Подобен солнцу. Том 9. "Книга пламени"

      Утром в центре плаца стоял Кай, как тогда, в майке, защитного цвета брюках, заправленных в высокие грубые ботинки на шнуровке. В руке он держал палку, на которую опирался, как на посох.       Перед ним стояли десантники. – Ваша первая ошибка была в тот день – это никогда не демонстрируйте своё искусство перед боем. Опытному бойцу достаточно секунды, чтобы увидеть ваши сильные и слабые стороны. Это в кино сначала угрожающе машут дубинками, а потом начинают биться. Конечно, если перед вами толпа идиотов, тогда ваше махание напугало бы их. Нужно понимать, кто перед тобой. Не раскрывай себя перед боем. Уметь скрыть свои способности и дать возможность недооценить тебя противнику – вот это главное! – Кай говорил спокойно, сейчас он был сосредоточен на тренировке. – Начнем. Давай, Игорь, нападай, а я буду объяснять, что правильно, а что нет.       Хотя десантники и владели искусством восточных единоборств, но знаний тонкостей и понимание особенностей этих искусств им никто не объяснял. В бою они полагались на силу.       Кай с каждым последовательно отрабатывал каждое их движение и подробно рассказывал о том, почему он именно так отражает данное нападение.       Затем они по очереди стали отрабатывать пройденный материал. Кай отражал их удары. Сейчас он не нападал сам. Он отражал удар за ударом, требуя от них, чтобы они били по-настоящему. Несколько раз, по инерции от силы удара, он отлетал в сторону. Но, как пантера, клубком откатывался и моментально оказывался на ногах, вставая и требуя продолжения их атак. – Может, на сегодня достаточно? – уже обеспокоено крикнул Игорь, после очередного удара Максима, от которого Кай отлетел в сторону. – Я скажу, когда хватит, – строго произнёс Кай, вернувшись в центр круга, и стал продолжать отражать атаки от себя, одновременно комментируя и поправляя действия каждого. – Он что хочет, чтобы его избили? – видя всё это, не выдержал Алексей, тихо сказав Мефодию и Ивану.       Его офицеры, так же, как и остальные, увлечённо смотрели их тренировку. Боевое искусство Кая завораживало своим совершенством и грацией, но сейчас это действительно уже напоминало больше занятие мазохизмом. Ведь Кай не атаковал, он отражал удары, а удары, обрушивающиеся на него с помощью нунчак, были настоящими, и сила их была немалая. Хоть Каю всё это время и удавалось не пропустить ни одного удара, он всё перехватывал своим посохом и гасил их силу, но это требовало огромной физической и моральной нагрузки. Майка Кая пропиталась потом, волосы прилипли ко лбу. – Да, похоже на это, – задумчиво произнёс Мефодий. – Это из-за Тоями он себя так странно ведёт? Он совсем с ним порвал? – Иван обернулся к Мефодию. – Зря он так с ним… а теперь решил себя извести... – Только не говори с ним об этом! – воскликнул Мефодий. – Ты, видно, уже пытался поговорить? – Да. А вы, что не видите, ходит весь как не в себе, работой себя загружает, – Мефодий обеспокоено смотрел, как Кай в очередной раз откатился в сторону. – Он что решил физической болью заглушить душевную? – Иван тоже видел странного Кая всё это время. – Что-то типо того, – грустно ответил Мефодий. – На сегодня достаточно, – отразив очередной сильный удар, но устояв, Кай протянул посох Игорю. – Через полчаса начнём совещание, жду вас в штабе.       Видя удаляющегося Кая, офицеры опять переглянулись. – Даже часа передышки себе не даёт, – Ивана это начало беспокоить. – Боится остаться наедине со своими мыслями, – так же грустно сказал Мефодий. – Эй, ребята, мы сейчас, вроде, одна команда, а вы постоянно о чём-то шепчитесь. Что происходит?       К ним подошли десантники, они тоже стали замечать странное состояние Кая. – Ничего не происходит. Ребят, пошли, – вставая, сказал Мефодий, – вы в тренировках-то поаккуратней с ним…       Так ничего и не пояснив, офицеры пошли в сторону штаба.       И так продолжалось уже более недели. С утра тренировка, которую Мефодий назвал "самомазахистская", потом работа в штабе, в промежутках учёба и до поздней ночи опять работа в штабе. Так же за эту неделю было несколько поездок по линии фронта, стандартные отчёты, осмотр укреплений, небольшие происшествия в виде незначительных перестрелок – то есть шла обычная жизнь военного гарнизона.       Мефодий больше с ним не говорил ни о чём, но был внимателен и держался рядом. Особенно тяжело давались Мефодию завтраки, обеды и ужины, за которыми он чётко следил, чтобы Кай их не пропускал и хоть что-то ел.       