Letum non omnia finit

      Меня ждал неприятный сюрприз: свободные домики на базах близ гор были только после православного Рождества. Ну и само собой с дикой наценкой за праздники.       Я забронировала двухместный домик на девятое и десятое января. И то только потому что минимальная бронь была от двух суток. Хотя отзывы об этих базах меня совершенно не радовали: судя по всему, про какие-либо нормы оказания услуг владельцы и не слышали. Надеюсь, мне не придётся ругаться и выяснять отношения.       Я вообще себя поймала на мысли, что этот город за десяток дней мне надоел до чёртиков. Хочется как можно скорее со всем разобраться, закончить тренировки и вернуться домой, в Италию.       Неудачное я выбрала время, чтобы гулять по Приморью. Нужно будет в следующий раз приехать сюда летом. Арендовать яхту, оборудование для дайвинга и выпасть на неделю из жизни… Зимой здесь практически нечего делать, по крайней мере мне.       Пару раз я съездила на каток, облазила местные кинотеатры и даже один раз сходила в цирк. В остальное время я либо сидела в квартире, либо шаталась по улице, либо торчала в спортивном зале, тренируясь. Изредка со мной даже пытались знакомиться местные молодые люди. Я их вежливо отшивала, внутренне негодуя: вот кто бы мог подумать, что мне нужно было умереть, и пройти через ад на земле, чтобы заинтересовать противоположный пол!       Елена Васильевна пыталась уболтать меня встретить Новый год с её семьёй, но я вежливо отказалась. К женщине приехала дочь с женихом, и я не хотела мешать.       Вместо этого я вечером тридцать первого закинула всё нужное в машину и поехала в центр города — наблюдать за гуляниями. Участвовать в подобных сомнительных мероприятиях мне совершенно не хотелось, к тому же я себя очень плохо чувствовала, находясь в толпе. Не знаю почему.       Пока большое количество людей не собралось, я, вооружившись фотоаппаратом, пробежалась по специально разбитым шатрам, в которых продавалась всякая праздничная атрибутика. Накупив сувениров и сделав пару десятков снимков, я прошлась по площади и вернулась на парковку, где в очень удачном месте оставила машину: так, чтобы открывался неплохой вид на площадь. Закинула покупки в багажник и поспешила на соседнюю улицу. Там я ещё неделю назад облюбовала небольшую кофейню, где варили неплохой кофе на вынос.       Пока ждала заказ (два больших капучино с кокосовым сиропом, тирамису и чизкейк), переписывалась со Скуало, который, гад такой, укатил в отпуск на Карибы. Завидую чёрной завистью.       Устроившись в машине с кофе и сладостями, я достала скетчбук и принялась делать зарисовки происходящего передо мной. На площади как раз начался концерт и вроде как зрителям было весело.       Вроде как…       Мысль, до этого находящаяся где-то на периферии сознания, внезапно всплыла на поверхность. Механический карандаш выпал у меня из рук.       А ведь я всегда так. Занимаю позицию наблюдателя вместо того, чтобы действовать. В прошлой жизни просто смотрела, как родственники всё решают за меня, изредка бунтуя, но особо профита с этого не имея. Потом годы, проведённые в подсознании Тсунаёши, усугубили эту привычку. Ведь так легко стоять в стороне и раздавать советы, когда не тебе нести ответственность.       Сразу после праздничного салюта я в самых расстроенных чувствах поехала в квартиру. Непросто признаваться самой себе в совершённых ошибках, особенно таких серьёзных.       От погружения в новую пучину депрессии меня с трудом спасали травяные чаи, медитации и биолокационные практики. Если бы не учёба у Фонга, то я бы точно не справилась, откатившись в состояние, похожее тому, что было год назад. Чувство всепоглощающего одиночества просто накрывало с головой.       Я не знала, насколько безопасно для меня в таком состоянии дальше лезть в своё прошлое, но выбора не было. Задуманное в любом случае нужно довести до конца.       Девятого января я рано утром выехала в путь. Ехать мне предстояло несколько часов, причём половину пути по ледяному бездорожью, которое меня обрадовало. Дорога ни капли не изменилась, и я вспоминала сколько раз мы ехали по ней, горланя песни.       