Путь Самаэля

Бум-бам-бум. Руки Самаэля очень робко и осторожно ощупывают поверхность, пытаются определить, где верх, где низ. В каком именно положении находится его тело, все ли части туловища на месте. А то ведь у Люцифера достаточно омерзительное чувство юмора. Он может расчленить, разобрать на составные части, словно шарнирную куклу, а затем свалить все кусочки в одну кучку. Вроде все нужные детальки вместе, но игрушка не функционирует. Заводная собачка не прыгает, не выделывает трюки, не реагирует на команды. Действительно, отчего бы это? Смешно же. Но, кажется, в этот раз пронесло, и серьёзных увечий нет. Самаэль садится медленно, словно столетний старик. Даёт крови устаканиться, чтобы в голове поменьше шумело. А то не черепушка, а морской берег, ей-Богу. — Вы очнулись! Какое счастье, честное слово, я так рад. Самаэль приподнимает веки и терпеливо ждет, пока картинка перед глазами прекратит скакать. Спешка в таком деле принесёт лишь вред. Наконец, буря под скальпом стихает, а изображение обретает четкость. Белиал в новом теле (Самаэль уже давным-давно перестал обращать внимание на индивидуальные черты этих сосудов) с тревогой смотрит на него на сей раз карими и какими-то на удивление живыми глазами. Самаэль невесело усмехается. — Ты в самом деле беспокоился обо мне? — Конечно! Не очень-то хочется остаться один на один с господином Люцифером. — Судя по тому, как ты свободно это говоришь, его здесь нет. — Господин Люцифер исчез, как только вы потеряли сознание и до сих пор не появлялся. Самаэль устало помассировал виски. Старший брат был страшно обозлен проявленным неуважением и нездоровой любовью к людям, выраженной в непритворной заботе об их жизнях и здоровье. Именно это послужило причиной для мучительных экзекуций длиной в вечность. Банальщина. Самаэлю не привыкать, ещё в Геенне накушался этого блюда с лихвой, испил полную чашу. Было бы странно, если бы Люцифер отреагировал как-то иначе. — Вы делаете неправильно, дайте я. Белиал приблизился, положил пальцы одной руки на затылок своего господина, а другой — ему на лоб. Самаэль осознал, что происходит, только через несколько мгновений, когда почувствовал, что боль уходит. — Где ты этому научился? — изумился демон. Белиал замялся. — Да знаете, тут в подвале столько разных книжек валяется. У меня было достаточно времени, чтобы в них покопаться, делать-то все равно нечего. Да уж, удивительно. А раньше Самаэлю как-то не приходило в голову, что этот мелкий бес может быть полезен не только в качестве подопытной зверушки. — Ладно, продолжай. Чем скорее я приду в норму, тем лучше. Долго я был в отключке? — Где-то сутки. — По крайней мере, не месяц. А сколько времени Люцифер развлекался? — Месяц. — Что?! Кровь резко ударила в голову, вызвав новый приступ мигрени, а Белиал мерзко захихикал. — Шучу, не нервничайте. Тоже где-то сутки издевался он над вами. — Такие шутки однажды сведут тебя в Геенну, — шипение второго сына сатаны ужасно походило на змеиное. — Ох, ну извините. Скучно здесь, хоть вешайся. — Хотел бы я, чтобы мне хоть иногда было бы скучно. Люцифер все-таки не нажаловался сатане. Пришёл через несколько часов, скривил морду, прочёл лекцию о своей доброте и великодушии. Только Самаэль знает, что дело совсем не в них. Просто первый сын сатаны просек, насколько важными вещами занимается его братик в мире людей и какие перспективы откроются для демонов в случае успешного завершения экспериментов. Люцифер ведь на самом деле, вовсе не такой идиот, каким может показаться. Депортация Самаэля вспыльчивым «папулей» обратно в родные пенаты Люциферу ни коем образом не в кассу, поэтому куда выгоднее молчать. И Самаэль понимает это. И осознание этого не может не вызвать злорадную ухмылку. Ведь старший братик-то в итоге на коротком поводке и никуда с него не денется. Максимум, на что способен Люцифер, — это вырубить Самаэля на несколько часов, помучить. Вставить шпильку в идеально отлаженный механизм, подгадить по-мелкому. Но не более, потому что Самаэль Люциферу нужен. А значит, теперь Люцифер будет исполнять кадриль под дудку младшего брата. Ветер переменился. Хорошо быть умным. Добрым быть тоже неплохо, потому что именно благодаря великодушию и таланту Самаэля в больницу Ландмана рванул золотой поток. Родители вылеченных пациентов не пытались отделаться конфетами и исправно отстегивали шуршащие стопки приличных размеров. Медицинское заведение, которое прежде совершенно не выделялось из длинной череды обыкновенных больниц, приобрело популярность, начало расширяться. Благотворительный фонд расцвёл, щедро удобряемый ассигнациями из этих же карманов. Лаборатории Самаэля в скором времени тоже перестали умещаться в одном подвале. Демон подсуетился и арендовал под это дело ещё несколько помещений. Встал вопрос о персонале. Самаэль прогулялся по медицинским университетам, разрекламировал свой научный проект, опустив все неприятные подробности, провёл многоступенчатый экзамен и в результате