Однажды Игорь не выдержал и стал выяснять у Мефодия, что он так носится с едой за Каем, захочет, сам поест, на что Мефодий зло ответил: – Не поест. Он вкуса еды не чувствует, поэтому может вообще не есть, если его не заставлять, – видя немое удивление на лицах десантников, добавил. – Что, думали ему всё так легко даётся, быть здесь все эти годы на этой войне? – затем, смягчившись, добавил, – это у него нервное, но здесь это не вылечить, обстановку в корне нужно поменять...       После этого разговора ребята стали ему помогать, правда, стараясь делать это мягко, зная взрывной характер Кая. Теперь они постоянно поддерживали предложения Мефодия пойти поесть, а потом продолжить работу.       Кай понимал, что все в сговоре, его это злило, но он молчал и подчинялся воле коллектива.       В один из таких обедов в офицерской столовой, когда Кай с отстранённым видом водил вилкой по тарелке, опять зазвонил его телефон, который он всегда клал на стол, рядом с собой. Телефон часто звонил в последнее время. Но Кай отвечал не на все звонки. Иногда он менялся в лице и отключал звук звонка, дожидаясь, когда тот перестанет вибрировать.       Вот и сейчас, уронив вилку на пол от звука звонка телефона, Кай отключил на нём звук.       Почувствовав на себе взгляд Мефодия, он не выдержал: – Что?! Я сам знаю, что делаю! Хватит на меня так смотреть!       Кай резко встал, забрал отзвонивший телефон и быстро вышел из столовой. В воздухе повисла тишина.       Здесь сейчас обедали не только его офицеры и десантники, но и другие офицеры его штаба.       Мефодий склонил голову над столом, ему было очень больно видеть мучения Кая, его глупую борьбу с собой. – Не переживай, ты же знаешь, погорячился, сейчас остынет, и всё будет как прежде, – сочувственно положа руку на плечо Мефодия, сказал Иван. – Вот именно, как прежде уже не будет...       Поскольку у Мефодия пропал аппетит, он тоже вышел из-за стола и пошёл курить на улицу.       Десантники опять переглянулись между собой. Они явно что-то не знали...       Кай пошёл к себе в кабинет. Там, оставшись наедине, он устало опустился в кресло и стал наблюдать, как в лучиках света, проникающих в проём штор, играют пылинки, поднимаемые легким ветерком от вентилятора.       На улице стояла жара, как всегда эта жара! Кай ненавидел жару! Сухой, пыльный воздух и палящее солнце. Даже тенистый дворик превращался днём в пекло.       Как хорошо, что сейчас его социальный статус в армии поменялся, и он может без особой надобности не выходить на улицу. Это было самое главное преимущество в его звании. Свой штаб! В помещении штаба было прохладно. Во многих комнатах и коридорах на окнах висели шторы, которые были полуприкрыты, чтобы не давать помещению нагреваться от палящих лучей солнца. Вот и в кабинете у Кая шторы были тоже задернуты, освещение было неяркое и приятное для глаз.       На улицу он выходил или рано утром на тренировки, или, когда солнце начинало садиться и ощущалась вечерняя прохлада. Конечно, приходилось выезжать из гарнизона, но, в целом, он пользовался возможностью быть внутри помещения. Слишком долго до этого у него не было такой возможности. Он не любил это беспощадное солнце, воздух, пропитанный пылью и однообразные краски пейзажа вокруг: жёлто-серо-коричневые тона. Даже зелень, покрытая слоем пыли, смотрелась тускло.       «Зачем он звонит? Зачем?! О чём говорить? Ведь они не мужчина и женщина, чтобы обсуждать расставание, они и не пара, так, просто пересекались, подурили, и что теперь об этом говорить...».       Внутренне Кай чувствовал, что неправ. Неправ, что не берёт трубку. Неужели он настолько труслив? Боится услышать его голос? Боится сказать, что не хочет его ни слышать, ни видеть...       Нет, дело не в этом! Он просто запутался в себе, в своих мыслях, рассуждениях, чувствах. Он не понимал, что он должен делать, как себя вести, о чём говорить...       Блуждая в потоке собственных мыслей, он окончательно запутался в себе и во всём, что происходило между ним и Тоями. Иногда он даже спрашивал себя:       «Что что-то происходило? Что-то было? Ведь ничего не было! Тоями просто парень, с которым он не хочет сейчас общаться, вот и всё…».       В очередной раз, делая для себя такой вывод, он чувствовал смятение в душе, понимая неправильность своего решения.       «Да не должен я никому ничего объяснять! У меня работа, много работы. Некогда мне. Повеселились и хватит!»       И опять внутри что-то больно сжималось.       «Но почему?»       Поняв, что обед закончился, Кай пошёл в комнату штаба, где проходили их совещания. Как хорошо, что у него много работы. Моджахеды опять готовят наступления. Сейчас вообще свободного времени и вовсе не останется.

