Ненужный

      — Вы умираете, Риз.       Новостью эта новость ему не казалась. Тем более плохой новостью. В последние месяцы посиделки у врача больше были похожи на игру в угадайку. Риз знал, что это случится. Просто не мог угадать, когда. И сколько ему осталось.       Эти вопросы врач оставил без ответа. Сказал только, что жизнь Риза будет короткой и очень несчастливой.       — Вы износили своё тело. Сердце, нервы, мозговая деятельность и продолжительный приём лекарств. Мы подозреваем, что это последствия вашего подключения к ЭХО-сети и длительных перегрузок. Обезболивающие тоже сделали своё дело, конечно. Я пропишу вам новые препараты, но они лишь ненадолго облегчат вашу жизнь. У вас есть родственники, Риз?       Он подумал о Воне всего на секунду, а потом отбросил от себя жгучее желание вообще кого-то приписать к своей смерти. Никто не обязан быть с ним и тем более отвечать за его жизнь. Он сам подпишет отказ от реанимации и позаботится о себе.       — Нет.       — В таком случае, вам лучше посещать терапию раз в неделю. Мы можем продлить срок вашей жизни, если вы не против быть под присмотром врачей круглые сутки. И вам придётся отказаться от ЭХО, конечно.       — Нет. Спасибо, нет.       Врач протянул заключение с рецептом и вздохнул. Безразличие сочилось сквозь его ненужную напускную заботу.       Риз ушёл молча. Терапию он продолжать отказался.       Первое время ему давалось легко. Боли в груди и мигрени лишь изредка давали о себе знать, но таблетки помогали стабильно. Пока боль не усилилась.       Когда он упал в приёмной у Красавчика Джека, прямо в руки его секретаря, он тут же извинился и, поднявшись, пошёл в уборную. Джек тогда был в ярости, но потом лишь пошутил, не забеременел ли случайно Риз. И пригрозил пулей в лоб, если Риз снова опоздает.       Риз скорректировал свой график так, что нагрузка уменьшилась вдвое. Купил Железяку, чтобы тот смог ухаживать за ним дома, когда сил не останется совсем. Железяка был милым, он часто разговаривал, что-то пел и танцевал. Риза это забавляло. Но человека железяка не заменял. Впрочем, это и не было главной задачей медицинского помощника.       К Джеку Риз приходил все реже. И тот, от чего-то, прощал ему такое поведение. Но на работе Джек все так же спускал с него три шкуры. Он никогда не был ласков ни в жизни, ни в постели. И Риза это устраивало. Устраивало, что не надо оправдываться, объясняться и прочее. Они не были близки в возвышенном понимании. И это облегчало его уход. С работы и из жизни Джека.       — Ты многое потеряешь, если уйдёшь сейчас, детка, — только и смог сказать Джек, держа в руках заявление об уходе.       — Прости. Мне нужен перерыв.       Красавчик Джек покивал и оставил размашистую роспись на листке.       Вону пришлось объяснять. Он и до этого был беспокойной личностью, а когда узнал об уже подписанном увольнении с работы, вдруг совсем занервничал, глядя на Риза, словно на психа. Ему было сложнее всех понять решение уйти с работы, ведь его друг так стремился к вершине карьеры…       — Если тебя чем-то задел Джек, почему бы не перевестись в наш отдел?       — Я не могу, Вон. И дело вовсе не в Джеке. Мне просто нужно отдохнуть, правда.       Вон промолчал, допивая свой кофе и бросая стаканчик в урну.       Больно кольнуло в груди дряхлое сердце.       — Ладно, бро, дело твоё. Ты только не забывай и захаживай иногда сюда.       — Обязательно, Вон.       И он не соврал. Пока мог, Риз приглашал к себе Вона, приходил к нему сам и старался как можно больше времени провести с ним. Но в это же время ненавязчиво пытался оставить его. Поэтому Вон не удивился, когда Риз затих. Он ведь не знал, что Ризу стало хуже.       Риз окончательно перебрался в своё жилище: он перестал куда-либо выходить, даже из постели вылезал нечасто. Ему становилось невыносимо делать больше десяти шагов за день. Тело ломило, сердце то замедлялось, то билось так, что становилось страшно.       Риз всё не мог вспомнить, как в его квартире оказался Джек. Он принёс с собой еду и таблетки. Риз не мог отказаться и принимал все, что Джек запихивал в него.       