Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда

Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

      Молох лежал на большой, широкой постели с балдахином в расслабленном состоянии и наслаждался видом. На его бёдрах восседал симпатичный юноша, чья голова и тело были украшены золотыми цепочками. Они позвякивали при движении и красиво переливались на свету. В длинные чёрные волосы юноши были вплетены драгоценные камни, по бёдрам его стекала тёмная ткань полупрозрачной одежды. Сам по себе юноша был стройным и изящным, с пластичным, худым телом. Бледная кожа отсвечивала в полумраке свечей.       — Бесетрис, ты выглядишь… привлекательно, — промурлыкал Молох, проводя ладонями по его покатым бёдрам.       — Спасибо, господин, — демон прикрыл свою улыбку, взяв в руку тёмную материю одежды. — Вы очень милостивы, — подобострастно прошептал он.       По каждую сторону от Молоха восседало ещё по юноше. Один из них кормил бога войны виноградом, а другой подёргивал струны небольшого музыкального инструмента. Они тоже были полуголыми и в золотых украшениях. Тот, что играл, обладал рыжими волосами и веснушчатой кожей. Тот, что кормил виноградом, был обворожительным брюнетом. Молоху нравилось разнообразие.       Дивный сон, вызванный воспоминаниями. Молох пока что слабо понимал, снится ли ему происходящее. Уж больно давно это было.       Идиллию прервал вошедший в комнату солдат в набедренной повязке и нагруднике. Он остановился возле кровати и поклонился. Некоторое время Молох любовался его крепким телосложением.       — Мой господин, Греция вновь в состоянии войны. Требуется ваше вмешательство.       Молох стал отвечать, не отрываясь от своего занятия.       — Разумеется, Патроклос, разумеется… Ты не хочешь присоединиться? — мужчина повел рукой, показывая на постель.       — Война, мой господин, — оправдался Патроклос.       — Они справятся, — хмыкнул Молох, откинув голову и закрыв глаза.       Бесетрис улыбался и медленно ёрзал на паху главнокомандующего, доставляя тому огромное удовольствие, от которого тот терял голову.       — Долг зовёт, — отозвался солдат. — Я передам, что вы выдвигаетесь?       — Я сделаю, что в моих силах, — лениво отозвался Молох. — А теперь иди сюда, иначе от тебя мокрого места не останется.       Патроклос кивнул и послушно подошёл. Главнокомандующий приманил того к себе, заставил наклониться — и поцеловал солдата. Поцелуй длился недолго, но он получился чувственным и крепким. Патроклос отстранился и жадно втянул воздух. Потом всё повторилось.       Бесетрис был готов при необходимости удовлетворить и двух мужчин сразу. В конце концов, это была его работа. Его вовлекли в этот бизнес ещё в детстве. Юноша наблюдал, как два взрослых и привлекательных мужчины целуются, и чувствовал, как возбуждается. Молох тоже был возбужден. Бесетрис ягодицами чувствовал, что вскоре ему предстоит об этом позаботиться. Ему нравилось удовлетворять главнокомандующего. Если повиноваться и делать всё правильно, можно получить море удовольствия. Главное не забывать своё место. Молох если указывал плебеям свое место, то лишь единожды, и после этого они были уже не живцы. Бесетрис был ласков и послушен, как котёнок.       Поцелуй между Молохом и Патроклосом прервался. Он отпустил солдата с повторным обещанием что-нибудь предпринять и остался во власти Бесетриса. Юноша навис над главнокомандующим и потёрся влажным членом о его живот. Их отделяла друг от друга полупрозрачная ткань, которая прекрасно всё пропускала. Ягодицами Бесетрис чувствовал, как пульсирует налившийся кровью член. Он почти опустился на него, как вдруг по комнате прошёлся дьявольский холод.       Бесетрис испуганно замер и посмотрел на главнокомандующего.       — В чем дело, Бесетрис? Почему ты остановился? — недовольно произнёс Молох.       Ответ не заставил себя ждать. Главнокомандующий поднял глаза и увидел стоящую возле кровати высокую фигуру в чёрном. В руках у неё был кинжал. Всё произошло быстро. Бесетрис ахнуть не успел, как лезвие пронзило его. Вошло сзади и вышло из груди. Адская боль пронзила юношу, и его парализовало. Он с ужасом в глазах смотрел на кровоточащую рану, капли из которой скапливались у Молоха на животе. Главнокомандующему такая картина очень понравилась — он кончил.       Тень усмехнулась и скинула капюшон.       — Люциан… — удивлённо произнёс главком.       Моргенштерн ласково улыбнулся Молоху и, не меняя выражения лица, схватил Бесетриса за волосы и оттащил в сторону, чтобы освободить себе место на бёдрах главнокомандующего. Юноша упал с кровати замертво. Два других парнишки с ужасом соскочили прочь, побросав свои дела.       — Ты думаешь, я позволю тебе изменять мне? — холодно спросил Люциан, руками проскальзывая до члена Молоха и останавливаясь на нём.       Ноготь он слегка вонзил в головку, чтобы причинить небольшую боль.       — Откуда ты здесь? В Греции тебя быть не могло, значит, я сейчас сплю, — вывел Молох. — Как ты проник в мой сон?       — Ты совершил большую ошибку, когда позволил мне занять всё твоё сердце. Я часть твоего сознания. Может быть, даже заменяю твою совесть. Кто-то же должен тебе сказать, что нехорошо трахаться направо и налево, пока твой супруг мучается там, в реальности, — ноготь вонзился глубже — Молох закусил губу и зарычал.       — Тогда, может, воспользуемся моментом? Будешь моей любимой женой, — хмыкнул главком, взглядом указывая на возбуждённый член.       — Ещё чего, — отмахнулся Люциан. — Я здесь не для того, чтобы удовлетворять тебя. Что это вообще за воспоминание? Зачем ты его сохранил? У тебя что-то было с этой шлюшкой? — пальцем генерал указал на лежащий возле кровати труп Бесетриса, изо рта которого медленно струилось Инферно, испаряясь в Ад.       — Мне всегда нравились бледные черноволосые красавцы, ничего не могу с этим поделать, — усмехнулся Молох.       — Как ты вообще женился и завёл дочь в таком случае? — с интересом спросил Люциан.       — Иногда сам себе задаю этот вопрос. Но давай не будем разговаривать о моей дочери, когда у меня эрекция, хорошо? — торопливо пробормотал Молох и принял сидящее положение. — Ты же знаешь, я люблю только тебя.       — Ну да, и ещё пару-троечку симпатичных мальчиков, — язвительно улыбнулся Люциан. — Ты отвратителен, Мо.       — Всё это было до тебя. Или ты хочешь сказать, я обязан был ждать твоего появления в своей жизни? — иронично отозвался Молох.       — Может быть, — усмехнулся Моргенштерн и наклонился за кинжалом.        Бесетрис не отозвался.       — Я насажу на этот кинжал каждого, кто побывал на твоём члене, тебе ясно? — Люциан вытер кровь о свою мантию, и лезвие вновь заблестело.       — Сексуально, — вывел Молох и положил ладони на бёдра Люциана.       — А вот и нет, — шутливо запротестовал Моргенштерн, — убери руки. Ну-ка. Давай-давай, убирай.       — Ты же несерьёзно? — закатил глаза главком и поднял руки, чтоб Люциан их видел.       — Ещё как серьёзно, мистер-трахаю-всё-что-движется, — генерал легонько провел лезвием линию от груди Молоха до лобка. — В следующий раз жертвой можешь стать и ты.       — Но я не контролирую воспоминания, за что ты собрался меня наказывать? — поинтересовался Молох.       — Ты бы сам поверил в такое оправдание? — ответив вопросом на вопрос, улыбнулся Люциан.       Молох ответил, что нет.       — Вот и славно, — генерал наклонился к Молоху и заправил ему прядь волос за ухо. — Я часть того твоего сознания, что вечно совершает благо.       — Просыпайся, — пропел Люциан. — Тебя заждались.