The Lost

Ты не отпускаешь меня. Держишь в этом чёртовом мире лишь одним своим существованием, хотя я уже давным-давно должен был исчезнуть, испариться, превратиться в пыль, которая потом найдёт себе новую оболочку, но нет. Я не могу уйти, не могу оставить тебя одного, ведь после моей смерти ты заблудился. Потерялся в этой жизни и стараешься всеми силами не дать себе скатиться, пытаешься удержать себя от ошибок, которые могут привести к не самым лучшим последствиям. И делаешь ты это не для себя, нет. Для меня. *** Осенний ветер сегодня был намного прохладнее, остро ощущалось приближение скорой зимы, которая должна была наступить через какие-то две недели. Твой рабочий день закончился час назад, но вместо того, чтобы сесть в свой автомобиль и отправиться домой, ты решил прогуляться, наплевав на сильный морозный ветер и мелкие капли дождя, грозящие перерасти в сильный ливень. Улыбаюсь, осознавая, что для тебя прогулка по нашему любимому парку намного важнее ужасной погоды и твоего парня, который наверняка снова будет кричать на тебя за то, что мой призрачный образ в твоей голове дороже тебе всего на свете. Ты на это лишь тихо вздохнёшь и, как это обычно бывает, переведёшь взгляд на окно, надеясь увидеть в нём мой силуэт, и ты знаешь, что увидишь. Знаешь, милый, с каждым днём я понимаю, что тогда не ошибся в тебе, ведь ты не просто любил меня до конца моих дней, ты продолжаешь любить и после, хоть и прекрасно понимаешь всю бесполезность этого чувства ко мне. Но это неправильно, Том. Ты должен отпустить, смириться, принять и научиться жить дальше. Жить без меня. В мире столько всего прекрасного, и я не хочу, чтобы за своей тоской ты не замечал всего того, что сможет хотя бы немного сделать тебя счастливым. Солнечная погода, улыбки прохожих, весёлая комедия по телевизору или просто вкусный кофе в нашей когда-то любимой кофейне – это всё мелочи, но из них может сложиться счастье, Том. Они могут вызвать улыбку на твоём хмуром, но всё равно по-прежнему прекрасном лице. Ты даже не представляешь, насколько я скучаю по твоему звонкому смеху, который всегда мог заразить абсолютно любого человека, заставив его засмеяться в ответ. Ты ведь всегда был самым весёлым и жизнерадостным человеком на планете, что смогло тебя изменить за эти два года? Неужели мой уход настолько повлиял на тебя? Прости. Прости, милый, что из-за меня ты больше не видишь всей прелести этой жизни. Молча садишься на слегка промокшую скамейку и, закутавшись в пальто сильнее, поднимаешь свой взгляд на небо, покрытое тёмными тучами, как и твоя душа. Ты думаешь обо мне, я знаю. Знаешь, раньше бы я никогда не подумал, что ты такой моральный мазохист, которому нравится делать себе ещё больнее воспоминаниями из прошлого, или это любовь делает людей такими? Глупо ругать тебя за это, ведь на твоём месте я бы делал так же. Но только если ты держишься из последних сил, пытаясь хоть как-то привести свою жизнь в норму, то я бы, наверное, не выдержал. Сошёл с ума, а после, когда видения с твоим участием превратились бы в сплошной калейдоскоп воспоминаний, заменивших мне всё, наложил бы на себя руки, не выдержав такого долгого расставания с тобой. А ты сильный, держишься. Ты всегда был сильнее меня, именно поэтому рядом с тобой я не боялся ничего. И дело вовсе не в физической силе, в которой ты тоже значительно превосходил чересчур хрупкого меня. Сейчас я имею в виду духовную силу. Ты всегда мог утешить, поддержать, найти выход и, что самое главное, практически всегда оставался спокойным, не давая панике охватить твоё сознание, она тебе вообще не свойственна. Даже после моей смерти ты был сильным. Ты не плакал, не бился в истерике, не пытался что-то сделать с собой, нет. Ты просто вспоминал всё то, что было у нас раньше: безудержные поцелуи, ласки, бессонные ночи, искренние улыбки, признания и много другое, ведь ты знаешь, что я не хочу, чтобы ты страдал. Я желаю тебе счастья, и я