Демон тоже заслуживает любви.

Молча слушая мягкий, но слегка прохладный голос демона, Ханна не нашлась с ответом. Ей казалось слишком странным то, насколько точно предугадал ее мысли незнакомец. Это испугало девушку и одновременно зажгло в ней желание вновь встретить этого странного мужчину. Незаметный, длившийся лишь мгновение полет графа заставил девушку задержать дыхание. Не замечая ухода демона, девушка на дрожащих ногах осторожно подошла к телу графа де Носферас и, присмотревшись получше, пронзительно завизжала, отступая назад. На ее крик сбежались люди, но леди Анафелоуз словно не замечала никого, завороженно глядя вслед уходившему в темноту демону. Неделя после гибели нежеланного жениха прошла очень быстро. Похороны прошли без лишнего шума, и теперь Ханна была свободна в своем выборе будущего мужа. Родители девушки посчитали произошедшее дурным знаком, и обещали своей дочери полную свободу выбора в будущем. Конечно, отец был весьма недоволен произошедшим, но он, в отличии от госпожи Анафелоуз не замечал или не хотел замечать ужасного поведения погибшего графа. — Ханна, дорогая, хватит сидеть на балконе, тебя просквозит. Тихий голос матери отвлек девушку от мыслей, не дававших покоя каждую ночь и нередко мучавший днем. Девушка не верила ни на миг в то, что сказали полицейские. «Граф погиб по причине несчастного случая» — вот холодный вердикт, подтвержденный доктором. Но девушка не была полностью уверена в этом. Напротив, ей постоянно снился странный незнакомец, так ловко заглянувший, казалось, прямо в ее душу. — Матушка, еще несколько минут. Сегодня такой прекрасный вечер, не находишь? — мягко улыбаясь своей уже немолодой матери, проговорила Ханна, обводя широким жестом парк перед поместьем. И действительно, в алом свете заходящего солнца зелень парка приобрела невесомый золотистый оттенок, подобный паутине солнца, опустившейся на листья. Повсюду легкий ветер трепал верхушки тонких деревьев, и казалось, будто они исполняют какой-то дьявольский танец. Кивнув, женщина ушла, чуть покачивая широким кринолином. Как бы юная леди не билась, она не могла уговорить свою мать носить платья с более современным турнюром. Женщина продолжала отдавать предпочтение старомодному кринолину, в то время как даже сама императрица уже два года как открыла для себя так называемую «утиную попку». Вновь обратив взгляд на пейзаж, такой умиротворяющий и спокойный, Ханна мысленно перенеслась в тот памятный вечер. Она все перекладывала с места на место свои эмоции и все, что могло помочь ей найти того мужчину. Однако, никто из слуг, отчего — то не мог припомнить мужчину, подходящего под ее описание. Грустно вздохнув, девушка оперлась о перила балкончика и посмотрела вниз, на аккуратно выкошенную траву и кустики ярких цветов, милыми волнами посаженные вдоль каменной дорожки к лестницы у дверей поместья. На ступенях лестницы сидел черный кот, и смотрел вверх. Впечатлительной леди Анафелоуз показалось, что животное смотрит прямо ей в глаза. Отпрянув, девушка отступила в свою комнату, даже не потрудившись закрыть стеклянную дверь на балкон. Опустившись на край кровати, она перевела дух и лишь нервно начала теребить складки на своей шелковой юбке, красивыми волнами спадающей до пола. Кажется, уже потухли в затуманенной заботами голове воспоминания о былом. Каждый шел своей дорогой, двигался покорно по тому пути, который рисовала для него судьба. Она могла поставить человека в тупик, завести его в состояние небытия или печали, свалить на него гору пьянящего дурмана, делая пьяницей или сумасшедшим. Но чаще всего судьба просто водит человека по кругу или заставляет его петлять по собственной жизни, спотыкаясь на той мысли: «В чем смысл жизненных скитаний? К чему эти мучения? В чем смысл существования?». Девушка с выбившейся из прически прядью убрала ее под свой головной убор и продолжила собирать сельдерей с огромных овощных полей поместья Транси. Теперь это некогда вольная дворянка из знатного рода теперь находится в служанках. Она нянчится с малышами, собирает виноград, делая из него вино, а из сухих веток плетет корзины, где хранят фрукты и некоторую утварь. По вечерам со всеми слугами она поет песни под мандолину и иногда