Каждую ночь

Юзу лежала в своей постели, накрывшись одеялом с головой. Её тело била мелкая дрожь, казалось, что сердечко вот-вот выпрыгнет из груди, в висках стучало. Часы только что пробили полночь, а это означало только одно: скоро придёт Ичиго. Он всегда являлся в одно и то же время. Каждую ночь… Дверь открылась с тихим скрипом, и Юзу сжала одеяло маленькими кулачками, на мгновение забыв дышать. Ноги её стали ватными, всё тело словно сковали цепями. Ичиго перемещался по комнате бесшумной, плавной походкой, отчего невозможно было определить, где конкретно он сейчас стоит. А выглянуть из-под одеяла слишком страшно. Рука, холодная как лёд, проскользнула под одеяло и коснулась босой ступни младшей Куросаки. Та издала тихий писк и вся сжалась, дав брату понять, что она не спит. Во мраке раздался смешок. Ичиго вдруг схватился за край одеяла и сорвал его с младшей сестрёнки, отбрасывая в дальний угол комнаты. Сквозь пальцы собственных ладоней Юзу увидела глаза Ичиго, светящиеся в темноте парой золотистых капелек. Они показались ей такими чужими, словно принадлежали совершенно другому человеку. Ужасному человеку. — Ну-ну, Юзу, — чуть ли не мурлыкал шинигами, закатывая пижаму сестры и выводя круги указательным пальцем на её плоском оголённом животике. От этого Юзу ежесекундно вздрагивала. — Твой дорогой братик пришёл поиграть, разве ты не рада? Юзу густо покраснела. Вся эта похоть и пошлость, что звучали в голосе брата лишь по ночам — она никогда к этому не привыкнет. Ичиго расплылся в ухмылке и запустил ладони под ткань пижамы в горошек. Младшая Куросаки убрала от лица ладони и, слегка приподнявшись, тихо взмолилась: — Братик, не надо! — но шинигами тут же накрыл её рот поцелуем. Юзу сдавленно замычала, румянец на её щеках стал ещё гуще. В течение нескольких секунд она смотрела на брата широко распахнутыми глазами, затем в них появилось какое-то безнадёжное отчаяние и стыд, по щекам покатились слёзы. Юзу прикрыла глаза, словно смирившись, и только тогда Ичиго оторвался от её губ. Задыхаясь, она еле слышимо прошептала: — Братик… Шинигами доволен. Он забрался на постель, нависнув над сестрёнкой, и начал торопливо расстёгивать пуговицы верхней части пижамы, чуть ли не отрывая их. Юзу цепенела от ужаса и волнения. Она могла лишь жалостливо смотреть на Ичиго и безуспешно искать на безмятежном лице хоть какие-то признаки раскаяния в том, что он с ней делает. И в том, что он уже успел сделать за все предыдущие ночи. Разделавшись с пуговицами, Ичиго незамедлительно впился в розовый сосочек сестры губами, зная, что это её слабое место. Юзу зажала рот ладонью, сдерживая себя, и начала ёрзать, сминая постель. Рыжеволосый внимательно следил за выражением её лица, наслаждаясь реакцией. Он тихо причмокивал, покусывая нежную бусинку и чувствуя, как она твердеет в его рту. Затем резко сполз вниз, схватился за резинку пижамных штанов по краям и дёрнул вниз. А под ними ведь ничего нет. Юзу осталась нагой и ещё более беззащитной. В отчаянии она сжала ноги вместе, но Ичиго легко раздвинул их в стороны и прильнул к «маленькой святыне» сестрёнки. Юзу всхлипнула, когда её нежную плоть обожгло горячее дыхание шинигами. — А вот эта твоя часть определённо мне рада! — съехидничал парень, а затем начал ласкать влажные половые губки языком, наконец заставив сестру застонать. Совсем тихо, ведь больше всего на свете в эту минуту она боится, что проснётся отец или Карин. Юзу кусала губы, сжимала простыни изо всех сил и мотала головой, но больше не просила Ичиго остановиться. Был лишь один момент, когда она запустила пальцы в рыжие волосы брата, намереваясь оттащить его от себя, но, сама того не осознавая, юная Куросаки наоборот, прижала его к себе ещё сильнее, чем прежде. Шинигами умело распалял пышущее жаром девичье лоно, вплоть до того момента, когда Юзу задержала дыхание и выгнулась, приближаясь к своему пределу. Но, вместо того, чтобы окончить начатое, юноша вдруг отпрянул от неё. Вытер губы тыльной стороной ладони, хищно сверкнув на недоумевавшую сестрёнку глазами, и одним резким движением перевернул её на спину. — Б-братик, что ты… — Юзу затихла, как только холодные ладони Ичиго легли ей на ягодицы, а в промежность упёрлось что-то горячее, твёрдое и непристойное. Рыжеволосый несколько секунд не двигался, будто давая ей последнюю возможность возразить или позвать на помощь. Вот только Юзу ничего не сделала, только отвернулась от него, не в силах больше выдерживать холодный пронизывающий взгляд. Парень коротко рассмеялся и вошёл в неё одним движением до самого основания. Юзу снова застонала, на сей раз непростительно громко, но Ичиго тут же прильнул к ней так, что его живот соприкасался с её спиной, и зажал ей рот рукой. Не отрывая ладони от сестринских губ, шинигами начал двигаться, сразу же установив быстрый темп. Он был с ней груб, пожалуй, грубее обычного. Но Юзу уже к этому привыкла. И научилась получать от этого удовольствие, вопреки здравому смыслу. В комнате звучали шлепки соприкасающихся тел, приглушённое ладонью постанывание, частое и тяжелое дыхание членов семьи Куросаки и какие-то совсем уж неприличные звуки. Юзу была вся в поту, стоять на коленях, упёршись ладонями в постель, стало совсем трудно, поскольку ноги буквально разъезжались в стороны. По внутренней части её бедра стекала маленькая, мутная капелька. В глубине души она даже была благодарна Ичиго за то, что он зажимал ей рот. Вскоре юноша засопел, его толчки ускорились, и он, оторвав таки ладонь от губ Юзу, вновь сжал её бёдра. Поняв, что сама она не в силах сдержать свой голос, младшая Куросаки вцепилась зубами в край подушки. Ичиго сделал несколько последних движений и вжался в сестру настолько глубоко, насколько смог, издав подобие довольного рычания. Как только горячая жидкость разлилась внутри Юзу, её накрыло волной удовольствия, смывающей все мысли и оставляющей после себя лишь приятную пустоту и слабость. Какое-то время члены семьи Куросаки не двигались, периодически вздрагивая. Затем шинигами вышел из сестры, вытер ещё твёрдый орган о её бёдра, на которых виднелись красные отпечатки ладоней, и встал. Юзу обмякла, вжавшись лицом в подушку, и то ли уснула, то ли просто не желала смотреть ему в глаза. Одевать её он не стал, лишь прикрыл одеялом, шепнув над ухом: — Спокойной ночи, — с всё тем же ехидным злорадством. Перед тем, как он закрыл за собой дверь, уже засыпая, Юзу услышала, как брат сказал что-то вроде: «Король будет в бешенстве, когда узнает», и хихикнул. А завтра всё будет как обычно. Юзу встретится с братом за завтраком, он будет вести себя так, словно ничего и не было, и недоумевать, почему младшая сестра вздрагивает от одного его взгляда и в последнее время ведёт себя так тихо, когда он рядом. А Пустой внутри него будет ухмыляться и терпеливо ждать своего часа.