набирая номер личного тренера, она понятия не имела, что ему скажет. Во-первых, надо рассказать, что она попала в больницу. Из-за чего? Обморок, тошнота. Вот уж позор! Анализы, результаты которых она не знает. Анализы, результаты которых сообщат не ей, а тренерскому штабу. Лелин просил все данные отправлять ему, но что делать, если их нет? А потом ещё эти слова про эстафету. Готова ли она? Нет! Конечно нет! Но кому бежать, как не ей? Но телефон тренера был выключен, и разговор так и не состоялся. Ольга даже вздохнула с облегчением. Позвонит завтра после обеда, а до этого, возможно, и результаты анализов появятся…       Теперь Денис. То же самое… Только его ещё надо убедить в том, что она чувствует себя хорошо, что уже не так горюет из-за результатов спринта. Воспоминание о злополучной гонке больно кольнуло её куда-то в область сердца. Держаться, держаться! Не так горюет? Опять лгать? Ох, что же она делает… Сколько лжи, сколько непонимания… Но и с Денисом ей поговорить не удалось, телефон парня тоже был выключен.        — Может командировка? — прошептала она.       Оля поморщилась, она понятия не имела, как живёт Денис, что у него с работой, какие планы, над чем он работает, где он сейчас. В Москве? А, возможно, сейчас летит куда-нибудь во Владивосток собирать материал для очередной передачи? Да всё может быть! Только она не в курсе. Как обычно, снова живёт в собственном мирке, совершенно не заботясь, что происходит вокруг.       Испустив мучительный стон, она опустила голову на подушку.       «Простите меня, мои родные, мои любимые. Мама, папа… Сестра… Тренер… Денис… Кот мой… Как вы без меня? Вы всегда спрашиваете, как у меня дела… А как у вас? Простите меня, эгоистку. Я слишком зациклена на себе, но я не буду так больше. Я исправлюсь. Вот только… Вот только поправлюсь. А в следующем сезоне всё будет по-другому. Обещаю.»       Совесть мучала её и не давала покоя. Сколько время? Только десятый час. Посмотрев на себя в зеркало, Ольга решила — исправляться надо уже сейчас. Пора заглянуть к девчонкам, поговорить с ними, обсудить гонку, сказать что-нибудь приятное. Поблагодарить Настю Загоруйко. Тренер сказал, что Таня неплохо выступила. Надо её похвалить. И с Дашей поговорить. Она же с утра так кашляла… Как же она бежала преследование? А как там Катя Шумилова поживает? Заглянув в пакет, она выудила четыре яблока — каждой по одному. Кое-как удерживая их в руках, Оля закрыла дверь и вышла в коридор.       Но с девочками ей встретиться была не судьба. По коридору, внимательно изучая двери, двигались двое парней из сборной России.        — Антон? Дим? Вы что тут…        — Оль! А мы тебя ищем!       Дима Малышко и Антон Шипулин направились к ней. Яблоки повалились из Олиных рук. Чертыхнувшись, она принялась собирать катящиеся по полу фрукты. Ребята помогли ей.        — Как ты? — спросил Антон.        — Ты с утра нас напугала. Выбежала из столовой… С Коноваловым поругалась? — добавил Дима.       «Похоже, они не знают, что я была в больнице. Тем лучше».        — Ммм. Сразу на два вопроса отвечу. Уже всё нормально. И со мной, и с тренером.        — Точно? — недоверчиво прищурился Антон.        — Точно.        — Ладно, — прервал их Дима, — мы к тебе по делу. Щекотливому.       Он повернулся к Антону, не решаясь продолжить. Шипулин в свою очередь посмотрел на Малышко, скорчил гримасу, видимо, тоже не особенно желая говорить.        — Да что такое?! — не выдержала Подчуфарова.        — Ладно, скажу я, — Антон скрестил руки на груди, — послезавтра восьмое марта.        — Вы что, думаете, я не в курсе?        — Да ты дослушай! Это насчет Доротеи и Ильи. Он нас попросил, чтобы мы попросили тебя…       Оля взволнованно переводила взгляд с Антона на Диму и обратно. Вот, вот! Этого она и боялась. Доро она не видела…давно. Кажется, у неё снова проблемы с Ильёй. Она же сегодня серебро взяла! Ох, что же там у них произошло…        — Что случилось?        — Короче. Приехала Юля Ушакова. Без предупреждения…        — Без объявления войны, — вставил Дима. — Доротея не знает.        — Да, и Илья не… Не сможет с ней сегодня встретиться. И он…вроде как…не предупредил её. Он к Юле поехал, ну ты поняла.        — Вот черт! — громко выругалась Оля.        — Сходи, пожалуйста, к Доро, — закончил Дима. — Ну, скажи, что он не сам её сюда позвал, что так вышло…        — А в каком номере она живёт? Я даже не знаю.        — На втором этаже. В двести двадцать шестом, — Антон забрал из её рук два яблока. — Сходи, пожалуйста, мы тебе все будем очень благодарны.        — Во сколько они должны были встретиться?        — Да вот в десять как раз.        — Я побежала, пока!       Оля решительно зашагала по коридору, но через несколько метров остановилась и, обернувшись, сказала:        — Передайте Илье, что он сволочь.        — Он знает, — рассмеялся Малышко.        — Это радует, — проворчала Ольга.       Стоя перед дверью с номером «226», девушка прислушалась. Ни звука, ни шороха. В номере будто бы никого не было. Она постучалась. До неё донёсся голос Доротеи. Она что-то сказала по-итальянски. Что именно — Оля, естественно, не поняла. Можно войти или нет?        — Это Ольга! Подчуфарова! Можно я войду?       Топот ног и Доро открыла дверь. У Оли заныло сердце — Доротея точно ждала Илью. Красиво накрашенная, одетая не в привычный спортивный костюм, а в симпатичные джинсы и блузку, она выглядела, будто собралась на свидание. Ольга протянула Доро два оставшихся яблока.        — Это тебе. Поздравляю тебя с серебром! Ты молодец!       Вирер расплылась и обняла Ольгу. Забрав яблоки, итальянка пригласила подругу войти. Она рассказывала про гонку, рассказывала о том, как ей вручили медаль на площади в Осло, в торжественной обстановке, вот буквально час назад. Доро счастливо улыбалась. Повисла пауза. Вирер взглянула на часы.        — Доротея…       Ольга запнулась. Надо сказать, просто сказать.        — Илья не сможет прийти сегодня, — выпалила она. — Он просил передать. Он не сможет, он просит прощения.       Доро перестала улыбаться, сделала шаг назад.        — Почему?       Оля стиснула зубы.        — Почему? — повторила Доро.        — Ох, такое дело… Приехала Юля Ушакова. Он не знал!       При упоминании имени Юли Доротея закрыла глаза, опёрлась спиной о стену. Постояв так несколько секунд, она что-то быстро проговорила по-итальянски, отошла к кровати и прямо перед Ольгой начала стаскивать с себя джинсы, что-то всё время приговаривая. Она скинула блузку, натянула полосатое платье, влезла в домашние угги. Отодвинула Ольгу, проходя в ванную. Шумно умылась, стёрла косметику, потом вернулась в комнату и принялась расчёсывать длинные волосы. Оля стояла на месте, растерянно наблюдая за подругой. Опомнилась она не сразу.        — Я п…пойду?       Доротея посмотрела на неё, будто удивившись тому, что Оля ещё здесь.        — Прости, но мне, правда, надо побыть одной. Прости, — прошептала она.        — Доро, он же не знал и не звал её! Он совсем не… — воскликнула Оля.        — Нет!       Доро вытянула руку вперёд, не дав ей возможность закончить предложение. Глаза её увлажнились.        — Хорошо.       