Friday evening

      Это был обычный вечер пятницы. Знаете, когда молодые люди выбираются в клубы, пьют много алкоголя, курят травку и тусуются так до самого утра, да и потом ещё валяются с полдня не в силах даже шевельнуться? Вот именно такой пятничный вечер, который Гарри проводил дома в полнейшем одиночестве. Сам по себе он был парнем довольно тихим. Не любил всякие вечеринки, «вылазки в клубы», по душе ему больше был тихий вечерок в компании любимого человека… ну или собаки, которая появилась у Стайлса именно из-за молодого человека, который отказался принимать участие в его жизни пару недель назад. «Роуз тебе поможет, приятель, уверяю, она тебя так полюбит, как не любил даже этот последний!» — уверял кудрявого его лучший друг. И знаете, то ли настроения у Гарри совсем не было, то ли он все же серьёзно поверил Малику, но согласился парень довольно быстро и вот уже, как пару недель с ним жила махонькая собачка Роуз. Она была безумно ласковой и нежной, к своему хозяину привязалась мгновенно и то и дело вечно следовала за ним по всей квартире, а когда оставалась одна, терпеливо ждала Гарри у порога.       Иногда у кудрявого возникали мысли о том, что именно так же он был привязан к своему бывшему парню. Так же сильно его любил и так же ему доверял. В такие моменты Гарольду становилось жаль Роуз, да и всех собак в общем. Они так быстро привязываются к людям, доверяют им и любят самой чистой и верной любовью. А что получают взамен? Предательство, ложь, боль, одиночество. Все потому, что люди совсем разучились любить… или же не умели вовсе?       «Хей, Роуз, идём смотреть фильм!» — громко крикнул Гарри, выходя из кухни. Парень остановился, на его лице появилась слабая улыбка, как только в коридоре послышались звуки шагов Роуз. Через пару секунд собачка уже стояла около Гарри и, дружелюбно высунув язык, смотрела на него самыми преданными глазами. Стайлс сделал глубокий вдох и, подметив, что Зейн оказался прав насчёт собаки, двинулся в свою комнату. Роуз так же не осталась стоять на месте, через пару мгновений она уже около хозяина лежала на мягкой кровати, положив голову на свои лапки и отдыхая. По телевизору шёл какой-то фильм, с выбором которого Гарри особенно то и не заморачивался. Это был его фирменный метод «научного тыка», когда с закрытыми глазами парнишка брал из коробки с DVD-дисками любой, а после был обязан посмотреть «выпавший» фильм.       На сей раз попалась какая-то мелодрама и там все было уж настолько ужасно, что через десяток минут от начала фильма Гарольд начал рассматривать другие варианты проведения домашних пятничных вечеров с Роуз. «Как думаешь, стоит ещё устраивать такие вечера? Мне не очень нравится», — обратился Стайлс к собаке, искоса смотря на экран плоского телевизора, висевшего на стене, из которого то и дело доносились то причитания, то всхлипывания, означавшие лишь то, что главная героиня плачет. Большие глаза золотистого цвета поднялись на Гарри. Собака что-то прорычала, ясно давая понять, что её такое времяпрепровождения вполне устраивало и перемены она терпеть не намерена.       Зеленоглазый тяжело вздохнул и со страдальческим видом перевёл взгляд снова на экран, где дело уже шло к совсем не детским вещам, типа секса. Парень целовал девушку, кстати именно ту главную героиню, что так много плакала и причитала. Брюнет, обладавший весьма шикарной фигурой, властно водил руками по хрупкому девчоночьему телу. Сначала он гладил её спину, в следующий момент сжимал талию, а уже в следующий легонько ударял ягодицы… Девушка в экране телевизора безбожно стонала только от прикосновений парня к её телу, а когда его руки дошли до заветной точки, казалось, она не выдержит такого напряжения.       