Стадии воспламенения

Мнительная весна протягивала свои солнечные лучи к земле, постепенно её согревая. Всё вокруг расцветало, приобретая яркие краски. В воздухе витал запах сочной травы, лепестков осыпающихся вишен, палящих костров. Внутри каменных стен бурлила насыщенная и радостная жизнь, натянутая лицемерием и ложью, как сетью против комаров. И вот ворота в стене распахнулись и в вязкой сети, дарящей умиротворение, жителям города ворвался разведывательный отряд. Как всегда разбитый. Неся за собой гнетущую атмосферу смерти и гниения. С их приходом, беззаботные улыбки сменились ужасом, презрением, страхом, горем. Это чувство подобно, внезапно прервавшемуся чудному сну, когда возвращаешься в серую и вязкую реальность, цепляющуюся холодными пальцами за обнаженную душу. Тогда вся сладость сна, лишь сильнее опустошает сердце. Люди поспешно расходились по сторонам, чтобы оказаться как можно дальше от этих сумасшедших смертников. Только недавно приняли в свои ряды вчерашних кадетов, а уже отправились на вылазку. И скольких же они оставили по ту сторону в зубах титанов? Чем думает этот безнравственный Смит? Головы и мысли горожан были полны недоумения и горькой ненависти. Эрвин каждой клеточкой усталой кожи ощущал острые взгляды. Наверное, никого не пронизывали эти «шипи» столь сильно. Он вел за собой повозки с раненными. Еще вчера на них везли продовольствие, а теперь лишь разорванные и изувеченные тела. Одежда была пропитана пылью, потом и чужой кровью. Тяжкий груз, не иначе. Но внезапно по его спине прошелся тёплый огонек. Командор, растерянно оглянулся и зацепился за смотрящего на него рядового Арлерта. Во взгляде читалось….Нет, не жалость, которую так ненавидел Эрвин. Скорее понимание. Смит, снова развернулся, уверенно смотря перед собой. Этот взгляд на его удивление, не вызвал свойственного ему раздражения. Наоборот, поддержал. По прибытию в штаб, началась привычная рутина. Раненных солдат, отнесли в медпункт. Погибших и пропавших без вести подсчитали. Коней завели в конюшни. Все были вымотаны, и каждый работал в тишине, пытаясь, собственноручно оправится от пережитого. В глазах юных рядовых померк свет. После увиденного, мир казался совершенно другим. Словно, перед ними открылись кулисы хорошо скрываемой сцены, и теперь пьеса выглядела совершенно иначе. Но сравнение слишком мягкое, чтобы передать тот бурлящий котёл со смолой, что перевернулся внутри каждого при виде, как их товарищей пожирают. И единственное, что крутилось в голове…Не сожаления об утрате, а благодарность, что очередная жертва – это не ты сам. Такие мысли потрясали больше всего. Но никто не мог винить себя за инстинкт самосохранения. Будет лицемерием сказать, что кто-то был бы рад отдать свою жизнь за другого солдата. На мирной земле все друзья, товарищи, возлюбленные. Но на поле боя каждый сам за себя. Смит, устало потирая, красные от напряжения глаза, писал нескончаемое количество отчетов у себя в кабинете. Уже давно перевалило за полночь. На улице, как это подобает весной, после жаркого дня наступила ледяная ночь. Из распахнутого окна, веяло едва морозным ветром. Но лишь покалывающее чувство коченеющих конечностей и уже давно остывшего кофе, держали голову командора в сознании. После длительного копошения в многочисленных документах мышцы затекли. Мужчина встал из-за массивного стола и разминая немеющую шею, подошел к распахнутому окну. На небе не было ни единого облака, и луна ярко отбивала свет от давно спрятавшего свой лик солнца. Звезды полыхали, словно холодный ночной костёр. Эрвин замерзшей рукой достал из внутреннего кармана курточки сигареты. Еще один миг и одна из них уже дымила между его ровных зубов. Блаженно прикрывая веки, он оперся локтями о подоконник и стал рассматривать горизонт. Его острый взгляд выхватил трепещущую светом точку и Смит присмотрелся. Это солдат с керосиновой лампой, не иначе. Мужчина прищурился. И кто же это нарушает комендантский час? Под зеленым капюшоном, едва ли можно было узнать шедшего к