Storm

Из лабиринта негативных эмоций иногда может помочь выбраться лишь человек, который станет чем-то вроде компаса для путника или маяка для корабля. И даже единственного слова от такого человека порой достаточно, чтобы на самом деле перестать думать о чем-то плохом. «Люблю». Хотя, если честно, важно не слово, а чувство, которое вложено в него. Ведь, падая с лестницы, важно не произнесенное кем-то «осторожнее», а подставленное реальное плечо. Так и в любви. Произнесенное тысячу раз бесчувственное «люблю» не сравнится с поцелуем, в который вложена душа. И Ю нужен был этот поцелуй, что станет маяком для его потерявшегося в штормовом море корабля. Он нуждался в человеке, что своим существованием наполнит смыслом жизнь, ставшую похожей на запылившуюся кладовку под лестницей. И только едва различимые следы мышиных лап говорят о том, что еще не конец. Ведь именно мыши первыми бегут с утопающего корабля. Но какова вероятность того, что за волнами, поднимающимися выше парусов, что за толстым слоем пыли в кладовой, найдётся тот маленький лучик, что поможет выйти из лабиринта живым? Кажется, она слишком мала, чтобы существовать. И лишь вера в лучшее, что давно оставила капитана корабля, могла бы помочь его дождаться. Всего одно сообщение со словами «я тебя жду там, на берегу» спасли бы заблудившегося в лабиринте своих мыслей Ю. Но интернета, как и связи, давно нет. Никакие изобретения человечества не могут справиться с погодой, которая будто знает, что Сандо ждёт одного единственного сообщения. И не хочет, чтобы оно достигло адресанта. А на берегу стоит Донсон, продуваемый насквозь сильным морским ветром, и ждёт, когда погода станет лучше, чтобы его сообщение дошло до Ю. Сообщение, что может стать спасением. Возможно, последней надеждой для потерявшего смысл жить. «Просыпайся, Ю», - слышит Сандо голос откуда-то с неба. И если бы Ю верил в Бога, он бы точно подумал, что это он говорит с ним. Но он в него не верил. Как мог Бог оставить свое творение сражаться с безжалостными волнами в одиночку? «Я даю только то, что ты сможешь преодолеть» - раздаётся в голове. [Чёрта с два.] «Просыпайся». Отчего-то ему начал казаться голос свыше таким знакомым. Будто Ю слышал его миллионы раз прежде. Он отдавался в сердце щемящей болью, от которой хотелось сжать сердце и вытащить из груди. «Мой Ю, это я, Донсон». Буря в голове становится всё сильнее, пока волны за бортом уже стихают. Как будто голос сверху был тем, что так долго ждал Ю. Поддавшись зову, он, закрыв глаза, проваливается в бездну воспоминаний, одновременно просыпаясь от глубокого сна. - Слава Богу, ты проснулся, - облегченно вздыхает Донсон, падая на стул рядом с больничной кроватью. – Тебя еле откачали. В его голосе слышатся и нотки упрёка. - Если в следующий раз решишь умереть, наглотавшись таблеток, то оставь мне хотя бы шанс на прощальный поцелуй, хорошо? – едва заметно улыбается Донсон, видя, что у Ю из глаз текут слёзы. Кажется, море внутри него ещё бушует, но уже не так сильно, чтобы не слышать голоса самого важного человека на земле.