If you fly away tonight

Ночью, где-то между тремя и четырьмя часами, Беллами неожиданно проснулся. Просто распахнул глаза, уставившись в темноту перед собой, как будто совершенно бодрый, моргнул, пытаясь понять, что же его разбудило, но, на самом деле, так и не понял. Кажется, самому мирозданию было необходимо, чтобы он не спал в эту минуту. Он еще не до конца проснулся, но его рука, его сильная загорелая рука скользнула вниз прежде, чем в голове с тихим скрежетом закрутились шестеренки; пальцы крепко обхватили холодную рукоять пистолета. На какой-то миг ему показалось, что он спит в лесу, под черным-черным небом; он почти почувствовал свежесть ночи, почти услышал тихий шорох листвы на ветру. Но морок быстро развеялся, и впивающийся в спину хрустящий наст оказался пружинами жесткого прохудившегося матраса, а шелест ветра - всего лишь чужим дыханием под боком. Теплым, живым. Сердце колотилось в груди. Вольно, солдат, голосом Пайка приказал себе Беллами. Шумно выдохнул, расслабляя напряженное тело, стер пот с лица, закрыл глаза и вернул руку на место - теплое округлое бедро. Кларк спала, втиснувшись между ним и холодной стенкой; его плечо упиралось ей между лопаток. И на минуту он даже в это поверил. Но Кларк не могла быть здесь, и тому нашлось сразу две причины. Во-первых, Беллами едва ли мог представить чудесное стечение обстоятельств, при котором Кларк оказалась бы в его постели. Чисто гипотетически. А во-вторых… и это, конечно, в разы весомее… Кларк была мертва уже девяносто два дня. Три долбанных месяца, два из которых он, как безумный, искал ее - ее тело или хотя бы то, что от него осталось. Ему только нужно было убедиться, что она мертва. А потом он стал бы жить дальше, как будто ничего не случилось. Наверное. Когда пошел третий месяц, Пайк прекратил поиски. Сказал что-то вроде: надо жить дальше, сынок, - похлопал ободряюще по плечу и свернул поисковую операцию. Так что Беллами бы очень хотел, чтобы это была Кларк, но. Это не ее фигура проглядывалась под тонким, пахнущим речной водой одеялом; не золотистые, а грязно-пшеничные волосы разметались по жесткой подушке - одной на двоих. - Сделай что-нибудь, - беспомощно шепнул Беллами в пустоту. - Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь. Сделай… Чужое дыхание запнулось и участилось. Джина не спала. Джина не спала прямо сейчас. Она слушала. Беллами заставил себя закрыть рот, так сильно сжал челюсти, что зубы заскрипели. По лицу пробежала судорога. Хватит уже. Хватит Уже. - Белл? - тихо позвала Джина. Тревога в ее голосе хлестнула словно плеть. Беллами ничего не ответил. Молча придвинулся ближе, положил голову ей на плечо, обнял одной рукой. Стало теплее, но легче - легче не стало. Джина нашла его ладонь и сжала так сильно, как могла. - Все будет хорошо, - сказала она. Беллами провалился в сон. * Лес плотной стеной окружал Полис. Кларк часто сбегала от его суеты под тень деревьев. Она чувствовала лес - он затихал, когда приближался хищник, и тревожно шелестел листьями перед дождем. Этой ночью лес был тих и недвижим. Где-то недалеко шумел ручей, высоко в ветвях шелестели крыльями сонные птицы. Кларк остановилась перед холмом. Она знала, что холм обрывается на спуске с обратной стороны; она знала, что острый, как бритва, обрыв порос густой травой. Она знала наверняка, что за холмом стелется широкая, врезающаяся в горизонт, изрезанная блестящими лентами рек равнина. Она знала, что над равниной черной скалой возвышается вражеский лагерь. Кларк поднялась на холм. Аркадия стояла там же, где вчера, там же, где три луны назад, там же, где всегда. Аркадия сверкала огнями. Кое-где угадывались силуэты патрулирующих воинов - маленькие и тоненькие, они вышагивали взад-вперед, закинув на плечо оружие, а потом, под утро, приходили другие, и так целый день. Тяжелые плиты ворот были плотно сомкнуты. Перед чужаками их открыли только однажды - когда, после уничтожения миротворческой армии, посланной Хэдой на защиту Аркадии, в лагерь прибыли послы из Ледяного Народа. Что-то пошло не так, и послы были тут же убиты. Кларк запомнила лицо стрелявшего - искаженное мрачной решительностью, оно отпечаталось на внутренней стороне век. Она видела его каждый раз, когда закрывала глаза. Хэда узнала о ночных вылазках Кларк и запретила ей приближаться к Аркадии. - Посажу под замок, - сжав ее руку, сказала Лекса ласково и властно. - Ты не умеешь быть покорной, моя Ванхэда. А потом наклонилась и поцеловала ее. * Он нашел тело Джины под обломками. Нужно было оттащить ее к погребальному костру, но он не нашел в себе