Homu-Life

Пушистые хлопья снега медленно срывались с черной бездны небес в свете ярких прожекторов, танцуя в страстном танце падали, на вечную ледяную землю создавая неописуемую белую сказку. Скрип снега под унтами юной волшебницы, ночной мороз краской играл на щеках, она шла к вагончикам старой полярной базы метеорологов, которую случайно нашли, после того как остались одни на ледяном ветру, почти без снаряжения, оружия, припасов, в мире вечного льда. Затерянной где-то на архипелаге Земли Франца Иосифа, и отрезана от большой земли. Оставшихся в живых горсткой человек 45 потрепанных израненных. По белой пустыне пробиралась к побережью архипелага пройдя много километров делая времените укрытия из снега и льда прежде чем земля замаячила на горизонте. В первое время было большой проблемой, обсохнут и согреться, впоследствии просто дойти. Елена была ранена в плечо и в бедро, пулю, застрявшую в плече, и грозившую закончится гангреной, извлекали без анестезии и почти подручным средствами. Крепко держа Елену пока Макс извлекал свинец из плеча. Хомура шла, оставляя за собой свежие глубокие следы, которые ночь слизывала почти моментально, засыпая их серебром. Вагончики стояли в два ряда, образуя что-то вроде небольшой улички, Так же когда-то была радиовышка или что-то подобное с антеннами, но на данный момент от нее остались только живописный искореженный памятник давно минувших дней. Старая техника, брошенная давним давно, заржавела и пришла в абсолютную негодность, под действием сильных северных ветров и вечных холодов. Без связи, но хот генератор, стоявший в контейнере, неподалеку оказался исправленный, и немного топлива обнаружилась в бесчисленных брошенных бочках, усыпанных по побережью. Зайдя в первый из вагончиков по левой стороне. Внутри было холодно не меньше чем наружи, насквозь промороженные стены с пушистым инеем, словно белый мех на шубе. Елена ее правое плечо и бедро были перемотаны уже посеревшими бинтами, она сидела за столиком, перед ней был разложены остатки щита волшебницы. - Как жаль. – Произносит Елена, держа в руках фрагмент устройства. - Его возможно починит? – Спрашивает с некой надеждой волшебница, словно ребенок, сломавший свою любимую игрушку. Она вздыхает. И кладет фрагмент к остальным, многие детали были потеряны и сама волшебница понимает, что восстановит практически не возможно, да и врать ли получится, повторит инопланетное устройства, будь хот целый НИИ с бородатыми профессорами. Хотя в сопротивлении бывших бородатый профессоров хватала. Как удалось, выяснит волшебницы, половина высшего руководства состояла из бывших ученых Черной мезе. - Нет ни инструмента, не запчастей, да и я не знаю не только общие принципы но и его функционирования. Не смотря, что в вагончиках были установлены буржуйки, топить их было практически нечем. В качестве топлива пытались использовать скаты колес с брошенной техники. Эффект все же быль более менее положительный горели и грели хорошо но черный дым густим столбом стоявший над трубой буржуйки и резкий запах внутри вагончика из-за плохой тяги приводили к головным болям если находится и дышат этим газом достаточно долго. Вот и сейчас в буржуйке догорали остатки ската с характерной вонью паленой резины, чем топили раньше она не знала. Но не это беспокоила Хомуру, ее вылазка в реактор, она даже боялась, представит, какая радиация была внутри камеры, и какую дозу она схлопотала. Ее кожа воспалилась, и стали появляться ожоги и язвы. Самоцвет отчаянно старался вылечить тело волшебницы, но Акеми замедляла этот процесс, ей надо было экономит заряд самоцвета, так