Недомоловки

Сабрина врет всем — не отводя взгляд, глядя прямо в глаза, и все равно… врет. Просто не может иначе, потому что признаться в правде, настоящей, реальной-реальной правде — это страшно. Пусть даже признаться в этом стоило бы хотя бы самой себе. Ну, для начала. Ради себя. — А как же твой парень и любовь на расстоянии? — Я его выдумала. «Я вообще очень хороша в выдумках, Эми. Знаешь?..» Так хороша, что порой даже забывает о том, где же все-таки стирается граница между выдумкой и действительностью. А вообще, все ее слова, все ее чувства — одни сплошные недомолвки, и для правды — для признания — места среди них уже не остается. Сабрина ведь не лесбиянка даже (всегда думала, что не…), не би, но… В ее мыслях — одна только Эми Роденфельд, и если уж притворяться лесбиянкой — это то, что поможет стать к ней хоть чуточку ближе, то… почему бы и нет? Сабрина говорит о своей бисексуальности и обнимает Эми, принимая ее теплоту и поддержку. Сабрина старается не думать, что все сказанное — правда. Потому что все ее мысли — ее голова, ее сердце, ее чувства — слишком давно и безнадежно заняты Эми, единственной, неповторимой и до боли очаровательной Эми Роденфельд, которой, оказывается, нравятся девушки… которая была влюблена в Карму, и Сабрина это понимает неожиданно остро, пусть никто из них и не говорит об этом вслух. «Если бы я была лесбиянкой, я бы влюбилась в тебя, Эми. Я бы точно влюбилась в тебя, если бы… была». Если бы — то точно влюбилась, без оглядки, без сомнений. Всем сердцем. А Карма — ненавистная, эгоистичная и противная Карма — говорит, что им двоим нужно подружиться ради Эми, и смотрит так… понимающе и раздражающе. И как-то сразу становится ясно, что в «дружбе» Сабрины и Эми она видит нечто такое, в чем сама Сабрина пока еще слишком боится признаться. Тем более — вслух. «Если бы я была лесбиянкой, то ты… Эми, ты бы разбила тогда мое глупое сердце?» В конце концов, Сабрина уже тоже устает от бесконечного притворства.