действительно был рад, когда ты познакомился с Ленни. Он милый, умный, вполне симпатичный и, что самое главное, понимающий. Он знал, что ты пережил, но, несмотря на это, всё равно продолжал бегать за тобой, надеясь на что-то. А тебе было всё равно, за своими мыслями ты даже не замечал ничего вокруг. Так бы всё и продолжалось, если бы в один прекрасный день моя мёртвая душа не разорвалась на мелкие кусочки от твоего болезненного взгляда, которым ты окидывал экран телевизора, где совершенно случайно из-за невнимательности твоей мамы появился не новый фильм, а видео с нашей свадьбы. Это было больно. И в тот момент я тебя прекрасно понимал, ведь и меня прошила волна горечи от одного лишь взгляда на то, как мы когда-то были счастливы. Мы улыбались, смеялись, неистово целовались на глазах у сотен гостей, заполонивших довольно большую часть мальдивского пляжа, на котором и проходила церемония. Когда мы поженились, я не находил себе места от счастья, я не верил в то, что у меня, такого простого, вечно стеснительного и не слишком разговорчивого парня, такой невероятный муж, от которого, казалось бы, не сходили с ума лишь слепые и заядлые натуралы. Ты был идеальным. В тот момент у меня перед глазами пронеслись все воспоминания нашей совместной жизни, и я бы, наверное, зашёлся в рыданиях, если бы призраки умели плакать. Я видел всю твою боль, и я ненавидел себя в тот момент. Ненавидел за то, что не могу подойти и, обняв тебя со спины, поцеловать в небритую щёку, шепча о том, что я рядом; ненавидел за то, что не могу заставить себя перестать приходить к тебе, к нашим семьям, ведь вы не отпускали меня, а что ещё делать болтающейся между двух миров душе, которая хоть и мертва, но тоже разрывается от боли? Но больше всего я ненавидел себя за то, что не смог справиться с этой чёртовой болезнью. Как я мог покинуть тебя, наших родителей и друзей? Как? Вы ведь всегда поддерживали меня, боролись до конца, пытались вырвать меня из лап недуга. Ты не отходил от меня ни на шаг, постоянно держал мою руку в своей и, невесомо целуя запястье, шептал о том, что всё будет хорошо, что мы справимся. И мы справлялись. Я шёл на поправку, моё состояние с каждым днём становилось всё лучше и лучше, но… Все ведь знают, какая жизнь несправедливая штука. Наверное, это была моя плата за то, что начиная с первой встречи с тобой, в моей жизни не было ни одной проблемы, ни одной трагедии. В тот раз ты остановил свою маму, которая желала поскорее исправить свою ошибку и вместо нашей свадьбы включить всё-таки фильм, но ты ей не позволил. Попросил всех оставить тебя одного и, присев на диван, смотрел на происходящее на экране и улыбался. Да, ты улыбался, тепло, искренне, счастливо, жаль только, что в глазах твоих по-прежнему была боль. И ты сидел так практически весь вечер, пересматривая один из наших самых счастливых моментов в одиночестве. Хотя и одиночеством это назвать трудно, ведь тогда рядом с тобой сидел я, и ты прекрасно это знал. После этого я понял, что не хочу больше видеть эту ужасную тоску в твоих глазах, я так хотел снова наслаждаться твоей прекрасной улыбкой, заразительным смехом, искристым взглядом и твоим счастьем. Да, Том, я хотел, чтобы ты был счастлив. И никто, слышишь, никто никогда не поймёт, как у меня рыдает душа, когда я вижу, что хоть какую-то частичку счастья тебе дарю не я; что твою улыбку вызывают не мои слова, а чужие, не такие родные; что обнимаешь, целуешь и, чёрт возьми, ласкаешь в постели не меня, а другого. Это доставляет мне адскую боль, но я терплю, ведь я хочу, чтобы ты был счастлив, милый мой. Да, я знаю, что ты его не любишь, я вообще не уверен, что ты сможешь ещё кого-то полюбить, но жгучая ревность всё равно съедает меня. Я знаю, что это неправильно, и я желаю тебе только добра, поэтому стараюсь не реагировать на это. Я подталкивал тебя к действиям, старался делать хоть какие-то намёки из своего призрачного мира, но это не