***
Пока Решетниковы, почтиРудники, Самохина и единственный и неповторимый Мигель толпились у кроватки, умиленно наблюдая за сопящей малой («Вся в Макса, хрен разбудишь» — авторитетно повторял Шестеперов), сами Нестеровичи, к слову, готовили стол для посиделок. — Макс, тащи давай свое кулинарное творение, я боюсь до него дотрагиваться, — в привычной манере «прикрикивала» Катерина, бегая по кухне. По ее личным подсчетам, дочь должна была проснуться через часик-полтора, но ум противился таким резким суждениям — о каких расчетах может вообще идти речь, если дело касается маленького ребенка? — Мадам Нестерович, посмотри на меня, — прошептал Максим и ей показалось, будто его голос даже охрип. — Кааать! — Да? — Я тебя хочу, — одними губами произнес Макс и нервно рассмеялся. На удивление, строгая женушка покраснела до кончиков своих рыжих волос. — Прямо на этом столе, если хочешь знать. — Максим Валерьевич! — Поскидывать бы все это нахрен, а то слишком много... И стены со звукоизоляцией не помешали бы. — Ну ты и засранец, — пропыхтела женщина, замахнувшись на благоверного сковородкой. — Я скоро уйду в монахи и перееду жить в ванну. — Жду не дождусь. В гостиной, тем временем, появились мама и папа Кати. — А где остальные в попу ужаленные? — недоумевающим тоном поинтересовалась пришедшая КатеринаСанна. Из комнаты донеслось приглушенное: — Ладаа седааан, баклажааан. — К чему он приучает нашу дочь? — театрально возвел глаза к потолку Нестерович.***
— Ну а потом меня разбудили вопли этих мартовских котиков, — Катя сегодня была в ударе и сыпала остротами, потому что сидеть и смотреть глазами обездоленного кота на жареное мясо ей явно не слишком-то нравилось. — Спасибо, что хотя бы при родителях нас позорить не решилась, — отвесил театральный поклон Мигель, как назло, с особым чваканием умалывающий еду. Где-то в голове Катерины пара гномов уже матерились вовсю и параллельно бились головой об стену. — Кстати! Наставник внезапно ломанулся в коридор, откуда вернулся спустя несколько мгновений и торжественно шмякнул увесистый том аккурат между Нестеровичами. — Нате, папаша энд мамаша, а то подзае...задолбали, — книга, кстати, носила прекрасное название «1000 и 1 имя». — Скоро ехать оформлять, а вы даже имя не выбрали, сволочуги! Запишите ребенка под кликухой «мелкая»? Я точно вас всех порешу и возьму ее под опеку. — А я ему помогу, — методично закивала Самохина, пока Ульяна и Гарик, как китайские болванчики, кивали в знак поддержки. Катя со всей любовью запульнула яблоками во всех бунтующих «друзяшек». В этот момент из детской вышла чета Решетниковых. — Ну ты с ума сошел, Саш? Она на Катюшу нашу похожа. Видел, как губами чмокает? А ресничками шевелит? — Прости мне этот грех, дорогая, но я, хоть убей, не помню, как шевелила ресничками наша дочь. — Ну конечно, с твоей-то памятью. — Не начинай! На Макса она похожа! — Пссс, рыжий дьявол, а ну-ка пошевели ресничками, — не выдержав, заржал кубинский вождь. Королевна вечера внезапно разрыдалась. Вся компания, сидящая за столом, как по щелчку, заткнулась. Смех Мигеля застрял у него где-то в глотке, и теперь он почти покраснел, пытаясь прокашляться, когда Макс, словно ужаленный, подорвался с места. Катя тем временем спокойно допивала чаек: — Вы знаете, она так похожа на папашку — жуть (в это время Решетников издал что-то наподобие: «ЕЕЕССС»), — невозмутимо произнесла она, — что иногда мне кажется, что рожал Нестерович. Клянусь, если бы я точно не помнила, что 9 месяцев каталась колобком и изливала душу всем подряд, то точно бы так думала. Мигель все-таки не выдержал и из него булькающим звуком вырвался фирменный ржач напополам с кашлем.***
Когда стол уже опустел и гости начали постепенно собираться, Самохина сосредоточенно засопела, сияя улыбкой от уха до уха. — Эта лыба не к добру, — насторожился Мига. — Вот-вот, — поддакнула Катя. — Чего удумала? — А давай я довезу твоих родителей до гостиницы, но перед этим мы все дружненько погуляем с малыхой? Вы пока можете тут... своими делами заняться. Макс с Катей переглянулись. Мужчина ухмыльнулся, подмигнул ей, а жена одарила благоверного скептическим взглядом: — Мы согласны! Крутая идея! Охающая да ахающая компашка выползла на улицу, но предварительно каждый прошел курс молодого бойца (отдать должное маме Кати — она просто слушала дочь и кивала). Лучше всех, кстати, проявил себя Мигель («Да я кучу остолопов танцевать научил, большооой у меня опыт»). — Короче, идите. Миг, если ты потеряешь ребенка... — Помню-помню, мое лицо и прекрасная пятая точка поменяются местами, — папа Кати интеллигентно хихикнул, протянув дочери ладонь для «пятули». Макс гордо разулыбался, потому что у них с крохой это стало почти традицией (и пусть кроха вообще пока не понимала, что от нее хочет этот вечноулыбающийся мужичок в банданке). Когда двери наконец захлопнулись, Нестеровичи переглянулись. — Ну что, жена, оторвемся по полной? — Меньше слов — больше дела. Бегом в кровать!***