Стайлс невольно начал вспоминать его самую первую ночь с Луи. С тем самым Томлинсоном, что, будучи бисексуалом, переспал практически с половиной их университета, но при этом вечно твердил: «Малыш, ты мой единственный. Ты — моё все.» Перед глазами кудрявого сменялись сцены той ночи. Здесь он чувствовал губы своего тогда ещё парня на своих, такой сладкий ни с чем не сравнимый вкус губ Луи, здесь они судорожно срывают друг с друга вещи, не желая медлить не секунды…, а вот здесь паренек чувствовал такую приятную боль от того, что Томлинсон наконец все же находился в нем…       «Чёрт, Роуз!» — вскрикнул Гарри, наконец придя в себя и увидев, что сопливая мелодрама переросла постепенно в настоящий порно-фильм. Стайлс мгновенно выключил телевизор и присел на кровати. Роуз, спрыгнула с кровати и убежала из комнаты так, будто она действительно была в шоке от увиденного ею только что пятничного кино. Хотя, на самом деле, собака всего-лишь проголодалась, не более. Зеленоглазый проводил взглядом свою «подружку» и, опустив взгляд на нижнюю чусть своего тела, с огорчением понял, что слишком возбудился от своих ярких воспоминаний. И вот такое с ним случалось точно впервые. Воспоминания ему приносили счастья, грусть, боль, слёзы… Но только не эрекцию.       Прокашлявшись, паренек лег на кровать поудобнее. Он закрыл глаза и, закусив губу, продолжил вспоминать события той сладкой ночи. Гарри вспоминал, как вел себя тогда, как обращался с ним Луи. Стайлсу действительно нравилось чувствовать власть над собой, чувствовать, как член Томмо грубо входит в него, чувствовать внеземное удовольствие от всего этого акта.       Незаметно для самого себя, Гарольд начал поглаживать свой член через ткань штанов. По мере возбуждения он избавился от них и уже аккуратно, медленно ласкал себя, издавая при этом едва слышные стоны. Возбуждение постепенно переросло в то же несоизмеримое с чем-либо удовольствие и наконец, Стайлс кончил… Ещё пару минут после этого, парень лежал в эйфории, просто пытаясь прийти в себя и понять, что только что произошло.       В себя его вернул звонок мобильного телефона. На дисплее высветился знакомый номер и, чуть помедлив, Гарри поднес телефон к уху и безумно хриплым голосом ответил:       — Алло?       — Хазз, малы-ы-ыш! — на другом конце послышался до боли знакомый голос и внутри у Гарри в этот момент что-то оборвалось.       — Да? — растерянно ответил кудрявый, спустя минуту молчания.       — Я так скучаю по тебе, — дрожащим голосом протянул Томлинсон, было ясно, что он пьян. — Давай я приеду, хочешь?       — Луи, мы ведь расстались, — забормотал Гарри. — И… Ты ведь пьян…       — Не неси ерунды, Хазз, — громко и звонко ответил Луи. — Это же не мешает нам провести время вместе… Солнышко, ну давай!       Гарри ответил лишь короткое «ладно» и завершил звонок. Он вдруг вспомнил, что лежит в своей кровати совсем без ничего, голый, и этот факт его немного ошарашил, так как парень представил, что могло бы случиться, если бы Луи застал его в таком виде. «Хей, Лу, прости, я тут немного подрочил, думая о тебе, ничего, правда же?» — прикрутил в голове у себя Стайлс фразу и тут же, встряхнув головой, потянулся за своими штанами и, стараясь не запачкать ничего белой липкой жидкостью, в которой оказалась вся его рука, направился в сторону ванной комнаты.       Через несколько десятков минут кудрявый услышал звонок, раздающийся около входной двери. Это был Луи. Конечно, кто же ещё мог наведаться так внезапно, почти в одиннадцать часов вечера? Только он. Гарольд встрепенулся, сердце его ушло в пятки и от мысли, что сейчас перед его глазами появится тот, кого он так старался забыть, закружилась голова. Тем не менее, эти все факторы ничуть не помешали Гарри открыть входную дверь и запустить горе-возлюбленного в квартиру. От Томлинсона за километр несло алкоголем, никотином и дорогими духами, но так же ничего из этого списка не помешало бедному влюбленному Стайлсу восхищаться таким отнюдь не ангельским человеком.       Они находились в его комнате, именно там, где когда-то и произошли события той самой их первой ночи. Сейчас такой до безумия пьяный Луи лежал на ногах у Гарри. Он смеялся, смотрел в глаза своего бывшего парня и бормотал себе под нос всякий бред, как вдруг что-то его озадачило. Томлинсон поднялся и сел рядом с кудрявым. От былых нелепых усмешек не осталось буквально ни следа, что немного насторожило Гарри. Голубоглазый пару минут прожигал взглядом своего бывшего парня, а после совершенно внезапно впился своими губами в его. «Хазз, малыш, мне тебя не хватает», — сквозь поцелуй прерывисто шептал Томмо. Немного отдалившись от Гарольда, Луи восстановил дыхание. На его глазах выступили слёзы и это был первый раз, когда Гарри видел слезы Томлинсона: «Мне тебя так чертовски не хватает, малыш…»