помогало. Поэтому мне ничего не оставалось, как смахнуть с себя пыль невидимости и явиться тебе. Ты не испугался, нет, ты улыбнулся и сказал, что ждал меня, а твои глаза… В них читалась любовь, нежность, счастье. Ты любил меня даже таким, мёртвым, всего лишь плотской начинкой, которая осталась без своей оболочки, холодным и таким далёким, ведь прикоснуться ко мне, увы, невозможно. Я не знаю, была ли это моя ошибка или же, наоборот, самый умный поступок, но с того дня мы не расставались. Я приходил практически каждый день, а ты ждал. Наверное, стоило это прекратить, ведь у тебя должна была быть своя жизнь, без меня, но… Я не мог. Даже после смерти я продолжал безумно тебя любить, продолжал нуждаться в тебе. Да, мне было больно смотреть, как по моей же просьбе ты начинаешь обращать внимание на этого милого Ленни, как ходишь с ним на свидания, смотришь фильмы, забираешь его из университета и, в конце концов, предлагаешь переехать к тебе. Он был рад и безумно счастлив, а ты… Тебе просто было спокойно, ведь теперь ты был не один, в твоей жизни появился человек, который хоть как-то мог отвлечь тебя от грустных мыслей. Но это было лишь в первое время. Вскоре ты снова начал уходить в себя, перестал улыбаться и единственной каплей счастья для тебя стали лишь встречи со мной. Сейчас ты сидишь на скамейке, которая скрыта от посторонних глаз целой рощей пышных клёнов и которая когда-то стала местом нашего небольшого разврата. Твои глаза смотрят в небо, а по щекам стекают прохладные капли дождя, которые прочерчивают мокрые дорожки и утопают в твоей отросшей бороде. И почему ты не носил её раньше, когда я был жив? Ведь сейчас моё самое большое желание – это потрогать её на ощупь, провести по ней рукой и, остановив её на щеке, поцеловать тебя в губы, по мягкости и теплоте которых я невероятно скучаю. - Привет, - замечаешь меня возле одного из клёнов и улыбаешься, кивком подзывая меня к себе. Улыбаюсь в ответ, глядя в твои вмиг заблестевшие глаза, и подхожу поближе, искренне желая прикоснуться к тебе. - Ты всегда очень любил дождь… - тихо проговариваешь, смешно морщась от еле проступивших сквозь тёмные тучи солнечных лучей. - Сначала мне это странным казалось, а теперь… Теперь я сам его обожаю. Ты говорил много. Рассказывал о том, как прошло совещание, как тебя выводят твои подчинённые и как ты мечтаешь выспаться. А я слушал и любовался тобой. Ты был спокойным, умиротворённым, не угрюмым, всего лишь уставшим. И выглядело это невероятно мило, мне хотелось, как раньше, забраться на тебя и, обхватив всеми конечностями, прижаться всем телом. Мы сидели так долго и, наверное, сидели бы так ещё дольше, если бы я не напомнил тебе о том, что дома тебя ждёт Ленни, который уже наверняка раз десять звонил на твой выключенный телефон. *** Холодные хлопья снега опускаются на землю, раскрашивая её в чисто-белый цвет, блестящий и переливающийся на солнце. Большие толпы людей бегают по всем магазинам, стараясь выбрать подходящий подарок на Рождество для своих родных и близких, а я лишь устало брожу по суетливому городу, направляясь к тебе домой. Да, я могу переместиться туда просто так, но это ведь так скучно, поэтому каждый раз я часами блуждаю по выученным наизусть дорожкам, прежде чем снова явиться к тебе. Помнишь, как мы любили этот праздник? Ты всегда жутко уставал во время обожаемого мною рождественского шопинга, но при этом никогда не возмущался и, крепко держа меня за руку, водил по торговому центру, удерживая в другой руке наши покупки. Потом мы обязательно шли в какое-нибудь кафе, где пили горячий шоколад и смеялись над какими-то глупыми вещами. А по возвращении домой мы всегда раскладывали подарки и, приняв вместе ванну, весь вечер занимались любовью, чтобы насладиться друг другом до наступления праздника. Это было волшебное время, я каждый год с нетерпением ждал этого праздника, даже несмотря на то, что зиму я всегда не любил. Подхожу к твоему дому