— О, как я рад вас видеть! — Леха, выскочивший из машины, расцеловал дамочек, пережал руки мужчинам и отдельно засвидетельствовал свое почтение принцессе Нестерович. — Прости меня, великая, я еще успею радостно сменить тебе памперс, честно. Пока у самого гемор с садиком дочери, чтоб его... — Леха, мы ж на классы опаздываем! — взвился Игорь, глянув на часы. Глаза Карпенко округлились от изумления. Он тут же глянул на Мигу и миленько так ему улыбнулся: — Шестеперов, тут ребенок, нельзя демонстрировать насилие в его присутствии. — Учти, Карпеныч, этот ребенок еще всех нас уделает, так что лучше пока наслаждайся своим положением и неси секс в массы. Решетниковы умиленно расплылись в улыбке после комплимента в адрес внучки, поэтому следующие слова кубинского Сережи уже не услышали: — А ну быстро свалили, лодыри недоделанные, иначе... Ути-пути, а кто это у нас глазенки распахнууул?…
— Нет, я думаю, что ей очень подойдет имя Саша! — настаивала Самохина, покачивая коляску и распевая в перерывах гласные на разные лады. Мигель, выпросивший себе передышку, раскачивался на качельках и улюлюкал (половину расстояния по земле он пробегал, честно говоря), тут же высказал свое «фи»: — Фи, не то. — Может Аннушка, а? — предложила мадам Решетникова. — Или Маргарита... — А лучше сразу Фагот или Бегемот, а? — фыркнул Решетников. — Я предлагаю Алису! Ну а что — Алиса Максимовна Нестерович. Звучит неплохо. В воздухе повисло молчание, словно все присутствующие смаковали это словосочетание. — Или Таисия. Тут госпожа внезапно разревелась, и даже песенки Самоши не спасли. — Кажется, звезда желает обратно в обитель свою, — тут же переключила внимание девушка. — Странно, кстати, что КатеринаСанна не звякнула. За это время можно было уже раз пять, и... — Кхе-кхе, — прокашлялся Мига. — Наверно, она уже сидит в полиции и составляет фотороботы жестоких киднеперов. Давай-ка быстрее в хату, иначе я не выдержу, если увижу свою фотку на черно-белой распечатке. Их же только так и делают! А я сольюсь!...
Пока Мигель нес красотку на руках, Самохина, как истинная женщина, затаскивала коляску внутрь квартиры. Встречать гостей выбежал Бульон. Узрев, что собачка уже распахнула рот, Настя лихо сжала его ладонями и чмокнула еще одного Нестеровича куда-то в мордочку. — Молчи, хвостатый. Еле уложили. Нестеровичи, блин, вы где? Оставив все перед дверью, Настя и Мига направились разыскивать хозяев. — Ну если я щас застану их в недвусмысленной позе, я ж глаза себе повыкалываю, — раздраженно пробубнил Шестеперов, заглядывая по очереди в каждую комнату. — Эй, Нестеровичи, мы заходим!!! — максимально громким шепотом оповестила Настя и резко дернула на себя двери комнаты. Глазам предстало целое полотно — «Отдых молодых родителей». Катя и Макс, завалившись на кровать прямо в том, в чем были, спали в обнимку. Макс так вообще закинул на жену одну ногу. — То есть вот оно — счастье родителей? Выбирая между сексом и сном, останавливаются на втором? — Мига не уследил за голосом, и чуткая Катя зашевелилась. — Доброе утро, солнышко! Мы пришли! — Ох, е-мое... Макс!!! Макс, вставай!!! — Отстань от униженного и недоудовлетворенного!!!***
— Кать, смотри, у меня идея, — Макс пролистал уже половину подаренной Мигелем книги и теперь решил подоставать жену, которая тщетно пыталась укачать малышку, — давай будем имена называть скопом, если отреагирует, такое и дадим! — Ой, задрал. Самому же слабо выбрать, да? — незлобиво отмахнулась Катерина. — Жги. И началось. Максим Валерьевич, словно первоклассник на скорочтении, начал тараторить женские имена, среди которых Катя слышала совсем уж адовые и умоляла, чтобы дочь не закряхтела или не замахала ручонками невовремя. — Тамара, Тамилла, Талула, Таисия... В этот самый момент мелкая тихо чихнула. Родители синхронно застыли, посмотрев на свое чадо. Макс еще и нервно сглотнул: — Таисия Максимовна Нестерович? — Идеально... — просияла в улыбке Катя. На следующий день, сразу после регистрации дочери, Нестеровичи, не сговариваясь, отправились в одно известное им место, и уже вечером к их «К+М» добавилось «=Т»