***

      Мефодий столкнулся с десантниками в коридоре штаба. По их лицам он понял, что они направляются к кабинету Кая, чтобы с ним поговорить о происходящем. – Не нужно с ним ни о чём говорить и выяснять ничего не нужно, – сухо сказал Мефодий, преграждая им дорогу. – Слушай, не надо за нас решать. Мы с ним одна команда, чтобы работать дальше, мы должны быть в курсе всего, – подозрительно сощурившись, Кирилл добавил, – а то кто-то в курсе, как я погляжу. Ты считаешь, это правильно? Мы воюем вместе, а здесь секреты какие-то постоянно! Тайны! – Я сказал, не нужно с ним об этом говорить. Вы что не понимаете, что это для него тяжелая тема. – Это баба, что ли, ему звонит? А ну, колись? – задорно спросил Максим. – Нет, не баба. Не лезьте к нему с расспросами, а то у нашего «генерала» и так крыша едет, а вы её ещё подтолкнуть хотите? – Настолько всё серьёзно? – Игорь внимательно слушал этот разговор и только сейчас заговорил. – Да, всё очень серьёзно.       Мефодий, посмотрев в глаза Игорю, пошёл по коридору. – Ну, что делать будем? – спросил Павел. – Пока нечего, – ответил Игорь.