Ольга, понурив голову, вышла и закрыла за собой дверь, но задержалась за порогом. Она стояла и слушала. Доротея всхлипнула. Один раз, второй… Потом громко шмыгнула носом. Шаги. Скрипнула кровать. Ещё пару всхлипов и всё стихло. Ступая очень осторожно, Оля двинулась прочь. Жаль. Жаль. Она принесла лишь плохие новости, но не смогла утешить подругу. На душе было тяжело, гадко. Ужасный день. Это просто ужасный день. Надо поскорее уснуть. Лечь, постараться всё выкинуть из головы, забыть.       Войдя в номер, девушка остановилась на пороге. Катя спит. Не включая свет, Ольга переоделась и легла. Закрыв глаза, она прокручивала в мыслях события этого дня, предыдущего, да и всей своей жизни в целом. Образы, места, события, люди перемешались. Она просто хотела отдохнуть, но сон не принёс ей покоя. Не принёс он спокойствия, отдыха, ничего из того, что могло бы её порадовать. Он принёс ей лишь новую вариацию старого кошмара.       «Трасса та же, но теперь она одна. Соперниц нет. Обогнали, наверное… Тот же туман, та же серость, та же тяжесть, та же боль. Тот же ужас. И то же самое ощущение беспомощности, непонимания, бессилия и стыда. А ещё — неумолимой жути. И голоса… Но теперь они не в её голове. Теперь они не сливаются в гул, теперь они не исходят от болельщиков. Они настоящие. И принадлежат они реальным людям. Она так хочет оторваться, уехать, не слышать их. Но не может… Лыжи вязнут в черном снегу, и до неё доносятся крики. Это её друзья, близкие и родные укоряют за то, что она, живя только лишь спортом, забывает о них. Вот её мама. Она со слезами на глазах смотрит на дочь, а в глазах этих упрёк — однажды Ольга забыла позвонить и поздравить её с днём рождения, с юбилеем! И даже, позвонив на следующий день, ничего не сказала до тех пор, пока мама сама не напомнила. А вот её хорошие подруги по спортивной школе. Вернее, бывшие подруги. Бывшие лучшие подруги, вот так вернее всего. Те, кого она всегда обходила на лыжне. Те, с кем прекратила общаться после того, как её взяли в резерв, а их — нет. Они стоят и смотрят на её бессилие, а одна говорит: „Ты обещала, что не бросишь меня, что мы всегда будем дружить, несмотря ни на что. Только больше я тебя ни разу не видела. Ты соврала мне!“ Оле наконец-то удаётся отъехать от них, она переводит дух, и тут — на горочке стоит Катя Юрлова. На её всегда таком добром лице выражение злости и презрения. „Ты думаешь только о себе! Ты устала? Нет! Ты просто слабая! А я устала! Это мне нужна помощь! Мне!“ Оля зажмуривается и отталкивается, проезжая мимо. И…падает, слетает в кювет. Лёжа там, держась за лодыжку, она пытается встать на ноги, поднимает голову вверх, а там, стоя на обочине, на неё смотрит Максим Цветков. Он разочарованно качает головой. „Я думал, что нравлюсь тебе. А ты используешь меня! Я протягиваю тебе руку помощи всегда, а ты? А ты оттолкнула меня! Ты испортила мне сезон!“ И он уходит. Оле приходится карабкаться наверх самой. Она чуть не плачет, ей так больно! Она садится возле обрыва. „Всё. Хватит. Никуда. Я больше никуда не поеду!“, думает она. Оборачивается, и видит у себя за спиной Дениса. Как странно, он стоит на трассе… Ольга встаёт и уже собирается кинуться ему на шею, обнять, спрятаться, но что-то настораживает её. Что-то не то в его позе, в его взгляде… „Ты хочешь, чтобы я был с тобой? Вот он я. Ближе, чем нужно. Ближе, чем это позволено. Что ты будешь делать? Обнимешь? Поцелуешь? Да. Я утешу тебя, ты поверишь мне и успокоишься. А что потом? Если я вернусь в Москву, к работе, ты снова возненавидишь меня? Ты будешь требовать, чтобы я вернулся? А как же я? Ты никогда не думала о том, что и мне хочется чего-то добиться в жизни? Я же за тебя, я всегда с тобой, я верю в тебя, болею за тебя. А ты? Я смотрю все твои гонки, а ты? А ты посмотрела хоть одну мою передачу? Ты хоть знаешь, как она называется? Как? Скажи!