В последний раз

У двери гулко звякает колокольчик, петли проворачиваются с тихим скрипом. Александр еле поворачивает голову на источник звука, напрягая ослабшее зрение. Дверь приоткрывается, и из-за неё выглядывает до боли знакомое лицо. — Б-бонапарт? — силится выговорить Александр, привставая с подушки. Наполеон медленно заходит в комнату, вешает пальто и осторожно шагает в сторону Романова. — Тихо-тихо, лучше не напрягайся. Лежи. Бонапарт бесшумно садится рядом с кроватью, касается рукой сначала лба, затем волос Александра. Пальцы неосязаемо движутся к его щеке, после гладят её. — Ты так и не узнал, чем болен? — обеспокоенно интересуется Бонапарт. – Выглядишь очень плохо. Романов и правда выглядит не лучшим образом. Светлые волосы тускнеют, начинают ломаться и сечься, на руках виднеются сине-зелёные вены, а под глазами отчётливо проступают тёмные круги. — Нет, думаю, обычная простуда. Скоро поправлюсь, — сдавленно бормочет Александр, ловя Наполеона за рукав. Тот мягко улыбается. — Нельзя так халатно относиться к своему здоровью, — журит его Бонапарт, — хочешь, я вызову доктора? — Не стоит. Я не стою. Наполеона, уже было успокоившегося, передёргивает. Он хватает Романова за руку. — Не говори глупостей. Ты стоишь всего. Бонапарт встаёт на колени перед кроватью и начинает настойчиво целовать Александра. Тот сперва отпирается, после смеётся и позволяет губам Наполеона запечатлевать невидимые следы на своих уже порозовевших от смущения щеках. — Ладно-ладно, беру свои слова назад, — с улыбкой говорит Романов, — сбавь обороты. Вдруг мне станет хуже? Бонапарт тут же останавливается, но, только в последний раз с чувством чмокнув Александра в губы, поднимается. — Хорошо, ты прав. Романов сплетает свои пальцы с пальцами Наполеона. Тот аккуратно садится на кровать, рядом с изголовьем. Александр кладёт голову на колени Бонапарта и счастливо улыбается. Наполеон не знает, что Романов уже давно получил анализы, судя по которым, он умрёт через пару недель. Александр закрывает глаза и чувствует тёплую, мягкую ладонь Бонапарта на своей щеке. Хорошо. В последний раз — хорошо.