Вспомнив «молодость», я врубила группу «кино», чьи композиции я в Китае разучивала на гитаре. И только дошла до «анархии», как позвонил синьор Занзас.       Чертыхаясь, я уменьшила громкость и съехала на обочину, включив «аварийку».       Босс кратко сообщил, что через неделю в Швейцарии состоится собрание всего Альянса, где наконец Вария объявит независимость. Мне посоветовали быть лапочкой, сидеть тихо и не высовываться, потому что могут активизироваться мелкие банды. Предупреждение было весьма актуальным, потому что лететь из Швейцарии на Дальний Восток, чтобы начистить морды зарвавшимся преступникам, было довольно проблематично. Ладно, постараюсь не искать приключения на свою голову.       На базе отдыха меня сопроводили в небольшой деревянный домик, где не было ничего лишнего: двуспальная кровать, пара тумбочек, стол со стульями да печка с умывальником. Я, конечно, отвыкла от таких спартанских условий, но ничего: будучи ребёнком, я часто торчала у родственницы на даче, где из удобств были только речка и баня.       Перед тем, как выдвигаться на точку сбора, я даже успела позавтракать в небольшом уютном кафе вкуснейшими блинчиками с мёдом. И мёд был местный — пасека располагалась неподалёку. Я сразу узнала расценки, планируя передать лакомство моим итальянцам.       Из-за буднего дня в поход собиралось всего десять человек, включая экскурсовода. Я ненавязчиво поинтересовалась по какому склону будем подниматься, и предложила зарулить в Тисовую рощу. Гид ответил, что только за дополнительную плату. Люди хотели было отказаться, но я настояла, что всё оплачу. Всё равно даже это вышло дешевле, чем если бы я организовывала одиночную экскурсию.       Нас загрузили в вездеход и повезли к подножию, рассказывая легенды. Мне было дико интересно, всех ли пропустят духи горы, и что там вообще скрыто, раз у этого места столь мощная энергетика.       Во время поездки я заметила, что сидящая напротив женщина на меня странно посматривает. Первой мыслью было, что она связана с мафией. Подав пламя в глаза, я внимательно посмотрела на незнакомку и обомлела: в её ауре на уровне груди было чернильно-чёрное пятно, от которого, словно сосуды, расползались тонкие нити. Я пыталась понять, что это за хрень, пристально вглядываясь. Женщина тем временем вперилась взглядом в меня. Вот только глаза её стали полностью чёрными без блеска.       Ну надо же! Прямо как в сверхъестественном! Было бы смешно, если бы не было так страшно. Глупо было надеяться, что Люцифер оставит меня в покое.       Словно читая мои мысли, женщина по страшному усмехнулась. Ничего! Мне не сложно будет заехать в храм и накупить святой воды, свечей, а также серебра. Я не в первый раз имею дело с одержимыми. Конечно, это далеко не самый приятный опыт, но всё же…       Помню, что с раннего детства меня окружали такие люди. Их весьма легко вычислить: они всеми силами будут выводить человека на негативные эмоции и делать всё, чтобы спровоцировать на ужасные слова или действия. Слабые люди быстро ломаются, погружаясь в пучину грехов и напрочь перекрывая себе доступ в Рай или к перерождению.       Я очень долго искала способы защититься от одержимых. Проще всего было обезопасить жилище: в худшие времена мне почти круглосуточно приходилось жечь свечи и благовония. Комплекс рун я вывела всего за год до своей смерти. Самостоятельно защититься было не в пример сложнее, потому что, несмотря на защиту, было нельзя поддаваться на провокации. Стоит один раз как-либо ответить, как от одержимого было невозможно отвязаться.       Ступив на землю у подножия, я отчётливо поняла, что что бы я ни искала, я на верном пути. Нам снова провели инструктаж, и мы направились по узкой тропе наверх. Я краем глаза посматривала на странную женщину. Если моя теория верна, то это место её не пропустит. Так и вышло.       Спустя двадцать минут женщина начала бледнеть, однако шла вперёд, стиснув зубы. Не знаю, как долго бы она так шла, если бы у неё не открылось носовое кровотечение.       