На следующий день ему стало лучше. Джека рядом не было, он только оставил сообщение, что зайдёт вечером. Железяка не спрашивал, кто это. Это было бы глупо.       Джек вернулся почти в ночное время, по крайней мере, часы показывали двенадцать ночи. Риз даже смог подняться с постели и дойти до окна, мимо которого проплывал космос.       — Тебе лучше не скакать, Риззи. Вернись в постель, — Джек кивнул на заново заправленную кровать. Железяка проплыл мимо них на кухню, оставляя наедине.       — Что ты мне дал? — Сразу спросил он, не желая медлить. Если эти таблетки поставили его на ноги за сутки, то, возможно, они смогут излечить его.       Красавчик Джек посмотрел на него так, будто мог убивать одним взглядом. К сожалению, Риз слишком долго подвергался ему, поэтому стоически стерпел.       — Одно экспериментальное лекарство, — мужчина рассеянно махнул рукой и протянул Ризу колбу с тремя капсулами, — ничего особенного, просто сильное обезболивающее.       Риз посмотрел на капсулы, но в руки не взял.       — А откуда узнал, что я…       — Тупые вопросы, кексик. И ты тупой. Додумался же писать у адвоката завещание! В твоей блядской голове что-нибудь задерживается, кроме завывающего ветра?       Джек сел на кровать и громко фыркнул, опустив голову. Отчего-то Ризу показалось, что он сильно задел его своим безразличием, когда уходил с работы. И пытался уйти из жизни Джека.       Он сел рядом с властителем Гипериона и прижался своим плечом к его. Джек был горячим и всегда вздрагивал, когда ощущал обе холодные ладони Риза на себе — металлическую и живую, одинаковой температуры. Но он никогда не отстранялся, позволяя слегка помучить себя холодом.       — Я узнал почти сразу, — сказал Джек тихо и задорно похлопал Риза по коленке, — ты редкостный кретин. Убиваешь сам себя.       — Это не так обидно, как сдохнуть в открытом космосе, если я надоем тебе.       — Хе. Зато это было бы забавно.       Джек приходил каждый вечер, а когда таблетки перестали помогать, он начал проводить дни у Риза.       На вопрос «почему» отвечал просто:       — Я видел стольких умирающих людей, кексик, ты просто не представляешь. Дохренелион. Как правило, подыхали они быстро. От пули или подорвавшись на гранате — что угодно. Среди них были и мои близкие, Риззи. И теперь мне кажется, что это лёгкая смерть, самая лёгкая и быстрая. Ведь никто из них не подыхал месяцами, как ты. Да ещё и в одиночестве. Так что, нет, не проси. Я останусь.       Джек стал спать с ним в одной постели, просыпался от каждого шороха. Основные функции, конечно, выполнял Железяка. Но Ризу было приятно, что о нём хоть кто-то думает.       Вон узнал о состоянии Риза ближе к концу. Он пришёл навестить старого друга, но пробыл всего пару часов рядом. Вон не мог смотреть на то, во что превратился его лучший друг. Риз не винил его за эту слабость. Он и сам не смог бы.       Иногда Риз ощущал моменты просветления, чёткой ясности мира, зрения, своего состояния. Ему вдруг резко стало лучше, и он вдохнул воздух своей душной квартиры по-новому. Джек сидел рядом, читал какую-то документацию. Заметив движение Риза, он оторвал взгляд от бумаги и снял очки, придвигаясь ближе к вдруг осознавшему слишком много едва живому человеку.       — Ты неважно выглядишь, — слабым голосом сказал Риз, обнимая Джека и ощущая, как он содрогается всем телом. Видимо, он тоже чувствовал это. Момент просветления.       — Ты всё равно хуже, — с недовольным лицом возразил Красавчик, приглаживая чужие растрёпанные волосы, — приляг, поспи ещё.       Риз послушно уложил голову на колени Джека, закрыл глаза, в последний раз думая о том, как было бы здорово остаться так навсегда, в тишине и тепле, с безумным боссом Гипериона.       Джек почти сразу заметил, что Риз не дышит. Он ещё раз поцеловал приглаженные рыжеватые волосы и, уложив тело Риза на постель, позвонил в больницу. Он просто не знал, куда нужно звонить ещё, когда в мире умирает никому не нужный человек.