как впереди не было видно ни каких перспектив, ни где пополнит свой заряд ни как выбраться из этого мира, да и вообще до большой земли. У нее был сильный жар, который поднялся у нее ещё вчера, бедняжку пару раз выворачивала. - Блин! – Произнес Макс, глядя на руку волшебницы всю в ожогах. Он поднос к ней дозиметр, упертый им на подлодке, и глядя на показания, и его отчаянный писк присвистнул. - Была бы ты не волшебницей, давно бы скопытилась. Акеми притупила взгляд. В вагончике возле буржуйке отгородили из подручных материалов закуток и старались, нагреть помещение, попутно топив снег. - Заходи – произнес Макс, приглашая волшебницу. – Раздевайся, буду дезактивировать. Акеми посмотрела на него недоуменным взглядом. - А вы что будете здесь что ли? - А как же? - Нет, я не хочу? - Ты жить хочешь? Тогда раздевайся и ложись. Акеми покраснела, она не охотно перед ним стала обнажать свое тела в ожогах. - Все снимай. - Не смотрите. – Грустно сказала Акеми. - А это как получится. – Он приготовил мочалки и раствор. Акеми легла на лавку на живот, Макс усердна отирал кожу вокруг ожогов, Акеми стиснув зубы, едва дергалась, когда Макс случайна задевал обожженные участки. - Терпи, ну и угораздила тебя по геройствовать! Акеми ни что не ответила. - Тебе ещё детей рожать, а ты полезла в реактор. Дурочка. Акеми что-то произнесла, не разборчиво сквозь зубы, Снова скривившись от боли. Макс закончил тереть спину, облив ее водой из ведра, и перешел к бедрам и ее ногам. - По аккуратней. - Терпи, эта загар слезает вместе с кожей. - Переворачивайся. – Сказал он, закончив там. Обливая ее, смывая раствор. - Я стесняюсь. – Сказала волшебница. - Давай, переворачивайся. – Настойчиво сказал Макс. Акеми перевернулась, легла на спину и смотря на низкий ободранный потолок. Руками прикрыв интимные места. Закончив с дезактивацию. Макс попросил встать перед ним. Акеми послушно сделала это. Парен прижимаю вату с антисептикам к ожогам сталь натуга перетягивать ее хрупкое тело белыми бинтами. - Твою одежду придется выкидывать, так как она фонит так что можно ее помещать в реактор вместо топливных сборок. - Хочешь, чтобы я ходила голой? - Что это? – Он провел по левому плечу Акеми, под кожей что-то было. – А ну не дергайся. Его пальцы левой руки прижимали область кожи ее плеча, Правой рукой он нащупал острый ножик, лежащий рядом с аптечкой. Он его продезинфицировал огнём от зажигалки. Тонкое острое лезвие полоснуло по нежной коже, оставив алую полоску. В окровавленной ладони Макс держал небольшой едва заметный черный предмет не больше спичечной головки. - Что это? – недоуменно спросила Хомура. - Маячок Альянса. Они следили за тобой! – С некоторой досадой говорит Макс, хлопая себя по коленям, он разворачивается и идет к двери. Ей принесли одежду. *** Макс остался с ней сидеть до утра, ухаживая за ней. Ожоги растревоженные болели тупой болью. Бинты сдавливали тела мешая двигаться, Акеми лежала, экономя свои силы, она не знала, сколько ещё протянет, но она очень сильно побила свое тело. - Мне так одиноко. – На ее ресничках заблестели капельки слез. Макс обнял ее, прижимая к себе. - Почему? почему все так получается? почему я всегда оставалась одна? Почему все вокруг меня происходит вот так? что я делаю не так? - Глупенькая. Все будет хорошо. Ты не одинока. - Знаешь сколько я ходила по кругу ища но не находя, выход из лабиринта боли и страданий, сколько раз я наблюдала гибель других девочек и не имея сил помочь им просто наблюдала. Нет даже не так я намерено не помогала. - Что ты имеешь в виду? - Я плохая девочка. Мое эгоистическое желание, в