Чувства под прицелом. Личное золото.

      Ольга ни слова не сказала соседке по гостиничному номеру о том, что произошло в ресторане, посмотреть название которого они с Денисом так и забыли. Войдя в номер, она отделалась лишь простыми фразами, типа: «О, всё прошло отлично, наконец-то я поела и, кстати, очень вкусно», «На улице правда холодно», «Да нет, не устала, чувствую себя вполне нормально».       Но браслет, подаренный Денисом, девушка, конечно, не утаила. Катя рассматривала украшение и цокала языком, всё время приговаривая:        — Вот это да! Вот это да! Вот это я понимаю!       Оля гордо улыбалась. Она бережно сняла браслет перед тем, как пойти в душ. Положила в коробочку, но потом вынула его и сделала фото браслета. Но так, чтобы Катя не видела. Ей просто очень хотелось, чтобы подарок Дениса всегда был с ней. Ну, раз уж не на запястье, то в памяти телефона. Подумав, она даже установила эту фотографию в качестве обоев на экран — браслет в её ладони. Оля понимала, что это как-то по-девчоночьи глупо, но не могла вот так вот просто спрятать подарок в чемодан.       Она легла на кровать и включила ночник. Было уже поздно, но спать совершенно не хотелось. Ещё бы! Такой насыщенный вечер. Девушка прямо чувствовала, как адреналин струится по венам, но каждый глубокий вдох охлаждал её кровь и успокаивал нервы. Такое с ней обычно после насыщенных тренировок и после гонок бывало, после того, как она приходила в отель и без сил падала на кровать. Она лежала еле живая, но сердце стучало как сумасшедшее. Вот и сейчас перед глазами словно раскадровка мелькали лица: Илья, Доротея, Юля, Стефано, Денис… И по новому кругу. Оля помотала головой, стараясь разогнать картинки и успокоить мысли. Она оглянулась на Катю. Та лежала и смотрела в потолок.        — Наверное, пора спать. Да, уже поздно. Спокойной но… Эй! Ты чего такая?        Только сейчас она заметила, что Юрлова смотрит на неё совершенно невидящим взором. Подруга кивнула и перевернулась на другой бок.        — Угу. Выключай. Что? — Катя оглянулась. — А что такое со мной?       Оля нахмурилась.        — Ты какая-то…       Подчуфарова прикусила губу. Она и забыла. Черт побери, завтра же индивидуальная гонка! С ней самой всё было давно решено — эту гонку она не бежала, но Катя! Действующая чемпионка мира. Катя переживала!        — Аааа, да ладно тебе. Гонка, да. И что? — Юрлова всё понимала без слов. — Да нормально, дело не в этом. Мне просто надо поспать. А завтра буду как новенькая.        — Точно? — покосилась на неё Оля.        — Точно. Мы же с тобой говорили об этом, — и Катя улыбнулась, — я не буду подтверждать свой титул. Мне это не надо. Просто постараюсь пробежать достойно. Вот и всё.       Оля промолчала.        — А ты? Будешь за меня болеть?       Вообще-то, она не хотела смотреть гонку. До этого момента она просто не решалась это признать, но теперь отчетливо всё поняла. Но нужно ли было об этом знать подруге? Вдруг она воспримет это так, будто ей всё равно?        — Да. Да, конечно. Я посмотрю. В интернете, наверное.        — С комментариями Губерниева?        — Наверное, — улыбнулась Подчуфарова. — Просто сделаю потише.        — Он сумеет поднять тебе настроение, — сказала Катя, зевнула и повернулась на другой бок. — Ладно, спи. До завтра.        — До завтра, — тихо шепнула, закрывая глаза, Оля.       На следующий день она не узнала Катю. Собираясь на стадион, та улыбалась, шутила и заразительно смеялась над своими же шутками. Оля подозревала, что Катя всё это делает нарочно, чтобы сбить её с толку. Но сама она вторила Юрловой, разделяя её настроение, подыгрывая ей. Когда настало время покидать отель, Ольга, сильно волнуясь, но стараясь скрыть эмоции, обняла Катю и поцеловала в щеку.        — Удачи, солнце моё дорогое. Верю в тебя!        — Спасибо, — Катя пожала ей руку и улыбнулась. — Скрести пальчики, когда я буду стрелять.        — С начала и до конца гонки, Кать. Так и буду сидеть.        — Хорошо! Ох, пойду. Повоюю!       Они рассмеялись. Ольга хотела проводить подругу, но та остановила её. Ну что же, настаивать тут было лишним.       Оставшись в одиночестве, Оля первым делом позвонила тренеру. Договорившись с ним о встрече в спортзале через несколько часов, девушка поняла, что сейчас самое время встретиться с Денисом. Ненадолго, до начала гонки ведь оставалось совсем мало времени, а она обещала Кате обязательно её посмотреть.        — Оль, я заболел. — сразу же, вместо приветствия сказал Денис.        — Ооооо, — разочарованно протянула Ольга, — да когда ж ты успел? Вчера что ли?        — Ну не знаю, может быть. Только твой тренер строго-настрого запретил мне к тебе подходить. Да я и сам бы не стал. Лучше не надо. Ты как? Не обидишься?       Оля поморщила носик. А у неё-то были на парня совсем другие планы…        — Не обижусь, конечно. Только ты лечись хоть чем-нибудь. Ты там совсем один, я буду переживать.        — Да ладно, это всего лишь простуда, всё не так плохо, как ты думаешь. Так что давай договоримся так — пару дней побудем подальше друг от друга…        — Но…        — Пару дней! Или даже меньше — как пойдёт. Я обязательно посоветуюсь с Лелиным, как побыстрее вылечиться. — не дал ей договорить Денис. — Ну, а потом обязательно встретимся.       Ну конечно же он был прав. Девушка села на кровать, вздохнула.        — Хорошо. Звони мне почаще. И пиши. Ну и лечись, что уж там! Эх ты… Люблю.        — И я люблю, — усмехнулся Денис.       Она подошла к окну. Снега не было, да и ветра тоже. Хорошо. Девочкам, бегущим индивидуалку, будет полегче. Оля снова вздохнула, вспомнив свой недавний спринт. Никогда, никогда ещё не пробегала она спринтерские гонки настолько плохо! Не попасть в пасьют. Это в её карьере было впервые…       Размышления спортсменки прервал телефонный звонок. Она поспешила ответить — это был Лелин.        — Оль!       Голос взволнованный.        — А? Что случилось?        — Эммм… Слушай… Ты только не волнуйся…        — Да что стряслось? — волнение тренера в миг передалось и ей.        — Кравцов тут.        — Тут? Где? Зачем?        — Он хочет поговорить с нами. С тобой.        — О, Господи… Зачем? — ещё раз повторила она.       Президент Союза Биатлонистов России? Здесь? Зачем? Что он хочет? Что ему сказать? А можно отказаться от встречи? Все эти вопросы разом возникли в ее голове, и Ольга буквально обрушила их на тренера.        — Нужно идти, нужно, только спокойно, ничего плохого не случится, — успокаивал её Лелин.        — Но когда?        — Да прямо сейчас. Он тут, в отеле. И я тоже. Мы уже успели кое-что обсудить, а теперь нужна ты. Давай покончим с этим. Чем быстрее — тем лучше.       Оля предпочла бы скрыться и не показываться Кравцову на глаза, сделать вид, что ничего не слышала и не знала, но… Нет, позволить себе такого она не могла. Нужно вести себя как подобает взрослой уверенной в себе спортсменке. А она такая и есть. Хотя бы должна такой казаться. Подчуфарова расправила плечи. Раз надо идти — она пойдёт.       Спортсменка переоделась. Причесалась. Сжав кулачки, оглядела себя в зеркале.       «Я сильная, всё будет хорошо. Повоюем, повоюем».       Шагая по коридору, она повторяла эти слова словно мантру, молитву и думала о том, что сейчас просто нужно быть максимально сдержанной и спокойной. Не наговорить бы ничего лишнего. Но вспомнив все свои злоключения, она поняла, что сердце жаждало другого. Оле совсем не хотелось никого обвинять, она даже не искала справедливости. Она настроилась на другую волну. Она шла в бой. Снова в бой. Не на трассе, так здесь. Повоюем.       