Под рукой у гида была аптечка, и мужчина оказал пострадавшей первую помощь, резюмировав, что дальше ей идти нельзя. Та в ответ разразилась такой непечатной тирадой, что даже я удивилась. Кто бы мог подумать, что я забуду столько русских ругательств! Одного не могу понять: зачем Люциферу соваться в место, которое точно не пропускает одержимых? Да и ещё так явно, я бы даже сказала — демонстративно… Неужели только для того, чтобы показать, что за мной следят? Но это я и так знала.       Несчастную женщину гид отстранил от экскурсии, пообещав вернуть деньги. Нам пришлось подождать, пока экскурсовод её проводит обратно к автомобилю.       Когда громкая ругань стихла, я вздохнула с облегчением. Надеюсь только, что Люциферу хватит ума не убивать водителя. Мне это не сильно навредит: до ближайшего населённого пункта всего десяток километров, так что можно будет дойти пешком. И не на такие расстояния ходили.       В остальном подъём прошёл без проблем. Я почти ежесекундно щелкала фотоаппаратом, ощущая странную эйфорию вкупе с гармонией. Почти как в Храме Неба, но иначе. Роднее что ли…       Попытка взглянуть на гору с помочью пламени чуть меня не ослепила: настолько много тут было ярких всполохов всевозможных цветов. И нельзя было выделить что-то одно. Видимо, в недрах горы захоронения настолько древние, что вроде бы разное пламя Посмертной Воли объединилось в единый спектр, переливаясь от чёрного до кипенно-белого и обратно. Потрясающее зрелище!       На вершине пока люди устроили пикник, я затребовала себе тетрадь. Идея оставлять след на бумаге идеальна в своей простоте. И никаких вандалов на горе!       Тетрадь была далеко не одна, но я смогла таки найти сообщение, которое оставляла больше двух десятков лет назад. На пожелтевшей от бумаги не очень ровным почерком (Лилька дёргала меня каждые несколько секунд, призывая восхититься открывшимися видами) было написано пожелание каждому, кто прочтёт, быть счастливым и следовать своему пути, несмотря ни на что. Я повторила его почти слово в слово, дописав лишь пару строк про верность семье, и что эта самая семья — близкие не столько по крови, сколько по духу люди.       Затем я передала заветную тетрадку следующему человеку, а сама смахнула снег с плоского камня, на который уселась, глядя на виднеющийся на горизонте Владивосток.       В подсознание меня выкинуло резко и неожиданно. Вот в один момент я поднимаю фотоаппарат, чтобы запечатлеть вид, а в следующий миг вижу своё же воспоминание.       Маленькая кухня крёстной в те годы казалась мне самым уютным местом на всей планете. Мы сидели за столом и неспешно распивали иван-чай, который собирали и сушили сами.        — Мы не так просто приходим в этот мир, — неторопливо вещала крёстная. — У каждой души есть свои цели и планы, к которым она стремится. И рождаемся мы обычно в таких условиях, чтобы постараться исправить грехи прошлых жизней.        — А возможно ли вмешательство в перерождение? — спросила я, привыкнув обдумывать всё.        — Очень сомневаюсь, — покачала головой моя собеседница. — Но узнать легко. Минимум до пяти лет человек выполняет план своей души на сто процентов. Потому что у ребёнка не так много задач: просто расти, узнавать мир и окружающих людей.       Я послушно взяла маятник, открыла папку с нужной таблицей и начала задавать вопросы подсознанию.        — Не может быть! — воскликнула крёстная, глядя на результат. — В первые годы жизни план души не выполнен и наполовину! Как такое вообще возможно?       За решение этой головоломки я тогда взялась плотно. Несколько дней чертила таблицы, шаблонов для которых не было ни в одной книге. Именно в те дни я научилась подходить к биолокации творчески, хотя казалось бы…       Спустя дней пять я разложила перед крёстной свои записи.        — Смотрите, — начала рассказывать я. — Получается, что я должна была родиться у русской женщины и мужчины с японскими и итальянскими корнями. Притом не в Приморье, а ближе к Санкт-Петербургу. Но родиться мне помешал тот факт, что несчастной женщине спровоцировали преждевременные роды на седьмом месяце беременности…       Из подсознания я вынырнула с ощущением, будто по мне снова долбанули Прорывом Точки Нуля. Господи, я же тогда описывала не своё прошлое, а будущее! Ведь всё сходится до мелочей!       