***

      В один из дней, планируя военную операцию, как всегда в штабе Кай проводил совещание. Важное и секретное задание поступило из центрального штаба – за селением Ургул был участок горной дороги, по которому должны быть переброшены военные подразделения. Сейчас дорога была под полным контролем противника. Полностью отбить её не удавалось, а вот взять под контроль на несколько часов было очень даже реально. За это время по ней должны были пройти их военные части.       Это было ответственное задание, так как ошибка равнялась уничтожению их частей, находящихся на обстреливаемой со всех сторон дороге, а это гибель сотен людей. Кай, так же, как и его офицеры, понимал важность их задачи.       Зашел секретарь и передал засекреченное сообщение для Кая из центрального штаба.       Он быстро пробежался по тексту.       Лицо его побледнело, Кай опустился в своё кресло и протянул листок Мефодию.       Прочтя текст про себя, Мефодий посмотрел на него. – Я зачитаю приказ из главного штаба? – немного растерянным голосом проговорил он.       Кай кивнул. Это был приказ для всех, а его личные эмоции здесь не должны быть замешаны.       В приказе говорилось, что по достигнутой договоренности с японскими военными, они вместе с ними прорабатывают эту операцию. Так как японцы заинтересованы в переброске и своих частей по данной дороге, и поэтому помогут в удержании противника. Соответственно, вся операция планируется и разрабатывается совместно.       В конце письма были перечислены имена основных японских военачальников, с которыми Кай должен работать: Удзиясу Юзуру, Имагава Коджи и Такеру Тоями.       Завтра они должны были прибыть к ним в штаб для согласования совместных действий.       Оставшуюся часть совещания Мефодий взял на себя. Кай сидел с отрешённым видом и по несколько раз переспрашивал, если к нему обращались с вопросом. Потом к нему перестали обращаться с вопросами, видя его странное отсутствие здесь. Мефодий прекрасно справился с возложенными на него обязанностями. Дал задание разведке, скоординировал действия офицеров. Завтра, к моменту приезда японцев, у них должен быть чёткий план действий и чёткая картина по силам противника.       К вечеру, завершив совещание, все стали расходиться. Десантники и офицеры вышли, задержавшись в коридоре.       Мефодий шёл последним, он остановился, развернулся и посмотрел на Кая. Поскольку дверь была полуоткрыта, их слова были слышны стоявшим в коридоре офицерам. – Может, ты поговоришь со мной? – Я уже тебе сказал – не о чем говорить! – голос Кая звучал агрессивно. – Не о чем?! Ну, ну… тогда я завтра повеселюсь, глядя на тебя! Если, конечно, за ночь твоя крыша окончательно не съедет от мыслей, – Мефодий смягчился. – Я же помочь тебе хочу. – Уходи! – крикнул Кай.       Было слышно, как на пол упали тяжёлые папки с документами, видно, резко вставая из-за стола, он их задел.       Мефодий вышел из кабинета и громко захлопнул за собой дверь.       Зло взглянул на десантников и своих офицеров. – Оставьте его. Это сейчас лучшее, что можно сделать! – Подожди, Мефодий! – Игорь опустил ему руку на плечо, удерживая, – что Кай не любит японцев? В этом всё дело?       Мефодий как-то странно посмотрел на Игоря, стряхнул его руку со своего плеча и удалился по коридору, больше не оборачиваясь.

