Kare no namae Kirishima Ayato

      Аято. Человек, увидев которого я понял, что сделаю все, чтобы он был моим. Аято, синеволосый парень, с целью заполучить которого я и присоединился к Древу Аогири. Аято, уверенный, грубый, жестокий и бессердечный с первого взгляда, но смущенный и растерянный, как только ты окажешься слишком близко. Аято, не доверяющий и не подпускающий к себе никого, парень с загадочной черной душой. Аято, поначалу совсем избегавший моего общества, шарахавшийся и пугающийся любого прикосновения. Аято, в прошлом недоверчивый дикий зверек, недотрога, которого я все же сумел приручить. Аято, все еще своенравный дикий зверь, разозлившему которого наверняка неплохо достанется. Аято, до сих пор плохо умеющий выражать свои чувства, непрестанно краснеющий и смущающийся, но при этом до невозможности милый. Аято, который вмиг разозлится, если мне хватит смелости и глупости посмеяться, пусть и совершенно беззлобно, над его смущением, который способен покалечить, если его вовремя не успокоить. Аято, чудо с постоянно меняющимся из-за любых мелочей настроением, который может спокойно лежать со мной в обнимку и мило сопеть куда-то в шею, а буквально через минуту выпинать меня с дивана на пол без каких-либо объяснений. Аято, на людях пытающийся казаться взрослым, но на самом деле являющийся в душе совсем ребенком, и я стал единственным, кому он не боится показать настоящего себя. Аято, имеющий дурацкую привычку засыпать где попало в самые неподходящие моменты, как, например, сейчас уснул на мне прямо во время разговора. Это немного раздражает, но парень такой милый и безмятежный во сне, что я не могу себе позволить разбудить его. Поэтому я любуюсь моим чудом, запустив пальцы в его густые синие волосы и мягко поглаживая, вспоминаю, через сколько трудностей мы прошли вместе, сколько испытаний выдержали: как сложно было Киришиме свыкнуться со всем новым и до этого совершенно чуждым для него, что я принес в его жизнь; и как тяжело мне было иногда со всеми его странностями и жутким характером. Порой, когда казалось, что все бесполезно, хотелось наплевать на все и уйти, но мы пережили все это, и мы все еще рядом друг с другом.       Аято поднимает голову и недовольно ворчит, глядя на меня сонными глазами:       — Чего уставился? Не пялься так, спать мешаешь, — и снова роняет голову мне на грудь, недовольно сопя.       — Нечего было засыпать, когда я говорил, отвечая, между прочим, на твой же вопрос, — говорю я, не в силах сдержать улыбку.       — Что мне было делать, если ты говорил ужасно скучно, — пытаясь меня разозлить отвечает синеволосый, зевая под конец предложения.       Я смеюсь и легонько шлепаю его, Аято в ответ кусает меня за плечо, конечно же, но совсем несильно, он еще очень вялый после сна.       — Это война? — усмехаюсь я, а Киришима впивается в меня зубами уже сильнее.       Я резко переворачиваю нас, теперь уже нависая над парнем, и он как всегда теряется от резкости и решительности моих действий. Пользуясь моментом, я наклоняюсь к его шее, кусая тонкую белую кожу и тут же целуя место укуса; вскоре его шею покрывает россыпь из красно-синих отметин. Я знаю, как это нравится Аято; шея — один из самых чувствительных участков его тела.       Аято обнимает меня ногами, скрещивая их на моей пояснице, и выгибается в спине, с силой сжав руками мои плечи. Его дыхание сбивается и становится шумным, переходящим в хрип. Наши губы соединяются в жадном диком поцелуе. Я проталкиваю язык в его приоткрытый рот, несильно толкаясь бедрами навстречу парню, и он резко выдыхает в поцелуй.       Кровь, прокусанные губы. Летящая на пол одежда, обжигающие прикосновения кожи к коже, хриплые выдохи. Смазаные поцелуи, наполненные похотью взгляды полуприкрытых глаз. Сдавленные стоны, два мокрых от пота и изнемогающих от желания тела.       — Твою мать, Аято… — полу-говорю, полу-хриплю я, дрожащими руками пытаясь расстегнуть штаны — единственный оставшийся на мне предмет одежды. — Смазка… в спальне.       — К черту! Я не хочу ждать, — умоляюще стонет Киришима, всем телом прижимаясь ко мне. Это становится последней каплей в чаше моего терпения, и мне окончательно сносит крышу.       Несдержанные движения, короткие болезненные вскрики, впивающиеся в мою руку зубы. Скрипящий диван, шлепки кожи о кожу, уже несдерживаемые сладкие, ласкающие мой слух стоны Аято. Царапающие мою спину ногти, до дрожи напряженные мышцы, прилипшие ко лбу спутанные мокрые волосы. Хруст выгибающейся спины, царапины, укусы, раскаленный воздух. Дико учащенное сердцебиение, покрасневшее лицо с приоткрытыми в последнем, самом громком стоне губами. Полностью расслабленные мышцы, продолжающее содрогаться после оргазма тело, ленивый удовлетворенный поцелуй…       Так, стоп. Он что, опять уснул?! Ненавижу эту дебильную привычку.       Я осторожно ложусь рядом, пытаясь привести дыхание в норму. Немного обидно, что Аято сразу заснул, зато теперь я беспрепятственно любуюсь им, его ничем не прикрытой красотой. Такие идеальные изящные линии мышц, кое-где немного выступающие кости, покрывающие белоснежную кожу блестящие капельки пота, спутанные длинные волосы, легко подрагивающие во сне ресницы… Парень что-то тихо бормочет во сне, закидывая одну ногу на меня, и я накрываю наши все еще горячие и мокрые тела пледом, когда чувствую, что меня самого начинает клонить в сон. Я по привычке запускаю пальцы в мягкие растрепанные волосы и засыпаю, думая, что, наверное, это и есть мое счастье. И у счастья есть имя. Его зовут Аято Киришима.