и, с лёгкостью преодолев преграду в виде стены, оказываюсь в тёплой гостиной, где вместо волшебной рождественской атмосферы царило застывшее напряжение. Вы ругались. Ленни мерил комнату шагами и кричал о том, какой ты бесчувственный и бессердечный, периодически размахивая руками от возмущения. А ты, мой милый, спокойно сидел на диване, смотря на потрескивающие в камине брёвна, а после, заприметив меня рядом с ёлкой, улыбнулся. - И чего ты улыбаешься? – Ленни всплеснул руками и, сложив их на груди, подошёл к тебе. – Тебе смешно от моих слов о том, что я люблю тебя и нуждаюсь в твоём внимании? - Ленни, послушай, - ты устало вздохнул, потерев пальцами переносицу, и опустил голову вниз, - ты ведь прекрасно понимаешь, что я не могу дать тебе больше. Это трудно. - Нет, это ты меня послушай! Прошло уже почти три года, а ты всё ещё никак не можешь смириться со смертью этого Билла! Неужели ты не понимаешь, что нельзя любить человека после смерти? Его нет, его, чёрт возьми, больше не существует! - Поверь, Билла можно любить всегда, - грустно усмехаешься и переводишь свой взгляд на меня, стараясь убедиться, что я всё ещё здесь. – Прости, я понимаю, что причиняю тебе боль, но по-другому я не могу. Я, видимо, ещё просто не готов к новым отношениям. Ты можешь уйти, я всё пойму. И он ушёл. Ушёл, оставив нас двоих в наш самый любимый праздник. Наверное, я должен был что-то сделать, попытаться объяснить тебе, что так нельзя, ведь меня действительно больше нет, и тебе нужно смириться, но глядя на то, как ты улыбаешься, потягивая вино, и смеёшься над нашей любимой комедией, я понял, что на данный момент тебе так лучше. Пусть меня нельзя потрогать, нельзя обнять и поцеловать, нельзя даже толком поговорить, но ты любишь меня даже таким. Тебе просто важно, чтобы я был рядом. И плевать, в каком состоянии. *** За окном ярко светило тёплое июльское солнце, погода была просто чудесная, парки и простые тротуары были забиты людьми, которые хотели насладиться солнечным днём и с пользой провести свой выходной. Но ты, абстрагировавшись от внешнего мира, сидел на полу в спальне и в сотый раз за эти несколько лет перелистывал страницы альбома с нашими фотографиями, ожидая, когда же я приду к тебе. Сегодня ровно пять лет со дня моей смерти. Ровно пять лет с того момента, как вся твоя жизнь поделилась на “до” и “после”. Нет, ты не страдал, не убивался горем, не старался напиться, ты просто сидел в своей комнате и пересматривал все фотографии и видео, которые хоть как-то были связаны со мной. - Милый, - в комнату зашла Нора, твоя новоиспечённая жена, которая старалась подойти к тебе поближе, придерживаясь рукой за стенку, ведь на восьмом месяце беременности ходить уже довольно тяжело, - мне позвонили твои родители, они сказали, что уже ждут нас в ресторане. - Тебе вовсе необязательно туда ехать, - вздыхаешь и, закрыв альбом, кладёшь его в ярко-жёлтую коробку, в которой хранишь все вещи, напоминающие тебе обо мне, - ты его даже не знала. - Да, но мне хочется поддержать тебя. - Зачем? Он умер не вчера, Нора, прошло уже пять лет, я смирился с этим, так что могу обойтись и без поддержки, - улыбаешься и убираешь коробку в шкаф, а после, чмокнув девушку в щёку, спускаешься вниз, собираясь покинуть дом и поехать на мои поминки. И зачем ты ей врёшь, любимый? Смирился? Всё нормально? Нет же, Том, тебе всё ещё больно, ты всё ещё не можешь отпустить меня, для тебя моё наличие в твоей жизни – это не просто что-то важное, это зависимость, я бы даже сказал, что это необходимость, которую легко можно приравнять к воздуху. Ты счастлив, когда я рядом. Мы можем просто идти по парку, быть в кино или кафе, и плевать, что фактически ты один, ведь я всего лишь сгусток призрачной пыли, который имеет облик любимого тобою человека. Твоя улыбка в эти моменты говорит всё за тебя: сейчас ты нуждаешься во мне так же, как нуждался и до моей смерти. Знаешь, Том, это так странно – стоять в углу