строению с запасами продовольствия. И как только этому хитрецу, удалось пройти мимо дежурных? Ума ему явно не занимать. Смит сердито потушил сигарету и накинул свой плащ, выходя из кабинета. Ветер из окна был холодный, но выходя из штаба, он продувал Эрвина до самых костей. Крепче запахиваясь в плащ, командор стремительно приближался к нарушителю режима. Скорее всего, пришел своровать, что-то из еды. Фигура у воришки была тощая, совсем подростковая. Значит, это кто-то из новых рядовых. Последний, присел у входа в склад, и зажег спичку. Смит остановился на полпути, чтобы посмотреть, что же тот собирается сделать. Зеленый капюшон был скинут с головы, и открыл взор на золотистые прямые волосы. В свете лампы и спички горели голубым пламенем огромные глаза. Чуть вздернутый кверху нос, отбрасывал аккуратную тень на округлое лицо. Эрвин узнал в нем Армина Арлерта. Подающего надежды молодого стратега. До сих пор находясь на достаточном для наблюдения расстоянии, Смит и представить, не мог, что здесь среди ночи забыл этот, невинный на первый взгляд, мальчишка. Выражение его лица переполняла боль, видно было, что парня давили изнутри слёзы. Но больше всего пугало то, что среди этих выражений закопошилась злость. Что же ты делаешь, среди ночи в этом мире из отчаяния и боли, мальчик? Армин достал из глубин своего плаща три конверта. Повертев их в руках, он бросил их на землю, поднимая клубы пыли. В глазах парня, отражался полыхающий гнев. Он приподнялся, и бросил спичку на запечатанные письма. Ну, вот не хватало еще, чтобы он поджег склад с едой. Что за глупые выходки? Смит тут же рванул с места и в долю секунды, оказался позади парня. - Рядовой Арлерт, требую, Ваших немедленных объяснений. Что Вы забыли на улице во время комендантского часа? – Стальным, не лишенным спокойствия голосом, окликнул его Эрвин. Брови грозно нависли над голубыми глазами, выражая явную обеспокоенность происходящим. Армин испуганно обернулся, запутавшись в своих же ногах и чуть было не упал, но Смит схватил его за локоть раньше, чем гравитация успела сделать своё. Их взгляды одинакового цвета, но совершенно разного смысла встретились. Встревоженный рядовой тут же отпрыгнул, судорожно хватая ртом воздух. - Простите, командор! Я не подумал, прежде чем сделать…Этого больше не… - Довольно. –Не тратя время на неразборчивый лепет прервал его мужчина.– Немедленно, отправляйся в казарму. И больше никаких ночных вылазок. - Так точно, сэр! – Всё еще предаваясь волнению, ответил Армин, отдал честь и что есть сил, убежал прочь с места своего «преступления». Эрвин медленно перевел взгляд с исчезающего силуэта Арлерта, на умирающую в огне бумагу. Он наступил на красно-желтые трепещущие языки пламени, вздымая над своим ботинком лепестки серого пепла. Причина ночного визита, была потушена, но мужчина заметил, что самое нижнее письмо, не успело догореть. Он наклонился к остаткам «костра», и двумя пальцами достал почерневший конверт, из под погребального пепельного снега. Все еще обжигающе горячий, он оставил рубцы на грубой коже командора. Тот лишь слегка поморщился и отправился в свой кабинет. Письмо было брошено в письменный стол, остывая от пережитого волнения. Но пожар любопытства лишь начинал разгораться в душе Эрвина. Он уже не был в силах работать, поэтому отправился спать. Но даже среди тёмной ночи в его голове не погасали мысли о догадках содержания письма. В другом случае, он бы не заглянул в конверт. Не в его моральных догмах, нарушать личное пространство другого человека. Да вот только, на этот раз командору нужно выяснить, что привело Арлерта в ночное время к складу с продовольствием, для сожжения каких-то жалких кусков бумаги при свете звезд. Если в письме нет ничего примечательного, и это лишь любовная писулька, не отданная по назначению из страха отвержения, Смит, лишь даст наказание за нарушение режима. Но если там, что-то важное…Он еще подумает над этим. В любом случае, Армина Арлерта ждет визит в кабинет командора, с тех или иных причин.