Лихорадка

Стоя босыми ногами на мокром кафельном полу и растирая ладони под тонкой струей воды, Маринетт пытается вспомнить: «А когда это все началось?». Когда она начала получать кайф от чувства власти над поверженным противником? Когда она стала возбуждаться от вида крови на своих руках? Когда она стала чувствовать жажду – голод – по месиву на своих костлявых пальцах? Нет, конечно же, нет. Она не была столь радикальна в решении проблем с одержимыми акумой – чертовым насекомым, когда была в паре с Котом. Она – все еще супергероиня, самоуверенная девушка и язвительная душка. Детка, тебе не надоело лгать? Когда-нибудь, но ты обожжешься. Первый раз, это случилось с одержимой – девушкой. Она помнит цвет ее глаз и образ невинной девы, что жаждала отомстить парнями за свою не-идеальность. Помнит, как разбила ей лицо в кровь и как та, захлебываясь слюнями, хваталась сломанными пальцами за ее алые руки. Она была прекрасна. Она заставила ее улыбаться разбитыми губами, когда выбивала дурь из ее тела, оставляя на теле узор из синяков и кровоподтеков. Заставила несчастную ( о, давайте не будем обманываться, ладно? ) встать на сломанные ноги и пройтись вдоль стены, широко улыбаясь. Надеюсь, тебе понравилось представление, Хищная Моль? Ее рвало желчью и сотрясала мелкая дрожь, когда она оставалась один на один с собой. Ее выворачивало от омерзения к себе. Она раздирала руки в кровь, ломала ногти о пол и вырывала клочья волос, лишь бы остановиться. Сдержать себя. Монстра, что хочет есть. Он голоден, милая, накорми его! На одной из вылазок – пирушек, ее раскрыл Адриан. Проследил за ней, когда понял, что запах крови исходит от нее – ЛедиБаг. Стойкий, впитавшийся в кожу его Богини, что отвратительным шлейфом тянулся за ее хрупкой фигуркой. Кровавая Богиня. Шел следом за ней, на одну из баз - заброшенном здании – где она теряла контроль над телом и отдавала бразды правления сущности, что поселилась в ее голове. Оно постоянно было с ней, невидимой тенью стояло за спиной и шептало в самое ухо: - Убей его. Давай же. Ну! Я так голоден, сладкая, не заставляй меня ждать… - когтистые лапы сжимали плечи, почти ломая кости, заставляя подчиниться. Сломиться. Ей все тяжелее находится рядом со своим напарником. Она понимала, что ее нездоровая любовь погубит его. Она просто сожрет его. Зубами будет рвать кожу, кусками вырывать мясо из тела и глотать живительную влагу – кровь, что полностью покроет ее тело. Она будет купаться в ней, слизывать с пальцев и захлебываться от экстаза. Она больна. И она прекрасно это понимает, но не может остановиться. Она покорилась сущности, что вечно голодно и жаждет новой порции боли. Своей, не своей – любой. Ему наплевать, кому делать больно. - Моя Леди, вы так прекрасны. С этим кровавым узором на теле, сталью в глазах и жаждой…- на его щеках горит лихорадочный румянец, а глаза горят потусторонним огнем, заманивая, - Вы тоже чувствуете это? Голод. Я постоянно голоден. И я хочу…тебя, моя Богиня. Сил терпеть не было. Он не сопротивлялся, когда она набросилась на него, вцепившись руками в плечи и сжимая зубы – клыки – на его шее. Кровь лилась в рот, заставляя сглатывать ее и слизывать с кожи, не желая потерять и капли. Они кусали друг друга, рвали эластичную кожу костюма, оставляя борозды ран на теле. Он впивался когтями в ее тело, разрывая тонкий слой кожи и проливал реки крови: на пол, на себя, на нее. Они сходили с ума. Будто демоны, что вырвались из самой Преисподней и решившие отдаться во власть желанию. Ее тело сковал ужас, когда на бедра легли ледяные лапы чудовища, что с треском разорвал тонкую ткань штанов, лоскутами упавшие вниз. В шею впились острые зубы, разрывая нежную кожу и заставляя девушку захлебнуться воздухом. Она чувствует запах крови. Возбуждения. - Я так голоден, моя Леди. Ты же накормишь меня, не так ли?... Маринетт в немом крике раскрывает рот и смотрит в зеркальную гладь, что равнодушно отражает их фигуры в темном помещении. На нее из темноты, смотрят ядовито-зеленые глаза напарника. Монстра, что хочет есть.