просторного зала и наблюдать за тем, как о тебе говорят люди, которые когда-то были неотъемлемой частью твоей жизни. Кто-то говорит о том, как ему меня не хватает, а кто-то в открытую осуждает меня за что-то, ведь думает, что я этого не услышу. Да и мне, в принципе, всё равно, я здесь лишь для того, чтобы наблюдать за тобой. Твоя жена всё-таки уговорила тебя взять её с собой, поэтому сейчас ты не мог даже спокойно подумать о чём-то, ибо не замолкает она никогда. Нора хорошая. Нет, она идеальная. У неё есть много чего положительного, но самое лучшее в ней – это то, что она носит под сердцем твоего ребёнка. Маленький комочек счастья, который, я уверен, будет безумно похож на тебя. Ты не раз говорил мне о том, что хочешь иметь детей, хочешь настоящую и крепкую семью, которую тебе, увы, судилось создать не со мной. Но я счастлив за тебя, безумно счастлив. Ты заслуживаешь теплоты, любви, понимания, крепкой семьи, и какая разница, что это всё даю тебе не я? Казалось бы, что никакой. Но нет, она всё-таки есть. Ты не любишь её. Да, она тебе симпатична, тебе с ней хорошо и спокойно, ты считаешь её прекрасной девушкой, но твоё сердце по-прежнему принадлежит мне, после событий пятилетней давности оно закрылось для кого-либо ещё. *** Громкий детский крик разнёсся по всему тихому дому, погружённому в сон. Малыш проголодался, поэтому изо всех сил старался донести до своих родителей то, что его нужно покормить. Я стоял рядом с его кроваткой и, любуясь таким милым детским личиком, ожидал твоего появления. Я знал, что придёшь именно ты. - Ты когда-нибудь перестанешь гулять по ночам? – по-доброму улыбаешься и переступаешь порог комнаты, направляясь к плачущему сыну. – У тебя эта привычка даже после смерти не пропала? Отрицательно качаю головой и, улыбнувшись, наблюдаю за тем, как ты вытаскиваешь малыша из кроватки, целуешь его в щёку и направляешься на кухню, чтобы накормить это плачущее чудо. Иду следом за вами, чтобы не только насладиться умилительной картиной кормления ребёнка из твоих рук, но и полюбоваться на твоё полуобнажённое тело, которое всегда было одной из моих самых главных слабостей. Да и что там тело, ты весь был моей слабостью и остаешься ею даже после моей смерти. *** - Папа, - капризно тянет сидящая на твоих коленях маленькая девочка, - может, ты уже скажешь нам, кто у нас будет? Братик или сестричка? - Лиз, подожди ещё немного, - улыбаешься маленькой дочке и окидываешь взглядом двух своих других детей, сидящих на противоположном диванчике и точно так же ожидающих выхода врача из родильной палаты. Через каких-то несколько минут у тебя будет уже четверо детей. - Так нечестно! – малышка обиженно надула губки и сложила ручки на груди, чем вызвала улыбку не только на твоём, но и на моём лице. У вас чудесная семья. Твоей жене завидуют многие её подруги, ведь ей так повезло с таким невероятным мужем, как ты. Да, ты повзрослел, тебе уже сорок семь лет, но даже в таком возрасте, когда многие мужчины начинают терять форму и забивать на свой внешний вид, ты выглядишь просто великолепно. Даже не верится, что прошло уже семнадцать лет с тех пор, как ты меня потерял, точнее не меня, а лишь мою физическую оболочку. Духовная часть меня всегда с тобой. Так странно осознавать, что мне сейчас было бы не двадцать, а уже тридцать семь… Как же быстро летит время. За эти семнадцать лет многие, как мне кажется, уже и забыли о том, что я вообще когда-либо существовал. Если раньше возле моей могилы частенько можно было заметить кого-то, то сейчас туда приходишь только ты и наши родители, которые уже изрядно постарели. Да, они всё ещё бодры и полны сил, но время поменяло даже их. Мне казалось, что мама всегда будет молодой, что она никогда не постареет, ведь это мама, самая прекрасная женщина на свете. А сейчас я смотрю на неё, сидящую в дальнем углу больничного коридора, и понимаю, насколько же я ошибался. На лице появились морщины, руки стали