Кравцов разговаривал по телефону, стоя возле окна. Закрываясь, дверь скрипнула, и спортсменка встретилась с ним взглядом. Ольга выпрямилась и постаралась идти как можно более уверенным шагом. Он наблюдал. Лелин сидел за большим столом отельного конференц-зала. Тренер оглянулся на вошедшую, нахмурился. Такое чувство, что он ей недоволен. Или не ей? Или, быть может, ситуацией? Чем же? Её взгляд задержался на темно-зеленой папке с документами, лежащей на противоположной стороне стола. Возле вещей Кравцова. На папке пометка «Срочно».       «Да это же мои документы! Наш контракт! Он хочет обговорить мой договор с тренером!»       Оля не успела понять, хорошо это или плохо, она успела только разволноваться. Весь её боевой настрой улетучился, осталось лишь беспокойство, понемногу перерастающее в панику.        — Добрый день, — Кравцов закончил телефонный разговор и обращался к ней.        — Здравствуйте, — она напрягла память, припоминая отчество, — здравствуйте… Александр Михайлович!       Вспомнила, слава Богу. Она присела за стол рядом с Лелиным. Воцарилось молчание.        — Как твоё здоровье? Получше? — Кравцов уселся напротив, пододвигая к себе папку.       Ольга зачарованно наблюдала, как он открывает ее, перелистывает, тасует листы. Она сперва пробормотала что-то неразборчивое, но вовремя спохватилась.       «Надо вести себя как подобает взрослой, уверенной в себе спортсменке.»        — На самом деле ненамного. Я чувствую себя, конечно, далеко не в самых лучших своих кондициях… Это подтверждает мой последний спринт.       Она хмыкнула, но президент союза биатлонистов смотрел на неё крайне серьёзно и выжидающе, поэтому Оля, поёрзав на стуле и сцепив пальцы, продолжила:        — Собственно, это началось ещё давно, я думаю…        — Хорошо. Хорошо. Я понял. На самом деле у меня мало времени, предположения и размышления твои, Ольга, уж извини, но слушать мы не будем. Я поговорил с Юрием Александровичем, — он указал на тренера, — мы всё обсудили.        — Я прошу прощения, — подал голос Лелин, — но мы не успели обговорить самое важное. Наш с Олей договор. Он у вас на утверждении. Вы готовы дать нам такую возможность?       Взгляд Кравцова потяжелел.        — Давайте спросим у спортсменки. Ольга, ты считаешь это возможностью? Ты считаешь, что это приведёт к лучшему результату?        — Самоподготовка? Да! Конечно. Я понимаю, всё будет по-другому, но я думаю, что в моем случае только перемены пойдут на пользу, — с жаром проговорила она и улыбнулась.       Кравцов хмуро смотрел на неё из-под очков.        — Что в твоём понимании самоподготовка?        — Мы планировали сначала… — начал Лелин, но чиновник остановил его взмахом руки.        — Ольга. Я спрашиваю у неё.       Девушка огляделась по сторонам, словно ища подсказки. В её воображении снова всплыл Антон Шипулин. Он на самоподготовке! Вместе с Лешей. Она напрягла память…        — Ну… Эмм… Сначала мне действительно нужно пройти обследование, ведь для того чтобы начать тренироваться, нужно знать, что со мной происходит. Насколько посажен организм…        — Посажен… — повторил за ней, но всё же прервал её размышления Кравцов. — Ну хорошо. Обследование пока оставим. Это важный разговор, но сейчас о другом. Я что хочу сказать. Я не услышал, что в твоём понимании означает самоподготовка. Но сам я чётко это знаю. Во-первых, спортсмен сам ищет и нанимает себе тренера. Или двух, трёх, хоть четырёх, сколько вздумается. Создаёт команду из массажистов, врачей, сервисную группу. И — самое главное — на собственные деньги. Так?        — Ну возможно, — она поняла, куда клонит       Ольга взглянула на тренера — она всё правильно говорит? Но Лелин смотрел на Кравцова, и Ольге его взгляд очень не понравился. Такое создалось впечатление, что он уже знал итог этой речи. И итог этот его не радовал.        — Дайте я сделаю предположение. Замышляя свою самоподготовку, вы, скорее всего, равнялись на группу Антона Шипулина? Так?       Ольга смотрела на него и молчала.        — Ну тогда зря. У него не самоподготовка. Он тренируется в отдельной группе, подстроенной чисто под него. Он не платит сам, за него платим мы. Извините, Ольга, но на него ровняться не стоит. Однако, я понимаю твои претензии к тренерскому штабу. — он поднял руки. — Здесь и говорить нечего, это некомпетентность. Но сейчас, в данный момент, мы сделать ничего не можем. Закончится сезон — я обещаю — будут решения и будут перестановки. Но не сейчас.        — Но подождите! Я выполняла все их указания, и в итоге я оказалась в функциональной яме, я буквально убита! Никогда таких мест в спринте не занимала! А Кэнмор? Вы знаете, что было там? Я не думаю, что если придёт новый человек, все пойдёт в гору, всё будет лучше!        — То есть ты за Коновалова? Тебя он устраивает?        — Я не об этом. В моем состоянии, в моих проигрышах не только он виноват! Далеко не он! Там скорее…        — Ой, Ольга, ладно. Прекращай. Ты думаешь, что будь в тренерском штабе другие люди, было бы лучше?        — Возможно!        — Но об этом только ленивый не рассуждает. А давай просто взглянем на аналитику.        — На аналитику?        — Ну конечно. Возьмём Сочи. Возьмём этот сезон. Сразу говорю, Антхольц, Америку оставим. Это исключения. — он поправил очки. — Но давай начистоту — прогресса у тебя нет. Если только в стрельбе.       Ольга округлила глаза.        — Что?!        — Но ведь ты и в Сочи точно так же пешком ходила по трассе, точно так же, как, скажем, в каком-нибудь Рупольдинге или Остерсунде. Ты тогда какой была? Где-то ближе к пятидесятому месту, так? Ну вот. Ничего же не изменилось. Ничего. Ты катастрофически проигрываешь ходом. Отставание от лидеров две минуты. Ну куда это?        — Но я же…я же…       Она открывала и закрывала рот, чувствуя себя словно рыба, оставшаяся без воды. А Кравцов давил. Он не давал продохнуть, обрушивая на неё новые и новые порции критики и негатива.        — В Антхольце все лидеры промахнулись. Да, это был шанс. Не упустила. Молодец. Пик формы — да. Не вовремя — да! Ошибка тренеров — снова да! Но бороться на равных ты не можешь! Давай не будем друг другу врать! Снимем розовые очки.        — Я этот сезон провела лидером женской сборной! Я на десятом месте в тотале! — вскрикнула она, хоть как-то пытаясь защититься.       Кравцов встал.        — Это ни о чем не говорит. Ты сколько угодно можешь философствовать на эту тему, ты можешь мнить себя ровней Соукаловой, но не заблуждайся. Ты нужна команде — как отличный стрелок. А я всегда это признавал. Пусть остальные девочки равняются на тебя хотя бы в стрельбе. Не лишай их этого. Я не одобряю вашу самоподготовку. Я говорю «нет».       Слезы подступили к глазам, она чувствовала, что лицо покрывается пятнами. Ольга сжала кулачки. Нет, нет, не сейчас! Не при нем! Не плакать!        — Вы абсолютно не владеете ситуацией, — вступил Лелин. — Ходила пешком? Во время Олимпиады в Сочи она и в тотале шла пятидесятой, так что ее спринт, ее места — это нормально. Прошлый год — двадцатые — тридцатые места — это нормально, ведь и в тотале она была…напомни, Оль, какой?        — В том году двадцать пятая… — срывающимся голосом сказала Оля.        — А сейчас, в этом году она стала десятой! Десятой! Это аналитика! Это результат! Это прогресс. Это хороший путь, это нормально. А то, что она бежит эстафету и попадает в больницу — это ненормально. И то, что она бежит спринт и не может нормально пробежать, умирая на трассе, это ненормально. Это не её ошибки. Это ошибки тренеров. Она выкладывается полностью. Она таких слов от вас не заслужила. Это очень непрофессионально с вашей стороны.       Лелин разочарованно покачал головой. Ольга опустила голову. Как же это гадко, как же гадко! И это руководитель… Это главный человек в российском биатлоне!        — Вы поставили перед ними задачу — квота. — Юрий Александрович продолжил. — И всё время твердили — вернуть. А это спорт! Это спорт! И у нас ещё спортсменки есть! Дайте же им шанс! Почему нет? Они же талантливые! Их надо вытаскивать. А у Ольги начало получаться — и во все гонки её поставили. Конечно, вот она — надежда. Надежда на возвращение квоты. Но стараниями одного только человека квоту эту не вернуть! Неужели это непонятно?        — Да никто не ставил перед ней нерешаемые задачи, что вы чушь несёте? — гневно возразил Кравцов. — Стала лидером, хотите сказать? Да какой… Переоценили её. Пе-ре-о-це-ни-ли. Как и Шипулина. Понавесили журналисты ярлыки — лидеры, лидеры. Ерунда!       Кравцов направился к выходу, но уже на пороге задержался.        — Знаете, что хочу сказать? Если человеку тридцать четыре раза сказать, что он свинья, то он в конце концов захрюкает. Помни о том, кто ты, Подчуфарова. И тренируйся нормально. Сезон закончится — обговорим твоё лечение. Готовиться будешь с командой…если желание выступать, конечно, останется…       И он вышел. Ольга стояла неподвижно, переваривая его слова. Лелин положил руку ей на плечо.        — Так. Ну-ка не плакать. Разозлись.       Она молчала. Горько, гадко, как же низко. Как больно!        — Разозлись. Всем назло.       «Действительно, зачем выступать? Ради таких унижений? Какое тут желание? Свинья. Ходила пешком! Боже мой… Всё! Может хватит? Да, мне хватит! Хватит! Не хочу! Не хочу больше это слушать!»        — Давай же! Ты можешь! Разозлись. Повоюй ещё!       Ольга подняла на него глаза. В них не было слез. Не было желания злиться, бороться, не было ничего.       И тренер это понял. И слов не надо было.        — Что? Нееет! Нет, Оля! Даже не думай! Не для такого итога тебе пришлось тренироваться всю жизнь и набираться опыта! Это никакой не конец! Это лишь перерыв.       Он потряс её за плечи.        — Не слушай ты его! Отдохни, а потом как удиви всех! Не в этом сезоне, так в следующем! Всё ведь впереди! Мы тебя вылечим! Мы поставим тебя на ноги! Обещаю.        — Но это же значит, что наш с вами договор…        — Да Бог с ним!        — Значит не будет индивидуалки…        — Да Бог с ней, с этой самоподготовкой!        — Но как же мне дальше быть? Эстафета…        — Что?        — Эстафету бежать… Масстарт… А я совсем не могу.       Тренер рассмеялся.        — Прости. Совсем забыл. Кравцов хоть и дурак, но меня он послушал. Ты досрочно завершила сезон. Поздравляю.       Подчуфарова вскинула на него глаза.        — Как?        — Вот так. Больше ни одной гонки. Только закатка.        — Закатка…        — Да. И знаешь где?        — Где?       Лелин улыбнулся.        — Ты полетишь в Ханты-Мансийск. Вместе с остальной командой. Но они на последний этап, а ты просто спокойно докатаешь сезон. Я же вернусь в Москву и займусь подготовкой твоего обследования. Это самое лучшее окончание сезона… ну… в данной ситуации.        — Я поняла…        — А ещё — тебе запретили давать интервью. Это было одним из условий, так что… Послушай, твои отношения с Денисом, ваши встречи…       Лелин немного виновато посмотрел на девушку. Как будто бы хотел извиниться.        — А что с ними?        — Он журналист, его знают. Он с «Матч ТВ». А у Кравцова полно глаз, повсюду. Я тебя прошу, будь разумной, побереги себя. Осталось немного, постарайся не попадаться с ним на глаза.        — Но как? Я же не могу… Он ради меня сюда приехал! Бросил всё! Вы же сами всё прекрасно знаете! Черт побери, этот Кравцов и в мою личную жизнь влез! Это всё гадко! — она сжала кулаки и ударила ими воздух, издав непонятный звук.        — Оля! Не смей впускать его слова в сердце! Не смей! Соберись, будь сильной! Я же не говорю тебе — вообще с Денисом не встречайся. Просто поаккуратнее. Мы что-нибудь придумаем, обязательно. Вместе. Выдержи паузу, пусть хотя бы Кравцов обратно уедет. Тем более Денис сейчас болеет.       Она покачала головой.        — Как же всё надоело. Ладно. Я поняла, постараюсь. Да, да… всё это разумно. Я знаю. Просто… трудно.        — Вот и хорошо, что понимаешь, девочка. Я знаю, что трудно, но ты справишься. А теперь — пойдём, пойдём. — Он взглянул на часы. — О, гонка-то уже идёт давно. Посмотрим вместе?       Ольга пробормотала «да», но мысли её были далеко. Она уже боролась. Внутри себя она все ещё переживала то, что наговорил Кравцов. Она не была такой толстокожей, увы. Но она старалась, старалась, прокручивая в голове новую мантру.       «Забыть, забыть, забыть, не думать.»       Впоследствии, вспоминая этот день, этот разговор, Оле всё никак не удавалось понять, как же получилось у неё так быстро успокоиться? Ведь это же было так ужасно — всё то, что ей сказали. Да, но рассеянно наблюдая за девочками, рвущимися в бой, идущими уверенно по трассе, сосредоточенно стреляющими на рубежах, она понимала, что все слова — лишь ветер, пыль, снег. Они прозвучат и забудутся. Главное не то, что о тебе говорят. Главное — то, кем ты являешься на самом деле. Это давно известная истина, но иногда нужно себе о ней напоминать.        — Эй! Оля!        — А?       Лелин пощелкал пальцами возле её лица.        — Ты где была всё это время? Здесь?        — Ну конечно, а где же ещё…        — И кто победил? — прищурился он.       Девушка открыла и закрыла рот. Гонка завершилась? Вот чёрт! Ну что сказать? Попытаться угадать? Выбор вроде бы невелик…        — Лаура? — Лелин покачал головой. — Я не знаю, мои мысли далеко! Ну извините.       Оля закрыла руками лицо. Тренер хмыкнул.        — Да я что. Вот Катя — подруга твоя — придёт, с ней будешь объясняться. — Ладно, мне пора. На самом деле, я договорился встретиться с Ильей Трифановым.       Лелин встал, потёр руки.        — С Ильей? Зачем?        — Нууу, тебе интервью давать нельзя, а мне можно! — он подмигнул.       Ольга пристально посмотрела на личного наставника, губы расплылись в улыбке.        — Спасибо. А про Кравцова… Считайте, что я уже забыла. Забыла, что он мне сказал. Не хочу даже думать об этом.        — Вот и молодец, не надо. Себя пожалей, в конце-концов.       Ольга встала проводить Юрия Александровича.        — Спасибо, что вступились там за меня!        — Эй, ты же забыла. И давай не будем об этом вспоминать, ладно? — он улыбнулся. — Кстати, даю подсказку.       Подчуфарова прищурилась.        — Эммм?        — Одиннадцатая.       И он ушёл. Оля постояла в дверном проходе, раздумывая над этим странным числом, а потом догадалась — Катя скорее всего одиннадцатая стала!       Просмотрев итоговую таблицу, которую ей удалось отыскать в интернете, она убедилась — ну да, Юрлова стала одиннадцатой. Эх, жаль не в десятке. Хотя из наших девчонок у Кати был самый лучший результат. Надо её обязательно поздравить словно с победой, решила Оля. Славно повоевали!