Я знала, что теоретически с помощью биолокации можно предсказывать будущее. Но для этого должно совпасть столько факторов, что подобное прорицание было на грани фантастики. И вот, один раз у меня получилось приоткрыть завесу будущего, а я этого и не поняла. И знаю, что если смогу провернуть нечто подобное ещё раз, то снова не смогу правильно интерпретировать информацию.        — Девушка, с вами всё в порядке? — взволнованно спросил экскурсовод, легко тормоша меня за плечо. — Вам нужна медицинская помощь?        — О, нет. Спасибо за беспокойство. — я слабо улыбнулась, только сейчас осознав, что мои щёки намокли от слёз. — Просто отсюда открывается настолько потрясающий вид, что меня переполняют эмоции.       Гид понимающе улыбнулся и отошёл, а я тем временем попыталась собрать мысли в кучу.       Почти двадцать лет я судорожно цеплялась за прошлую жизнь, идеализируя её, будучи уверенной, что я на своём месте только там. А сейчас выясняется, что та жизнь и не должна быть моей.       Моя жизнь, моё место, моя судьба — быть Катей Романовой, а не Аполлинарией Орловой.       Словно в тумане я добралась вместе с группой до тисовой рощи. Желание смогла загадать лишь одно: чтобы у меня хватило сил принять новую информацию и не сойти с ума. На что-то большее меня банально не хватило.       Ночь я провела на базе отдыха, однако желаемого прояснения мыслей сон не принёс.       Первоначально я планировала во второй день поехать на ещё одну гору, а потом купить сувениров, но утром я поняла, что не выдержу такие нагрузки.       Поэтому я загрузилась в машину и поехала обратно в город. Мне нужно просто пару дней отдохнуть…       На автомате я добралась до съёмной квартиры. Поздоровалась с хозяйкой и отправилась к себе, где первым делом поставила на тумбу пакет с логотипом местной аптеки.       Стоп. Мне же не нужно было ехать в аптеку!       Я с опаской заглянула в пакет, опасаясь там увидеть… яд? Или бомбу? Но вместо отравы там лежала упаковка мощного обезболивающего в таблетках, жаропонижающее и штук пять гематогенок с кедровыми орехами. Сразу вспомнилось, как на середине пути мне срочно понадобилось купить лекарств. А гематогенок я накупила по старой памяти.       Стало спокойнее — всё-таки не подкинули.       Понимание для чего мне нужны лекарства пришло глубокой ночью. Я проснулась от боли, вполне сравнимой с теми процедурами, что я пережила, чтобы снова ходить. Только пламя не выходило из-под контроля.       Я на автомате достала градусник и измерила температуру. Почти сорок градусов по Цельсию. Охренеть… Теперь не удивительно, что тело ломит и будто горит.       Для того, чтобы прояснить сознание, я приготовила себе крепкий зелёный чай, который даже не остужала — настолько меня морозило. Затем замоталась в плед, достала маятник со своими записями и, время от времени грея дыханием ледяные ладони, решила узнать, что с моим телом происходит. Подозревала худшее: от чужой души до колдовской ИПЭВП. Но результат меня удивил: восстановительный процесс.       Не знаю, плакать мне или радоваться. Хорошо, что на тонкие тела не налипло ничего плохого, однако с восстановлением у меня ещё с прошлой жизни напряжённые отношения. Но ничего не попишешь — если прервать восстановительный процесс сейчас, то потом он может протекать намного тяжелее.       Я выпила двойную дозу обезболивающего и жаропонижающего, отписалась Фонгу о самочувствии, чтобы за меня не сильно волновались, и завалилась спать.       В таком режиме я провела не один день. Просыпалась, проводила диагностику, пила зелёный чай, затем таблетки и снова ложилась спать. Однажды только стучалась хозяйка квартиры, заволновавшаяся от того, что я давно не выходила. Вид у меня был достаточно болезненный, так что в историю с простудой женщина поверила. И даже поинтересовалась есть ли у меня лекарства. Я заверила её, что всё в порядке и мне нужно всего лишь пару дней отлежаться.       