менее нежными, а блеск в глазах, который исчез после моей смерти, так и не появился. Прости, мама, я лишил нормальной жизни и тебя. Знаешь, я очень рад, что мои родители поддерживают с твоей семьёй отношения, да и было бы странно, если бы они перестали с вами общаться, ведь вас объединяет не только общее горе и безграничная любовь ко мне, но и просто великолепные отношения. Мои мама и папа всегда были без ума от тебя, они не могли нарадоваться тому, что я попал в такие крепкие и надёжные руки. А ты помнишь, как я боялся знакомить их с тобой? Как меня трясло перед тем ужином в ресторане? Я думал, что они не поймут, накричат и будут требовать, чтобы я немедленно расстался с тобой, но этого не случилось, они были очарованы тобой. Да, ты был на десять лет старше, а мне на тот момент было всего лишь семнадцать, я был фактически ребёнком, но мои родители восприняли нашу разницу в возрасте абсолютно нормально. После этого я понял, что всё у нас будет хорошо, и я не ошибся. Жаль только, что это “хорошо” продлилось всего лишь три года. И я благодарен тебе, Том. За то, что за эти три года умудрился мне показать почти весь мир, за то, что сделал их самыми счастливыми в моей жизни. Да, умереть в двадцать лет – это ужасно, я никому не пожелаю этого, но я умирал у тебя на руках, крепко обнимая за шею, и последнее, что я увидел, были твои глубокие глаза и улыбка, сопровождающаяся фразой “Всё будет хорошо”, до конца которой я, увы, не дожил. А сейчас я стою в конце больничного коридора и наблюдаю за тем, как все мои самые близкие и родные люди ожидают появления на свет твоего четвёртого ребёнка. Каждый в этом помещении безумно переживал, спокоен был лишь только ты. Тебя не беспокоило то, что Норе уже сорок и роды наверняка будут труднее предыдущих, ты знал, что всё будет хорошо. Двери родильной палаты приоткрылись, и в коридор вышел улыбающийся доктор. - Поздравляю, у вас мальчик, - он похлопал подошедшего тебя по плечу и щёлкнул по носу сидящую на твоих руках Лиз, - осложнений никаких не было, всё прошло отлично. Ты тепло улыбнулся и, поблагодарив мужчину, оставил Лиз нашим родителям, а сам направился в комнату для курения. Тебе нужно было собраться с мыслями и справиться с напряжением, которое сегодня ощущалось рядом с тобой весь день. - Привет, - проговариваешь, глядя на то, как я отхожу от стены курилки и подхожу поближе к тебе, - мальчик, ты представляешь? Я улыбнулся, глядя на то, как твои глаза искрились счастьем, а на лице играла хоть и немного напряжённая, но всё же улыбка. Ты был счастлив, а вместе с тобой и я. И вовсе необязательно тебе знать, насколько мне больно от того, что это счастье приношу тебе не я. - Я сегодня был в нашем доме, - произносишь и, затянувшись сигаретой, выдыхаешь горьковатый дым, - хотя смысл тебе говорить, ты ведь и так знаешь, наверное, - усмехаешься и смотришь на меня, стараясь найти на моём призрачном лице ответ на свой вопрос. Отрицательно качаю головой, чем неимоверно удивляю тебе. Милый мой, я хоть и всегда рядом с тобой, но не слежу за тобой круглосуточно, иначе тебе бы совершенно нечего было мне рассказать, да и неинтересно это. - Я не знаю, зачем приехал туда, в последний раз я там был, кажется, года четыре назад. Просто отчего-то захотелось побыть там. И знаешь, что я там нашёл? Снова качаю головой и наблюдаю за тем, как ты достаёшь что-то из заднего кармана своих джинсов, а уже через секунду на твоей руке лежало моё любимое, но когда-то безвозвратно утерянное кольцо, которое ты подарил мне на год наших отношений. - Оно было под ковром в углу моего кабинета, я случайно наступил на него сегодня, - крутишь украшение в своих пальцах, глядя на то, как переливаются на солнце маленькие камешки, обрамляющие его по бокам. – Помню, ты тогда весь вечер мельтешил у меня перед глазами в нижнем белье, пытаясь привлечь моё внимание, - улыбаюсь, прокручивая у себя в голове такое тёплое и приятное для души