Исчезнувшие в никуда

Пролог За окном уже давно царила луна, когда начался самый важный день в их жизни. На улице сегодня было прохладно, и зловещий ветерок, что завывал каждую секунду, вынуждал юных дам надеть на свои плечи не менее изящные, чем их платья с пышными юбками, вуали. Карета, стуча колесами по каменной дорожке, стала снижать скорость. Лошади все медленнее постукивали подковами об асфальт, а извозчик все также крепко держал в руках узду. Тощий лакей моментально спрыгнул вниз и открыл дверь белой кареты, протянув худощавую, скукоженную от тяжелой домашней работы, руку. Первой из кареты вышла женщина небывалой красоты. Ее темные каштановые волосы были убраны в замысловатую прическу, белая, почти фарфоровая, кожа была идеальна и чиста, а пухлые губы походили на кукольные (такие губы хотелось целовать без остановок, жадно впиваясь в них). Зелено-желтые глаза устремились на лакея, отчего тот буквально замер на месте. Сколько красоты было в этих кукольных глазах. Порой они казались самыми чистыми, похожими на детские, но иногда, как сейчас, эти газа были полны равнодушия, а порой и чистой жестокости. Настоящий змеиный взгляд прожигал непутевого лакея. Проигнорировав жест мужчины, дама вышла из кареты, придерживая свое бальное платье, как и она, небывалой красоты. Следом за женщиной вышли ее четыре не менее обворожительные дочери. Четыре прекрасных цветка. Старшая, Брисеида, с высоко поднятой головой и испепеляющим взглядом последовала материному примеру и проигнорировала несчастного лакея. Вторая же, София, была настолько придирчива и не способна увидеть человеческое «я» этого мужчины за его посидевшими волосами и потускневшими от нелегкой жизни глазами. Она просто окинула его презрительным взглядом своих карих глаз и фыркнула. Диана улыбчиво протянула руку и вложила ее в старую руку лакея. Тот не смел улыбаться такой особе, как дочь Ливингстонов, просто не имел на то права. Девушка опустила руку и подошла к своим сестрам, опустив глаза в пол. Вечно опаздывающая Николетта – «пятно на авторитете семьи» - чуть не упала, запутавшись в юбке платья. Она неловко улыбнулась своей семье, и они, выстроившись треугольником, зашагали к главному входу. На улице было прекрасно: прохладно, но это только радовало юных особ. Ветерок обдувал их лица, играя с волосами, когда улыбки сами появлялись на лицах прекрасных созданий. Кассандра протянула в худой руке приглашение, после чего все пятеро вошли внутрь. Впечатления были неописуемыми. Высокие колоны, множество картин, написанных маслом, гуашью, углем, казалось, все было сделано из золота; из конца длинного не менее удивительного коридора доносилась музыка. Высокие тяжелые двери распахнулись, и в зале появилась Кассандра. Вмиг все замерли: танцы прекратились, многие остановились в странных позах, изумленные они стояли и смотрели на интересующую всех особу. Кассандра была удивительной женщиной, но никто не знал, кем она была на самом деле. Ее прекрасные дочери сказали бы, что она лучшая мать, друзья твердили бы, что это добрейшей души человек, незнакомцы восхищались ее красотой и слаженной речью, враги бы закричали «исчадье Ада!», а любимый муж трепетно бы прошептал «ангел, совершенство». Кем бы она не являлась, в ее сторону всегда были устремлены взгляды. Подхватив подол юбки, мисс Кассандра Амелана Джоселин Ливингстон с равнодушным лицом зашагала вперед. Как только зал посмел оживиться, на пороге появились четыре совершенства. Молодые и прекрасные – стоит признать, они затмили свою мать. Мужские взоры устремились на прекрасных девиц, многие стояли, казалось, даже позабыв дышать. Девушки прошли вслед за матерью. Вечер был божественным, стоило заметить, что на балу даже Диана вышла в центр зала, держа за руку довольно симпатичного молодого человека. И хоть он и был ее полной противоположностью (блондин с голубыми глазами и «я», требующим внимания), он был столь же прекрасен. Они кружились в танце, она позабыла обо всем. Внезапно всему пришла гибель: луна померкла за окном, поднялся сильный ветер, пошел ужасный дождь, музыканты прекратили играть. Только тогда Диана заметила неладное. Она стояла посередине зала, когда все окна посыпались внутрь, огонь свечей затрепетал от сильного ветра и в конечном итоге погас. Земля под ногами затряслась, и Диана, несомненно, бы смогла сориентироваться в такой ситуации, но сейчас ее тело было не подвластно мозгу. Она хотела, но не могла сдвинуться с места. Дождь стал бить своими тяжелыми каплями в лицо девушки. Ее руку кто-то схватил; Брисеида, потащила сестру за собой. Мать и сестры уже стояли под одной из колон. - Что происходит, - Диана бросила встревоженный взгляд на мать. - Нет времени объяснять, - Кассандра взяла всех за руки и попросила их закрыть глаза, что те послушно исполнили. Гроза становилась все сильнее, землетрясение безжалостно сбивало людей с ног, а буйный ветер не давал сделать и шагу. Молния сверкнула на небе и ударила в одну из колон, затем другая попала в одну из тех прекрасный масляных картин, а ее сестра-близнец жестоко сожгла занавеску. Через пару минут все погрузилось в огонь. Кассандра твердила дочерям не открывать глаза во что бы то ни стало, но жар становился все сильнее. Вот уже огонь подступил к телу Софии, она взвизгнула от боли, но мать лишь шикнула. Когда огонь коснулся ног Дианы, та сжала руки и глаза, но не издала ни звука. Языки красного пламени продвигались дальше, его следующей жертвой была Брисеида, но она, казалось, ничего не почувствовала. Когда красный огонь коснулся Николетты, малышка не смогла больше держаться. Она открыла глаза и прошептала: - Мама…