I hate everything about you

Every time we lie awake After every hit we take Every feeling that I get But I haven't missed you yet. И снова мы лежим на одной кровати, рядом друг с другом. И снова он достает сигарету, закуривает. Его теплое, худое тельце покрыто синяками и ссадинами. На его бледной коже вырисовываются разбитые сосуды. Его личико в слезах, глаза красные, а губы синие от побоев и заниженного давления. - Может не будешь курить прямо в кровати? - я задаю вопрос, в надежде, что он меня послушает, но зря. Он слишком замкнут в себе, даже для того, чтобы ответить мне на пару вопросов. Он боится, что я буду снова упоминать его жизнь в родительском доме. Он ненавидит свою семью. Однажды я пришел к нему, чтобы вместе пойти в школу, но увидел такую картину: он лежал на снегу, весь в крови, голый, и его избивал собственный отец. Избивал битой, ногами, руками. Позже выяснилось, что он начал курить, таким образом успокаивая свои порывы к убийству. Начал тратить деньги на выпивку и дешевые сигареты. А когда денег перестало хватать - начал торговать своим телом. Я всячески отговаривал его, ведь мальчику всего шестнадцать лет, впрочем, я всего на год старше его. Когда я его достал, он поставил мне ультиматум: я сплю с ним и даю ему деньги, а он не подставляется под старых извращенцев. Я дал согласие, чтобы хоть как-то спасти уже деградирующего Кенму. Его оценки давно упали до 5-10 баллов. Когда я заставлял его сесть за домашку - он уходил из дома на несколько дней и ночевал в подворотнях, среди мусора и всякой мерзкой живности. Ему не повезло родиться омегой. С четырнадцати лет у него начались регулярные течки. Его презирают всего лишь за его сущность - он родился метафорическим существом - человеком с генами кота. У него есть все, за что его можно любить: мягкие черные ушки, пушистый черный хвост, длинные кошачьи вибриссы (усы). У него отсутствуют когти, зато есть прекрасное зрение, нюх и слух. Животные инстинкты на высшем уровне тоже дают о себе знать. И вот снова, течка началась пару дней назад, как раз, когда его не было дома. Он сидел на лавочке в парке, когда округу резко охватил сладкий, пьянящий аромат омежьей течки. Мой полу-кот резко сорвался с места и побежал домой, скрываясь в лабиринте улиц этого почти заброшенного района. Прибежав, он резко открыл дверь и без раздумий, влетев в квартиру, впился мне в губы жадным поцелуем. Две ночи бурного секса, у меня болят спина и руки, а он все еще течет, издавая приятный аромат карамели. Не смотря на усталость, я хочу его. Хочу ласкать его розовые соски, гладить гибкую спину, сжимать в ладонях упругие ягодицы, целовать податливые губы, проводя языком по ровным рядам белых зубов. - Чего смотришь? Я уже тысячу раз говорил, что ненавижу тебя, - констатировал он, делая затяжку и выпуская табачный дым в сторону окна. - Знаю, - я не смог сдержать грустную улыбку. Он действительно говорил мне, что ненавидит все, что связано со мной. Я его не понимаю, но стараюсь поддерживать его угасающее желание жить. Он докуривает сигарету, тушит окурок о дно пепельницы и подымается с кровати. - Куда ты? - На кухню, жрать хочу, - коротко бросил Кенма и ушлепал босиком в соседнюю комнату, виляя голыми ягодицами. Придется тоже вылазить из-под теплого одеяла, дабы пойти и приготовить ему хотя бы яичницу. В холодильнике мышь повесилась, только выпивка и два яйца, которые я наспех поджарил, не удосужившись даже масла налить на сковородку. Перекусив подобием утреннего завтрака, мы снова вернулись в комнату. Паренек прихватил с собой бутылку дешевого виски, попутно заливая спиртное в свою глотку. - Будешь? - он протягивает мне остатки жидкости. - Или так и будем держать свои желания при себе? Я сел на край кровати, а он снова забрался под самую стену. Алкоголь ударил в мозг незначительным потоком, которого хватит, разве что, на легкое опьянение. Но нам этого хватило. Он резко превратился из тихого и милого котенка в развратную сучку. Подполз ко мне на четверых, немного прижав уши. Сел мне на колени и потерся своим стояком о мой, вызывая все большее желание взять его, выпить всего, без остатка. Провожу рукой по полосе шерсти на его спине, он выгибается, громко выдыхает и смотрит на меня, произнося: - Давай же, возьми меня, мой альфа.. Мне окончательно сносит крышу и я подхватываю его руками под ягодицы, насаживая на свой член уже давно не девственную, растянутую дырочку. Внутри него все равно узко, как в первый раз, и это заводит еще больше. Он издает одобрительный стон наслаждения, в очередной раз опускаясь на возбужденный орган. Я задел ту самую чертову точку, благодаря чему он выгнулся и стал подпрыгивать быстрее. Я просто задавал темп, получая непередаваемые ощущения от того, как он сжимал меня в себе. Я понял, что скоро конец, нужно вынуть член, пока не образовалась сцепка. - Нет, не делай этого, - он немного наклоняется и шепчет, - мне пофигу, что будет дальше, сделай так, чтобы мне было больно.. Я не выдержал этого шепота и, положив его на спину, начал вбиваться в его маленькое тельце на остатках сил. Вот я кончаю и его нежное нутро распирает узел. Кенма вскрикнул от боли, и из желтых кошачьих глаз потекли слезы. - Прости, потерпи...Кенма... - Я ненавижу тебя, - он всхлипнул. - Но сам на это подписался... Поэтому, Тетсу... - Да? - Просто обними меня и не отпускай...никогда, слышишь? Никогда! - он перешел на крик. - Никогда, - вторил ему я и прижал к себе его тело.

***

- Ичиро, мальчик мой, пойдем кушать? - Кенма зазывно заглянул в комнату, где я играл с нашим годовалым сыном. - Мы уже идем, - я улыбнулся и, взяв сына на руки, пошел с ним в кухню. Прошел год, мы живем в новом доме, недавно сделали ремонт. Нашего сына зовут Ичиро, он тоже с темными волосами, как и его родители, то есть мы. Сразу после того, как мы узнали, что Козуме носит ребенка, я сделал ему предложение и мы поженились. Я бросил школу и пошел работать, чтобы прокормить нашу семью. Еще мне помогли родители. За столом всегда царила веселая атмосфера любви, доброты и заботы. - Кенма, скажи аам, - я протягиваю вилку с кусочком скумбрии. - Я уже тысячу раз говорил, что ненавижу тебя, - смутившись говорит он, но все равно открывает свой маленький ротик и, обнажив белые клыки, аккуратно снимает рыбу со столового прибора. - Я люблю тебя, - я приобнимаю его за плечи, целуя в темную макушку. - И..и я тебя, - он улыбается и прячет глаза, на которых блестят слезинки счастья.