воспоминание, - видимо, оно соскользнуло с твоего пальца, когда мы занимались сексом у меня на столе. Ты даже не представляешь себе, мой родной, насколько прекрасно я это помню. Я помню практически каждую нашу близость, каждое слово, сказанное тобой, каждую улыбку, подаренную мне, и каждый взгляд твоих тёплых глаз. Я буду это помнить всегда. Ровно до тех пор, пока моя душа, наконец, не упокоится. *** Солнечные лучи проникали в больничную палату через прозрачную занавеску, прикрывающую большое окно. Ты лежал на просторной кушетке и старался успокоить плачущую Лиз, которая никак не могла смириться с мыслью, что время пришло, и она совсем скоро потеряет любимого отца, ведь после твоего ухода у них больше не будет родителей, их детство, длящееся долгие десятилетия, закончится. Ты остался у них один, твоя жена умерла пять лет назад, для ваших детей это стало большим ударом, и вовсе неважно, что самому младшему из них сейчас сорок. Терять родителей больно в любом возрасте. Ты был спокоен, как и всегда. Тебе было не просто всё равно на то, что совсем скоро тебя не станет, ты был даже рад, ведь все эти долгие годы своей жизни ты больше всего мечтал присоединиться ко мне. В палату заходит твой врач и сообщает детям, что время их визита подошло к концу, тебе нужно отдохнуть от постоянных посещений и поспать, предварительно выпив целый список лекарств. Они по очереди обнимают тебя и, пожелав спокойной ночи, покидают палату, предоставляя тебя мне. Надо же, милый, сколько лет прошло, а я всё ещё безумно люблю тебя, как и ты меня. Да, ты постарел, тебе, чёрт возьми, за восемьдесят, но это не мешает мне счастливо улыбаться, глядя на тебя. Моя душа всё ещё зависит от твоей. Открываешь глаза и с улыбкой смотришь на меня, а после, облегчённо вздохнув, просишь подойти поближе к тебе. - Знаешь, - подтягиваешься вверх на локтях и, облокотившись головой о подушку, внимательно изучаешь меня взглядом, - больше всего все эти годы я мечтал оказаться рядом с тобой. Даже не верится, что это произойдёт очень скоро. Ты прав, любимый, до нашей встречи на грани двух миров осталось совсем немного. Ты прожил яркую и красивую жизнь, полную прекрасных моментов, которые ты больше всего на свете хотел разделить со мной. У тебя была замечательная жена, есть прекрасные дети и внуки, которые тебя любят, свой большой бизнес и уважение со стороны окружающих. Ты многого добился в жизни, и я невероятно горжусь тобой. Да, ты был уже довольно успешным молодым человеком на момент нашей первой встречи, но за это время ты достиг невероятных высот. Рядом с тобой, кроме меня, всё это время были замечательные друзья, твоя женщина и просто отличные люди, и меня всегда удивляет то, что после смерти ты хочешь попасть ко мне, мальчишке, с которым ты пробыл всего лишь три года, а не к людям, которых ты знаешь ни один десяток лет. Меня удивляет сила и верность твоей любви ко мне, которая не угасала ни на секунду. Знаешь, многие не верят в любовь до гроба, но я уверен, что если бы я был жив, мы бы пронесли наши чувства до конца наших дней, ведь ты умудрялся хранить любовь ко мне, даже зная, что меня фактически больше не существует, чего уж говорить о том, если бы я был жив. - Подожди ещё немного, Билл, я скоро, - тихо шепчешь и сжимаешь в своей ладони моё кольцо, то самое, которое ты нашёл в нашем доме спустя семнадцать лет после моей смерти. Я подожду, милый, осталось совсем немного, и мы, наконец, снова будем вместе. Ты ведь знаешь, что моя душа привязана к тебе, и обрести покой она сможет лишь воссоединившись с твоей. Поэтому я подожду, любимый, а сейчас поспи, тебе нужно отдохнуть, пусть тебе приснится хороший сон, в котором мы, держась за руки, будем уходить за горизонт, прощаясь с этим миром. Да, возможно, наша жизнь была сложной, ведь ты потерял меня так рано, но я обещаю тебе, что в следующей жизни мы будем вместе до нашего обоюдного последнего вздоха. Спи, родной мой, спи. The End