***

      Десантники и некоторые из офицеров в штабе в первый раз видели японцев и с интересом их рассматривали.       Прибывшая к ним в штаб, военная делегация была при полном параде. Кроме вышеуказанных в письме японцев с ними прибыло ещё несколько человек, рангом пониже, но нужных на данном совещании. Все были в военных кимоно с двумя мечами на боку, что смотрелось очень эффектно.       Главный среди них, Удзису Юзуру, был мужчина в возрасте и выглядел, как обычный японский самурай. Хотя многие из офицеров штаба самураев и видели только в кино, но решили, что вот так он должен и выглядеть. Зато оставшиеся два японца поразили их своим внешним видом. Можно было сказать, что это не совсем японцы, а европейцы с восточными чертами лица и чисто японскими манерами поведения.       Имагава Коджи был второй по старшинству в их группе. Его пронзительный взгляд, завораживающие черты лица, спокойный голос. В нём чувствовалась уже взрослая уверенность и мудрость в словах и поведении.       Но больше всего всех поразил Такеру Тоями. Его серые с металлическим блеском глаза, с небольшим азиатско-хищническим раскосом. От его взгляда пробегали мурашки. Плавные движения хищника, готового к прыжку, широкие плечи, гибкая фигура и лицо, красивое странной восточной красотой, от которого тяжело было отвести взгляд.       Переговоры шли на английском. Мефодий опять взял всё основное на себя. Правда сейчас Кай, видно собравшись, был полностью в теме и в нужный момент вносил свои поправки и добавления.       Игорь несколько раз ловил себя на мысли, что Тоями задерживает дольше, чем на остальных, взгляд на лице Кая. Это стали замечать и его офицеры, но особо не придали этому значения.       Мефодий с Иваном и Алексеем тоже видели это, но лишь переглядывались между собой.       Кай держался прекрасно, даже не верилось, что у него могло быть другое состояние. Сейчас он всё держал под контролем и с головой ушёл в работу. Вот только взгляда Тоями он тщательно избегал, понимая, что тогда его выстроенная стена рухнет…       Согласовав всё и закончив совещание, японцы встали, поклонились и вышли из кабинета, с ними вышел и Тоями. Их пошли провожать до машины офицеры штаба.       Коджи выходил последним, чуть замешкал и, сказав, что сейчас прийдёт, развернулся в сторону Кая.       За столом остались только офицеры Кая и десантники, им сейчас предстояло много работы, после согласования деталей.       Кай, видя приближение Коджи, встал из-за стола, но далее остался на месте. Теперь их разделял только стол.       Коджи заговорил на японском: – Кай. Я в курсе вашей последней размолвки… Более того, я не вижу смысла в ваших отношениях… но это не мне решать. Но Тоями мой друг, и поэтому я принял его решение и просьбу – он очень хочет поговорить с тобой о том, что произошло… Он хочет продолжить отношения… – Коджи, я считаю тебя своим другом, несмотря на всё произошедшее между мной и Тоями, но сейчас я прошу, не нужно в это вмешиваться. Я принял решение. Мы расстались. Нам не о чем более говорить.       Идеально звучащий японский из уст Кая впечатлил десантников, они ещё не знали таких способностей своего руководителя. – Я не оправдываю поведение Тоями. Он был неправ, несдержан и не имел права ставить такой ультиматум. Но его чувства к тебе слишком сильны, и в тот момент они затмили его разум. Дай ему шанс всё тебе объяснить. Поговори с ним, – Коджи помолчал. – Если ты принял для себя какое-либо решение, если ты решил с ним расстаться, это твое право, но тогда сам скажи ему об этом. Не совсем правильно не брать телефон. Или я не прав? – Я поговорю с ним… но не сейчас. Тем более, сейчас много работы... – Не переводи разговор в другое русло, – гневно сказал Коджи и опёрся на стол, смотря Каю в глаза. – Ты не можешь ему это сказать, потому что твоё решение – всё, что ты для себя принял и осмыслил, моментально разрушится, если он будет рядом! Только расстояние помогает тебе в самоубеждении собственной правоты! – Хватит, Коджи! Я уважаю тебя, но я сам решу наши отношения! – Кай был страшен, глаза его сверкали, голос был тихим и холодным.       Коджи выпрямился. Затем поклонился Каю, офицерам и вышел. – Он что тебе угрожал? – возмущённо произнёс Павел, вскакивая из-за стола. – Молчи! – рявкнул на него Мефодий, который примерно предполагал, о чём был разговор между Каем и Коджи, собственно о том же, о чём он хотел поговорить с ним всё это время. – Нет, смотри, какой япошка! Угрожать вздумал, – было понятно, что Павла уже не удержать.       Кай поднял на Павла глаза, Павел замер, слова возмущения застряли у него в горле. В глазах Кая была печаль и одиночество… – Нет, он не угрожал. Это личный разговор, к делу он не относится, – Кай говорил чуть севшим, тихим голосом, – я отойду… буду позже, начинайте без меня...       Когда за Каем закрылась дверь, Игорь не выдержал, схватил Мефодия за грудки и, поднимая из-за стола, зло спросил: – Что здесь происходит?! Хватит игры в молчанку! Мы должны знать. Говори! – Я не могу говорить об этом – понимаешь?! Ты сам слышал, Кай сказал – это личное и к делу не относится, – Мефодий резким движением убрал от себя руки Игоря и поправил китель. – Всё. Хватит! Нужно работать!       Через полчаса пришёл Кай, казалось, ничего не произошло, он был полностью в работе, лишь странная печаль в глазах выдавала его душевное состояние.

***

      Разработка операции шла полным ходом. Кай много ездил. Ему необходимо было самому видеть место предстоящих действий. С десантниками они делали ночные вылазки в горы. Хотя все были против, чтобы Кай в этом участвовал, но его было не остановить.       В этих вылазках Игорь и его ребята впервые поняли, насколько надёжен Кай, как боевой товарищ. Он был с ними един, работал одной командой, не ставя разделения в военных чинах.       В пыли, грязи, он разделял с ними все тяготы: ел тот же хлеб и пил ту же воду. За это время они узнали другого Кая, не стратега и командующего, а такого же, как они, офицера, на которого можно было полностью положиться.       Несколько раз они попадали под обстрел, поэтому их дружба была проверена и в боевых условиях.       С ним было здорово, всё давалось легко, а его мрачные настроения развеялись, здесь было не до этого. Казалось, и не было другого Кая.