Памятник

      — Это она?       — Да.       Ким запрокинул голову, вглядываясь в мраморное лицо памятника. Не идеальные, но гармоничные черты, большие глаза, выразительный рот. Взгляд, устремленный вдаль, наполнен грустью, словно перед расставанием с чем-то или кем-то. Длинные волосы замерли в живом беспорядке, словно лишь секунду назад их касался порыв ветра. Ким бездумно протянул руку и коснулся подола светлого платья, стекающего с постамента на землю. Камень, холодный и твердый. А кажется, что пальцы утонут в мягком шелке. Даже не верится, что мрамор может казаться настолько живым.       — Поразительно, — тихо сказал он. – Никогда не видел такого мастерства, она словно живая и вот-вот шагнет к нам. Об этом месте ты мне рассказывал?       — О нем, — Норн опустил к ногам памятника охапку белых цветов, похожих на лилии и отступил на шаг, тоже поднимая взгляд к лицу мраморной женщины.       Усталость исчезла из его черт, когда он встретился с ней взглядом. Ким встал рядом, молча давая понять, что ждет продолжения рассказа. Норн рассеяно глянул на него и эмофон его прозвучал так же, словно мыслями он в этот момент находился где-то очень далеко.       — Я всегда приходил сюда, с самого детства. Даже чаще, чем на Кладбище, или в семейный зал. Туда меня тянула тоска по родным, а сюда – странное чувство, будто здесь я обретаю себя. Она мне как родная. Как старшая сестра, потерянная в далеком детстве. Если на душе было тяжело, то стоило провести здесь ночь, и к утру все проходило, любая тоска. Честно говоря, я даже с собственной семьей не чувствовал такого единения. Хотя, наверное, я просто начинаю забывать.       — Кем она была? – тихо спросил Ким, поднимая голову и вглядываясь в лицо памятника       — Одной из Первых Матерей. Все они, — Норн кивнул на сонм темных фигур, застывших позади первой, на которые не попадал лунный свет.       — И что это значит? Почему Первых?       — На Искандаре не было института брака, только слияние сознаний. Дети там, от начала и до конца, создавались в родильных лабораториях. У родителей брали только гены. Когда наши предки прибыли на Фикс, то пар, желающих иметь ребенка, было очень мало, а детей нужно было много, чтобы в случае чего наша раса не выродилась и не исчезла полностью. Первые Матери были добровольцами, которые после прибытия сюда посвятили остаток своей жизни многократной сдаче генов, из которых создавалось новое поколение. Это очень трудная и выматывающая задача, накладывающая бесчисленные ограничения. Пары моих соотечественников, желающие иметь ребенка, по нескольку лет готовятся к одной-единственной сдаче, а Матери делали это постоянно. Фактически, они принесли себя в жертву, подорвав здоровье и сильно сократив собственную жизнь. Но именно благодаря им мы смогли заселить эту планету и выжить.       Норн замолчал, задумавшись, и некоторое время у подножия памятника царила тишина, нарушаемая лишь их дыханием и едва заметными шорохами насекомых в траве.       — А как ее звали? – Ким внезапно понял, что имени этой женщины так и не услышал. Норн вздрогнул, вынырнув из своих мыслей, поднял голову и встретился глазами с пусть и мраморным, но теплым, словно из смеси солнца и меда взглядом.       — Старсия, — улыбнулся он. ____       — О чем задумался?       — Да так, просто... Под впечатлением.       — От памятника?       Ким рассеяно уставился в свою чашку, едва заметно наклоняя ее то вправо, то влево, так, что кофе взбалтывался и оставлял темные следы на ее стенках.       — Странно, наверное, да?— тихо спросил он.       — Что именно?       — Знать, что твои предки не отсюда, что ваша цивилизация процветала уже тогда, когда наша еще не сбросила плавники и не вышла на сушу. Такая пропасть лет, страшно заглядывать.       Норн задумчиво повел плечом.       — На самом деле не так и страшно. Цивилизации мало чем отличаются друг от друга и все проходят сходные этапы развития. Кто-то старше, кто-то младше... это как с различными поколениями, какая разница кто когда? У каждого поколения будет что-то свое, уникальное, каждое упустит то уникальное, что будет у других. Нет смысла завидовать или равняться друг на друга. И ты забываешь, что ваша раса прибыла сюда вместе с нами. Так что наши предки как раз не слишком отличались.       — Но ты ведь говорил, что баланцы были более молодой расой.       — Более простой, а не более молодой. Вы шли по другому пути развития, вот и все. И цивилизация вас мало интересовала. А по возрасту мы примерно равны.       — Интересно, какой он был?       — Кто?       — Искандар. Балан мы видели, а Искандар? Живет там кто-нибудь сейчас? Сохранился он вообще?       — Сохранился.       — Откуда ты знаешь? — Ким повернул голову и внимательно взглянул в огромные глаза Норна. Тот едва заметно улыбнулся.       — Трэя рассказывала. Искандар сейчас в стазисе, там никто не живет, туда никого не пускают. Его охраняют остатки сохранивших чистоту крови баланцев. Хранят, ждут. Надеются, что искандарианцы вернутся.       — А такая возможность существует?       Норн неопределенно пожал плечами.       — Не знаю. Возможно. А ты хочешь, чтобы Врата вновь открылись? Хочешь еще раз побывать на Балане?       Ким промолчал, а Норн не стал требовать ответа, лишь молча налил себе еще чаю. Свое-чужое тепло смешивалось на их маленькой кухне, и было уютно и безмятежно. После далекого теперь дня возвращения они старались не касаться этой темы. Наверное, потому, что в глубине души оба понимали — рано, или поздно, но однажды "Синяя Чайка" вновь минует кольцо Врат. И, наверное, уже не вернется. Но пока они здесь, ничто не помешает им наслаждаться тем тихим и мирным счастьем, которого так остро не хватало в их жизнях раньше.