Роберт

Роберт лежит на кровати в этой обшарпанной квартире. И Роберту больше ничего не надо. Он разглядывает потекший, с желтыми мерзкими разводами, потолок, где местами яркая зеленая плесень съедает остатки побелки. Роберту не отвратительно. Роберту все равно. Томный, тяжелый взгляд ярких голубых глаз опускается на яркий плакат какой-то жуткой попсовой группы, которая была модной в прошлом столетии и яркие цвета медленно врезаются ему в память, будто говоря, что этот приход он запомнит надолго. Роберт наркоман и он сам не знает, как до такого докатился. Сначала он просто курил что-то с друзьями, но, кажется, это было несколько лет назад. А теперь его лучший друг – это блевотный плакат. Он сидит на героине, сидит плотно, даже не пытаясь слезть, потому что знает – ему придется сказать отцу. Не расстраивать же этого «святого» человека, как выражалась покойная матушка. «Святого», который действительно души в нем не чает, но Роберту не кажется это настоящим. Роберту сейчас вообще ничего не кажется настоящим. Он поднимает руку и ему мерещится, что он может достать до потолка, потрогать жуткие желтые разводы, но рука бессильно падает на кровать обратно. Рядом спит его лучший друг. Настоящий. Не плакат, конечно, но тоже подойдет для того, чтобы торчать по четвергам вместе, а в воскресенье снимать шлюх. И сейчас ему смешно, до боли в скулах, до того, что сводит лицо и под ребрами не остается воздуха. Ему смешно, потому что все это не настоящее. Вот он, настоящий, лежит в одной майке, с россыпью синяков по шее и рукам, сжимая в пальцах мобильный, который на вибрации трезвонит уже битый час, пока он здесь лежит. Его блондинистые волосы спутались, хотя утром были аккуратно собраны в высокий хвост, а его до безумия голубые глаза не выражают ничего, кроме как расслабления. И он сам сейчас похож на какую-то мерзкую шлюху, которую пора бы выбросить на помойку. Роберт цепляется за эту мысль, как за спасательный круг. На помойку. Он — никому не нужный отброс общества, который бы уже сторчался, если бы мог. И это он настоящий. Не тот Роберт, который как дорогая фарфоровая кукла, сидит в своем дорогом университете и учит свои дорогие предметы, по дорогим учебникам, а после идет в дорогие кабаки и пьет дорогое вино. Нет, это не он. Это то, чем его хотят видеть. Мобильник в едва сжимающих его тонких почти прозрачных пальцах перестал звонить и с глухим стуком упал на пол, а дверь мерзко скрипнула, выдавая какого-то гостя. Дальше Роберт совсем плохо понимал что происходит. Он видел его. Своего однокурсника с ярко-красными, обжигающими как огонь волосами. -Джош... Роберт помнил его имя, разве что неполное и все что он смог выговорит, так это его. А потом сильные руки Джо, усадили его, после заботливо одевали. Холодные, дрожащие пальцы застегнули куртку Роберта под горло и когда оказалось, что он едва ли может говорить, не говоря уже о ходить, то эти же сильные руки закинули его на плечо. И, кажется, Роберт провалился в сон. Он начал приходить в себя только поздно ночью. Не у себя дома, снова голый, в чужом душе. Но его заботливо отмывали от чего-то, а после замазывали синяки жгучей мазью. Роберт не понимал, зачем все это и за что ему, а к горлу подкатывал ком апатии и обиды. Он уже было хотел рявкнуть, чтоб его не трогали, но смог лишь вскинуть руки и нелепо упасть на бортик ванной, смотря на своего спасителя. Джош сейчас был похож на мрачного рыцаря, но вместо меча у него было полотенце. Высокий, статный и довольно накачанный парень, который точно был старше его на несколько лет. Это Роберт помнил прекрасно. Он попытался взглянуть Джошу в глаза и уже приготовился, к полному осуждения взгляду, но этого не было. Янтарные глаза не выражали ничего, кроме спокойствия. К этому примешивалась, какое-то маленькое, необъяснимое чувство. Неужели он ему сочувствует? Но мысль обрывается на самом ее пике, Роберта вытягивают из ванной, вытирают и ведут под руки в кровать. Больше он не может ни о чем думать, тяжелый и беспокойный сон накрывает его с головой. Наутро, Роберт все так же смотрит на стену. Только на ней нет мерзкого попсового плаката, да и обои вполне целые. А в спину ему сопит его однокурсник. Роберт уже хочет сказать спасибо, но Джош лишь отворачивается и тянет одеяло на себя, словно понимая все без слов, и отмахивается от парня. -Должен будешь, — как-то по-особому усмехается Джо, и Роберт лишь утыкается ему носом между лопаток. Тут ему нравится гораздо больше, чем в компании с мерзким плакатом.