“ Оля напрягает память, но на ум ей ничего не приходит. И Денис отворачивается от неё, и туман наползает, отделяя их друг от друга… Она снова остаётся одна. А вокруг — обида, упреки, боль и белый вязкий туман. Голоса превращаются в шёпот. Но она до сих пор различает их, каждый голос принадлежит реальному человеку. Мяукает кот. Его она тоже оставила. Оля садится на снег. Холодно. Она сидит и сидит. Время идёт. Ей очень холодно. Она наверняка заболеет. Ну и что…»       Беспокойный сон девушки прервал звук захлопнувшейся двери. Это Катя ушла на завтрак. Оля попыталась поймать остатки сна. Ей было холодно. По телу девушки пробежала дрожь. Ей и сейчас холодно, под этим самым одеялом. Оля подтянула к себе ноги, свернулась в клубочек, но всё никак не могла согреться. Она лежала и думала об этих людях из её сна, вспоминала их лица, голоса, вспоминала их истории. Это всё её жизнь, это всё она. Добрая, хорошая, сильная Ольга Подчуфарова. А на самом деле она не совсем такая. Добрая? А так ли это? Много ли в ней было добра, когда она говорила Денису, что он думает только о себе? Много ли в ней было добра, когда она кричала на личного наставника за то, что он сказал, что она не готова к Чемпионату? Хорошая ли она после этого? Сильная ли? Нет, нет, нет!       Что это? Ей послышалось? Оля откинула одеяло. Стук в дверь? Нет, послышалось, наверное. Но звук повторился. Со вздохом девушка встала с кровати. Наверное, Таня или Даша пришли позвать её на завтрак. Или ещё хуже — Коновалов что-то пришёл с ней обсудить. Лучше бы это был кто-то из девочек. А может быть, это Доро всё-таки решила поговорить с ней? Оля поправила пижаму, пригладила волосы и открыла дверь.       И застыла, не веря своим глазам. За порогом стоял Денис Левко, её любимый, её специальный корреспондент. А чуть позади него — её личный тренер Юрий Лелин. Оля сделала шаг назад и прислонилась к стене. Она открывала и закрывала рот, словно рыба. Слов не было. Ноги подвели её. Девушка дрогнула и, покачнувшись, принялась оседать на пол. Глаза заволокла пелена. Что это? Ах, это же слезы…        — Оленька!       Такой родной, такой любимый голос!       Она протянула к нему руки, всё ещё ничего не говоря… Денис присел рядом, прямо перед ней. Пару секунд парень смотрел на неё, а потом крепко обнял. И не отпускал долго-долго.       Сквозь заволакивающую глаза пелену слёз Оля взглянула на тренера. Он мягко улыбнулся ей.       Денис держал её в объятиях крепко-крепко и, кажется, правда никуда не собирался отпускать. Оля положила голову ему на плечо и закрыла глаза. По щекам текли слезы. Её руки были заняты и вытереть слёзы было нечем. Впрочем, сейчас это было неважно. Лейтесь, слёзы, вылейтесь до конца. Без остатка! Все! Она наслаждалась.       «Длись вечно. Вечно. Боже, пожалуйста! Мгновение. Длись вечно.»       Они здесь, они здесь, оба!       Ольга моргнула. Вдруг это сон?        — Ущипни меня, — прошептала она.       Юрий Лелин вошел в номер и закрыл за собой дверь.       Денис выпустил её из объятий и помог встать. Очень мягко он обнял Ольгу за плечи.        — Ты теперь не одна. Это не сон.        — Ущипни меня, — не веря его словам, снова прошептала девушка.       Денис взглянул на Лелина. Тот как раз отдернул штору, рассматривал улицу.        — Я лучше…       И нежно коснулся её губ.       Сколько прошло времени? Денис отстранился. Она всё ещё чувствовала вкус поцелуя. Ощущала его. Они встретились взглядом. Подняв руку, Ольга коснулась его лица, провела пальцем по щеке. Щетина…        — Настоящий…       Она прерывисто вздохнула.        — Это вы… Это правда вы! — Оля оглянулась на тренера. — Вы здесь.       Юрий Александрович подошел к ней и взял за руку.        — Мы поможем. Теперь ты не одна.