позволяет себе станцевать с оборванцами-мальчишками, пробирающимися в поместья, чтобы полакомиться какими-нибудь хлебными крошками. Не так себе представляло свою жизнь юное создание с длинными локонами цвета сирени. Она представляла немало балов в шикарных белоснежных платьях, похожих на буйную метель из-за причудливого переплетения кружева. Она думала, что будет помогать матери в ее делах, а отцу в работе, что они будут вместе, пока смерть не заберет у нее родных. Но смерть слишком быстро постучала в ее жизнь. Еще на том самом балу, последнем в ее жизни, она увидела не только умирающую свинью-«мужа», но и гибель бесконечно любимых родителей. В их глазах читалось столько боли и отчаяния, но никто не пришел на их зов, кроме родного сердечка — дочери, которая прибежала по зову сердца. Как оказалось по прошествии расследования детектива, которого наняла Ханна буквально на последние деньги, родители были отравлены сильнейшим ядом, который поглотил весь их организм и съел их изнутри за считанные минуты. Они умирали у нее на руках, она плакала, целуя холодные лбы умерших мамы и папы. Они были еще молоды… они были так молоды. Теперь же Ханне оставалось жить и за себя, и за родителей. Ей было не по силу совладать с долгами, которые внезапно повисли на ее худых плечах тяжелым каменным грузом. Она осталась должна многим, и те, кому она осталась должна, высосали из нее последние копейки вместе с ее статусом, с ее положением. Она стала никем, чужой среди своих. Подруги избегали ее, презренно посматривая в бездонные глаза, поблекшие от той печали тоски. Она плакала ночами, она молила Бога, чтобы тот избавил ее от мучений, от скитаний по родному городу, который стал чужим и серым в одно мгновение. Все цвета поблекли, все запахи превратились в один — запах помоев, выливаемые на улицу, запах сена, хлеба и льна. Она больше не носила пышных с декольте и дорогих украшений. Она не пила дорогое вино и игристое шампанское. Она забыла вкус жареного цыпленка и запеченного на вертеле кабана. Деликатесы более ей были не известны. Ханна питалась лишь тем, что подаст на ее пути Всевышний. За это время она сильно исхудала, кости стали проступать сильнее, чем когда она была в форме, губы высохли, а лоснящиеся локоны превратились в подобие соломы. В один из дней, когда Ханни бродяжничала, заглядывая в пекарни и мастерские, прячась по углам от людских глаз, она оказалась в поместье. Маленькая дочка старого графа и его молодой жены однажды просто подошла к девушке и протянула ей горячий хлеб. В тот момент глаза Ханны загорелись счастьем, ведь теперь она сможет прожить еще несколько дней. Ханна вот уже два года была больше похожа на напуганного жизнью ребенка, такого же маленького, как это создание, чьи руки дали жизнь бывшей дворянки. Все-таки дрессура брала свое. В благодарность она обещала покорно служить семейству графа, лишь бы быть в тепле, засыпая под треск пламени камина, лишь бы только получать в день хоть немного хлеба. Но в поместье жизнь не казалось сахаром. Не смотря на то, что когда-то она была дворянкой, за проступки ее хлестали отменно, порой лишая пайка и выставляя в холодный подвал, где стояли бочки с вином. Так поступали со многими слугами и служанками, не взирая даже на то, что у тех есть малыши, которые не могут уснуть без колыбельной и тепла. Но жена графа была более лояльной и мягкой, поэтому часто просила за своих слуг, чтобы ее муженек, впрочем такая же свинья и пьяньчуга, смерил пыл и не применял силу. Это срабатывало, но не всегда. Вот так, с мольбами и стонами проходили дни Ханны. Каждую ночь она вставала на колени перед окном и молилась на небо, взывая к Богу. Но Бога все не было, а мученья продолжались. Иногда в звездные ночи, когда Ханна спала, ей снился образ того незнакомца в черном фраке и шляпе цилиндрической формы, а также белых как снег перчатками. Черная кошка, словно вживую мяукала где-то под ухом. Этот образ всплывал в самых страшных снах, кошмарах, с которыми девушки было не совладать, и тогда она сдалась. Перестала бороться. На щеках девушки застыли алмазные слезинки. Она спала, а в голове кружились мысли об одном: «Господи, я готова душу дьяволу продать, чтобы это все закончилось!».