сил. Рухнул на колени, перевернул Джину на спину и заплакал, заплакал, как ребенок. Слезы капали на ее серый от пыли лоб, катились вниз, оставляя после себя кривую светлую полоску. Джина смотрела в небо широко распахнутыми неподвижными глазами, и не было такой силы, которая заставила бы ее моргнуть еще хоть раз. Когда Беллами собрался и положил труп - Джину - к остальным погибшим, его руки были измазаны в остывшей липкой крови. Он не знал, что нужно сказать на прощание. Может, мы встретимся вновь? Твой бой окончен? Прости-прости-прости? Кто-то - он не видел лиц - поднес горящий факел к костру. Огонь быстро перекинулся на трупы. Живые стояли и смотрели, как мертвые превращаются в обугленное, безликое, медленно тлеющее ничто. Дым выжег легкие. Беллами задыхался. * Кларк закрыла глаза и прислушалась. Лес звал ее куда-то. Куда-то за границу блокады, в угрожающе застывшую темноту, туда, где не было ни отблеска огня. За этой условной границей лес как будто был другим - слишком высоким, дремучим, черным. Она стояла на земле Коалиции. Сделала маленький осторожный шаг - и ступила на вражескую территорию. Кажется, со стороны Небесного Народа граница никак не охранялась - иначе она бы уже упала замертво, сбитая с ног одним точным выстрелом в голову. Но ничего такого не произошло. Только высоко в небе тревожно прокричали птицы. Ветер ударил Кларк в спину, толкнув вперед. И она быстро зашагала туда, куда звал ее лес, - в темноту. Она шла, слушая, как хрустит под ногами сухой наст. Случайная тропинка вывела ее на небольшую, залитую мерцающим лунным светом поляну, скрытую со всех сторон лесом. Кларк замерла и вгляделась перед собой; на той стороне поляны кто-то был. Человек вышел из-за деревьев, неустойчиво шатаясь. В его руке блеснула мутная стеклянная бутыль. Он остановился, тяжело привалившись к стволу толстого ветвистого дерева. Приложился к бутылке, запрокинув голову; по подбородку потекло. Медленно сполз на землю, вздохнул так несчастно и устало, что Кларк раздумала его убивать. Представился момент, чтобы незаметно уйти, человек явно не собирался ее обнаруживать; затих, уронив голову на грудь, как будто уснул. Пробивающийся сквозь густую листву лунный свет падал на него мелкими острыми осколками. Кларк подошла ближе. В глаза бросилась нашивка на рукаве его куртки, а потом - посаженный в кобуру пистолет. Он с Аркадии, догадалась она. Присела, чтобы быть с мужчиной на одном уровне, и попыталась заглянуть ему в лицо. Но его голова была слишком низко опущена, нужно было осторожно ее приподнять. Кларк вытерла вспотевшие ладони о ткань штанов и, поколебавшись мгновение, протянула руки. Именно этот момент незнакомец выбрал, чтобы очнуться от пьяного бреда, и взглянул на нее неожиданно осмысленными глазами. Кларк дернулась назад, но он дернулся следом и с неожиданной силой повалил ее на землю. Она заметила, что его лицо мокро от слез, а руки черны и шершавы, как будто на них засохла кровь Звякнула скользнувшая из пальцев бутыль; пойло полилось на траву. - Кларк, Кларк, Кларк, - словно в лихорадке шептал человек, до боли стиснув ее плечи. Быстро справившись с шоком, Кларк попыталась скинуть его с себя, но ничего не вышло - он был в два раза тяжелее, а ее кинжал валялся где-то в траве. - Отпусти! - Кларк, Кларк, Кларк… Когда волна паники схлынула, она вдруг осознала: он не душит ее. И вообще не собирается убивать. Хотел бы убить - достал бы пистолет и убил. Или он был слишком пьян, чтобы сообразить. Кларк решила не узнавать. Она нащупала рукой откатившуюся в сторону бутылку, крепко сжав пальцами скользкое горлышко, и разбила ее о голову своего противника. Полетели осколки. Человек издал задушенный звук и обмяк, навалившись на нее всей тяжестью своего тела. Наконец Кларк сбросила его с себя, поднялась на ноги. Напряглась, готовая защищаться, а потом выдохнула спокойно: Небесный так и остался лежать. Она опустилась на колени и положила руку ему на шею. Под ладонью живо бился пульс. Все в порядке, подумала Кларк. Она не убила его. Она не убила его. Она нашла свой кинжал и, засунув его за пояс, направилась к границе. Лицо саднило от порезов. * Беллами проснулся оттого, что яркий солнечный свет падал прямо ему на лицо. Он закрыл глаза рукой, попытался сесть, как вдруг затылок прострелило болью. Мир опасно качнулся, а потом все медленно вернулось в норму. Привыкнув к ощущениям, Беллами все-таки сел и огляделся вокруг: в траве блестели кровавые осколки. Кровь горечью осела на языке, потекла по шее. - Кларк, - вдруг вспомнил он и застонал, обхватив голову руками. - Кларк.