приобрёл штаб способных ассистентов, которые хоть и не допускались к жестоким экспериментам, но успешно справлялись с той частью деятельности, которая не требовала участия в пытках. Цель научного проекта тщательно скрывалась, да и вечно голодные студенты, получившие стабильный заработок, не особо интересовались этим. Кроме того, разве может человек с такой милосердной душой, как Иоганн Фауст Пятый, замыслить что-то жестокое? Очень скоро уже весь Ватикан мог единогласно ответить на этот вопрос:«Нет!» Риччи рвал и метал. Второй сын сатаны стал настолько популярным, что уже никто и не помнил о происхождении этого прекрасного и талантливого человека. А ведь он даже не человек! Риччи как-то упустил тот момент, когда перешагнул грань между любовью и ненавистью. Что ж, как известно, там далеко идти не надо. Достаточно одного шага. Риччи надоело ползать на брюхе перед подлым демоном, вымаливая крупицы внимания. Риччи вспомнил о гордости. Второй сын сатаны должен умереть. А то бишь, вернуться в Геенну. Только в этом случае истерзанная душа Риччи обретёт покой. Но просто так его не убить — регенерация клеток слишком высока, а значит, надо найти способ лишить демона силы. Риччи в кои веки зарылся в книги, да и подельников своих озадачил. Вместе с мерзким демоном на тот свет отправится его главнейший покровитель. С Климентом творится что-то неладное. Несколько недель он не желал никого видеть и совсем не выходил их своих покоев, а когда снова появился на людях, Самаэль только охнул. Таким слабым, бледным и худым понтифик никогда прежде не был. — Вам необходимо пройти обследование, — настаивал Самаэль, но Папа только отмахивался. — Это все наказание за мои грехи. Надо сказать, дела католической церкви действительно становились все хуже и хуже, и психика Климента, казавшаяся Самаэлю незыблимой скалой, дала ощутимую трещину. Лично второму сыну сатаны ситуация вовсе не казалась катастрофой мирового масштаба. Ну да, содержание Папы и кардиналов нужно немного урезать, штат прислуги сократить. Но разве служителей Бога могут пугать такие мелочи? Вроде бы нет, но только Папа Римский впал в совершеннейший анабиоз. С каждым днём состояние его ухудшалось. Он сгорал, словно свечка, которую поставили за здравие, хотя надо за упокой. К распятию, потому что туда теперь ему дорога. Как-то Самаэль заявился, чтобы провести принудительное обследование, но стража у дверей в комнаты Климента по приказу уже неспособного встать понтифика выгнала демона-медика взашей. Что ж, ладно. 22 сентября 1774 года Папа Климент XIV скончался. Риччи ликовал и праздновал первую победу. У второго сына сатаны стало на одного влиятельного покровителя меньше. Климент был дурным Папой. Слабым, жалким, легко прогинался под либеральную общественность, прыгал на задних лапках за лакомую косточку дружелюбия. Трусом был, распустил Общество Иисуса, только вот иезуиты, как птица Феникс, восстанут, вернутся. Потому что, нет человека — нет проблемы. Похороны понтифика — действо помпезное, богатое, сделанное на широкую ногу. К ним готовятся, словно к празднику. Тело долгое время сохраняли, пока скульптор конструировал гробницу в церкви Санти-Апостоли. Но вот все готово к торжеству. Время проводить Климента в место, о котором мечтает каждый христианин. Риччи очень хочется стоять рядом с Самаэлем, но увы. Подле него теперь постоянно трется Гуидо Эспозито, а с кардиналом как-то не поспоришь. Бывшему иезуиту остаётся только созерцать затылок прекрасного демона. Ничего, скоро ветер переменится. Второй сын сатаны ещё будет валяться у него в ногах, когда Эспозито отправится вслед за своим господином далёкой дорогой, на край света. На такой праздник, как похороны Папы все священники и монахи надевают свои лучшие одежды, увешиваются золотом, побрякушками, как целый лес рождественских ёлок. Все это так блестит, что смотреть невозможно, когда в них отражается свет от свечей и кадила. Риччи думает, что все это — хитрый план, который придуман специально для того, чтобы удержать внимание присутствующих на единственном неблестящем человеке во всей этой какофонии — на трупе в гробу. Если только, труп ещё можно назвать человеком. Риччи и смотрит на него, потому что больше некуда. Но что это… Ко гробу понтифика приближается худая фигура, завернутая в простой монашеский чёрный плащ. Человек тонок и прям, как тростинка, его лица не видно. Риччи успевает только заметить, как монах склоняется перед мертвым Климентом, целует у покойника руку. Это не дело! Какое право имеют бродяги с большой дороги являться на похороны Папы Римского?! Этот банкет только для узкого круга лиц, нищим здесь не место. Бывший иезуит оглядывается в поисках стражи, которая должна оберегать порядок, но никого не находит. Бормоча сквозь зубы проклятья, Риччи сам продирается сквозь толпу, чтобы вытолкать вонючего бедняка из церкви. Вцепившись в плечо монаха, Риччи поворачивает его, и в тот же момент его взгляд натыкается на лицо Гвидиче. Катастрофа.