Эта «пара дней» растянулась почти на неделю. Всё это время я не ела, ни с кем не общалась, а телефоны просто поставила на беззвучный режим. Под конец у меня начала крепнуть мысль, что надо бы вызывать скорую помощь, потому что я не справляюсь, как… всё закончилось.       Утро шестнадцатого января я встретила на удивление бодрой и полной сил. Не болело абсолютно ничего, а сознание было кристально чистым.       Во время завтрака я ради эксперимента спустилась в подсознание и обнаружила, что туманные области исчезли, а само пространство было гибким и подвижным. Усилие мысли — и я оказалась дома, в кабинете.       Я снова могу менять своё подсознание! Прям как в те времена, когда я не имела тела… Можно снова в деталях анализировать свои воспоминания.       На радостях я сразу позвонила Фонгу, делясь впечатлениями.        — Отлично! — обрадовался учитель. — А можешь, пожалуйста, сказать, где сейчас И-пин?       Этот вопрос меня конечно удивил, однако я послушно достала таблицы, переставив телефон на громкую связь. Мысленно проговорив вопрос, я даже не успела достать маятник, как получила ответ. Выведенные аккуратным почерком слова слабо засветились оранжевым светом. Даю руку на отсечение, что этот свет вижу только я.        — Ну ничего себе! — вырвалось у меня. — Даже без маятника? Здорово! А почему И-пин дома? Она же должна в это время быть на тренировке!        — У неё выходной, — засмеялся Фонг. — Значит, ты готова перейти на следующую ступень?        — Да, я вернусь сразу, как доделаю все дела здесь, — сообщила я.       Откладывать я не стала — по старой привычке боялась, что чувство бодрости и наполненности энергией пройдёт. Так что я загрузилась в машину и первым делом поехала на почту: отправлять последнюю посылку с сувенирами.       Только я устроилась в машине со стаканом кокосового капучино, как вспомнила про Беатрисс. Пришлось заехать в салон сотовой связи за простеньким мобильником, а также купить в переходе симкарту, оформленную непонятно на кого. Я не была настолько дурной, чтобы оформлять симкарту на свой паспорт, пусть и поддельный. В этом случае, если меня вычислят, то непременно явятся за Беатрисс, что, учитывая её прошлое, было крайне нежелательно.       Недолго подумав, я выложила из кошелька сумму, небольшую чтобы на неё жить, но достаточную, чтобы уехать в глубинку и несколько недель спокойно ждать помощи. И только проделав все эти манипуляции, я поехала в деревню.       С замиранием сердца я опасалась того же ужасающего прилива эмоций, что и в прошлый раз. Однако, этого не было. Я просто чувствовала бесконечную печаль по поводу умирания некогда хорошего места. И ещё было жалко Беатрисс, которой после вонгольской роскоши приходилось жить здесь.       Кстати, я смогла заметить Беа, когда подъехала к детской площадке, по светлой косе, выбившейся из-под шарфа, и командному голосу, которым она строила ровесников.       Я коротко посигналила, привлекая внимание, и вышла из машины. В следующее мгновенье на меня налетела Беатрисс, обнимая за талию.        — Я думала, что ты не приедешь! — воскликнула девочка.        — Ну, я же обещала, — улыбнулась я, поправляя ребёнку шапку.        — Я бы не приехала, — фыркнула она.        — Значит, тебе чертовски повезло, что я — не ты, — не удержалась от подкола я.       Мы с Беатрисс снова поднялись к ней домой, по дороге делясь впечатлениями от прошедших праздников. Девочка искренне возмущалась, что её, католика, родители хотят покрестить в православном храме.        — Кретины! — хмыкнула я. — Чтобы быть верующим и духовным человеком не обязательно носить на себе распятие, полумесяц или звезду Давида. Хотя в храм я бы тебе посоветовала время от времени выбираться — многие из них построены в местах силы, и там совершенно особенная и настраивающая на созидательные мысли атмосфера.        — Может ты лучше сможешь до них донести эту мысль? — с надеждой спросила Беатрисс. — Потому что что бы я ни делала, отец относится ко мне, как к неразумному ребёнку. И это при том, что, когда я родилась, он был младше меня в момент смерти.        — Ну ничего! — я миролюбиво улыбнулась. — В крайнем случае я похищу тебя и провезу через границу в рюкзаке.       С хихиканьем мы зашли в квартиру. В прихожей стоял мужчина среднего роста и телосложения. Тёмные волосы были коротко острижены, а строгий взгляд и офицерская выправка выдавали бывшего военного.        — Полина, что за херня? — сходу спросил он. Меня, отвыкшую от ругательств при детях, передёрнуло. А ведь в моей прошлой жизни подобное считалось нормой. Видимо, Ника решила не изменять традициям, раз вышла замуж за такого.       А когда мужчина схватил Беа за руку и с силой дёрнул на себя, меня накрыло.       Разозлившись, я быстро ударила мужика в предплечье, вынуждая отпустить девочку, а затем оттолкнула к стене, усиливая тело с помощью пламени.        — Слушай меня, кусок дерьма, — негромко сказала я, чувствуя, что если этот конченый сделает что-то не так, то попрощается с жизнью. — Если ты хотя бы раз как-либо причинишь боль своей жене и дочери, то я узнаю сразу. А ты узнаешь насколько глубокое озеро в десятке миль отсюда. Уяснил?       Мужчина, которого я удерживала за горло, дёрнул головой. И только тогда я его отпустила.        — Психичка, — негромко фыркнул он, потирая шею. — Я вызову полицию!       Я повесила куртку на вешалку и, развернувшись к мужику, задрала свитер, демонстрируя пистолет. Муж Ники сразу подавился возмущениями. Я поморщилась от запаха перегара, витающего в квартире, и прошла в комнату Беатрисс.        — Думаешь он никому не расскажет? — встревоженно спросила девочка, располагаясь прямо на полу.        — А кто ему поверит? — я фыркнула, всё ещё злясь. — Учитывая все признаки алкоголизма, решат, что у него белая горячка. Позорит всю армию России. Хотя с Никой неплохо было бы провести воспитательную беседу.        — Откуда ты знаешь, что он служил? — удивилась Беа. Вместо ответа я постучала костяшкой указательного пальца по центру лба, намекая на интуицию.       Повисло молчание. Я пыталась успокоиться, а девочка поглядывала на меня, нервно кусая губы.        — Я хочу уехать, — внезапно произнесла она.        — Куда? — не поняла я, взволнованно глядя на свою собеседницу.        — Куда угодно, — Беа упрямо мотнула головой. — То, что происходит со мной сейчас — не жизнь. Отец, которого либо нет рядом, либо он бухает по-чёрному, ненавидя всех и вся. Мать, которая постоянно витает в облаках, отказываясь видеть, как отец её использует. И они оба пытаются воспитывать меня. Пойми, у меня было всё: деньги, власть, возможность развиваться. А сейчас я никто.       Я смотрела на девочку, чётко осознавая, что прекрасно её понимаю. Если я сейчас умру и смогу переродиться, то не знаю, смогу ли я жить такой обычной жизнью. В этот момент я поняла, почему из мафии нельзя уйти: дело даже не в том, что тебя попытаются убить, а в том, что это как наркотик. Ты настолько привыкаешь к постоянному ощущению опасности и адреналину, которое оно дарует, что обычная жизнь кажется серой, пресной и никчёмной.        — Думаю, я могу помочь тебе, — наконец произнесла я. — У меня есть на примете потенциальный наставник, не имеющий пламени, как и ты, но, сама понимаешь, на это нужно время.        — Я готова ждать сколько угодно, — тихо сказала Беатрисс, вытирая мокрые щёки. — И я даже смогу тебя отблагодарить.       Девочка подошла к шкафу, в котором принялась увлечённо рыться. Я с интересом ждала, хотя бардак в шкафу вызвал у меня улыбку. Эх, я тоже ну никак не могу сохранять в шкафу идеальный порядок.       Наконец Беа нашла искомое и вручила мне две тетради в твёрдом переплёте с плотными страницами.       Я с интересом пролистала одну и увидела описание упражнений и тренировок.        — Что это? — непонимающе спросила я. Беатрисс села рядом со мной и крепко сжала мою ладонь.        — В тебе течёт кровь Вонголы, — сказала Беа. — И по праву старшинства именно ты должна быть десятым боссом. Я дарю тебе точную инструкцию по освоению сильнейшей техники семьи — Прорыва Точки Нуля.