Тихая гавань

– Президент удивителен! – с восхищением произносит Сэризава. Шимазаки с интересом поворачивает в его сторону голову. Несколько секунд он озабоченно хмурится, старательно делая вид, что поражен в самое сердце, и все же легкая улыбка трогает уголки губ. Он не сразу начинает хохотать в полный голос. Сначала это редкие икающие звуки, которые он прячет в сжатый кулак, потом он глубоко вдыхает несколько раз и вот сейчас, когда на лице появляется привычное умиротворенное выражение, срывается на смех. И делает это со вкусом. Не просто веселится – издевается? Сэризава уверяет себя: ему только кажется, что пустые глазницы вызывают у него чувство липкого страха. Нельзя судить по внешнему виду! Любой человек заслуживает сочувствия. Тем более добрый человек… чья ладонь слишком тяжелая для дружеского хлопка по плечу, даже если едва касается. Само ощущение, что Шимазаки рядом, – противоестественно. – Ну ты и скажешь порой, Сэризава! Несколько мучительных секунд кажутся вечностью. Катсуя может сделать новый вздох, лишь когда его товарищ по команде отворачивается. Он начинает думать, что всему виной внешность: черные колючие волосы, зубы слишком белые, оттого страшнее контраст с незрячими глазами. И дело не в том, что Шимазаки неприятный тип. – Иногда мне кажется, что ты молоденькая героиня какой-нибудь дорамы. Ее голосок дрожит точно так же, когда бедняжка неожиданно понимает, что семпай никогда ее не заметит. – Нет! – голос действительно ломается, и Сэризава сам себе не слишком верит. Он упорно смотрит перед собой и пытается ответить хоть что-то, но в очередной раз теряется. Шимазаки нависает над ним. Они почти одного роста, но Катсуя всегда будет чувствовать себя ниже. – А вот и да! – доверительный шепот обжигает шею. Пара секунд – и комната снова пуста. Шимазаки пропадает мгновенно, у него просто удивительные способности. В воздухе витает аромат горького одеколона, в голове до сих пор звучит заливистый смех. Сэризава чувствует себя неуютно. Он бессознательно прижимает к груди потрепанный зонт; пальцы нервно скользят по деревянной ручке, стискивая крепче. Теперь остается лишь выровнять дыхание. И пускай его спасительная гавань теперь сузилась до этого небольшого предмета, Сэризаве кажется, что он чувствует тепло рук Тойчиро. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он целует рукоять зонта, и смех в голове, наконец, умолкает…