конечном счете, привело меня, сюда, наверно я получила то что заслужила. - Это не правда. - Нет. Это правда. - Плохие девочки не могут быть такими. Акеми обняла его в ответ. Ей казалась, что сейчас Макс остался для нее единственным человеком, которому можно было, доверится, которому можно было отдаться, раскрыть свою израненную душу. Она приблизилась к лицу Макса, смотря ему в глаза, мгновение и ее губы прикоснулись, а ладонь Акеми скользнула по небритому и оттого колючей щеке Макса. - Что ты делаешь? – прошептал Макс. - Не надо больше слов. – Произнесла Акеми, указательным пальчикам прикасалась к его губам. - Но тебе лет!? - Я же сказала. Это не имеет значения, я давно повзрослела. - Но ведешь себя как девчонка. - Мне можно. Она сидела на Максе ее лицо украшала веса лукавая улыбка или усмешка она держала согнутую в локте руку на весу, кист руки располагалась возле ее губ. - Знаешь ты первый мужчина у меня. - Глупенькая. *** Ей стала казаться в последнее время, что за ней в последнее время следит пара красных глаз, непрерывно любопытно, интересно ее изучая. Прежде чем ложится спать, она положила пистолет берету с одним патроном в стволе под подушку, одной пули должно хватит, чтобы прервать очередной кошмар. Они посетили под утра, девочка заметила, что они всегда приходят под утро. Саяка и Кёко, Мадока и Мами. Опушка какого-то очень странного сюрреалистического леса, и странного неба цвета канала настроенного на белый шум, она бродила по этому, лесу не зная как из него выбраться, в доли она заметила просвет между деревьями, она направилась в ту сторону. Там была не менее странная поляна, она была окружена старыми деревьями, чьи вековые стволы были причудливым образом перекручены, а ветви обожжены и обуглены, они торчали на фоне неба, словно сотни пальцев готовых в вцепится в любой момент, посредине поляны стоял накрытый стол, за которым чаевничали они. Мами сидела с чашкой чая в руках. По правую руку от нее сидели Саяка, которая спала за столом и Кёка. - Присаживайся. – Сказала Мами. - Я не хочу. – Ответила Хому. - Что такое? Не хочешь, видить своих подруг? – Сказала рыжеволосая Кёко. - Не в этом дела. - А в чем тогда? – продолжала рыжеволосая. Хомура села на один из стульев. - Налей в чашу себе вина, – предложила Мами. – и отпей его как крови моей. - Я не совершеннолетняя. - Но это не мешает тебе совершать всяческие нехорошие деля, использовать оружие и убивать. – Говорит Мами. - Это другое. - Я до сих пор не услышала кто ты такая? - Во рту у Кёко была палочка. - Я на стороне здравого смысла. Хруст-хруст, хрустела в зубах Кёке палочка. - Смысл! О каком смысле ты говоришь? – сказала Саяка. - Смысл не вступать с вами несуществующими в разговор. – Сказала Хомура. "Хрусть!", сломалась палочка в острых зубках Кёко. - Ты эгоистка ты думаешь только о себе и ничего не замечаешь, по твоей вене я погибла, по твоей вине погибли остальные. – Говорит Кёко. - Неправда! Я… Я… - Пыталась спасти Мадоку, а что ты сделала, что бы ее спасти? Не можешь, ответит? – сказала Саяка. – Ты пыталась меня убить, ты делала все возможное, что бы я стала ведьмой. - И ты бросила меня на съедение ведьмы – Продолжала Томоэ. - Это не так, ты сама пошла к ней, связала меня, я хотела помочь, но не смогла выпутаться. Ты сама Саяка стала ведьмой, ты сама пошла на сознательные жертвы ради высоких идеалов, которые были только в твоем воображении. - Это тоже лож, такая как ты, могла спокойно освободиться, но ты этого не сделала, ты желала нашей смерти, так как мы стояли между тобой и Мадокой. И видела в нас конкуренток на дружбу с ней. - У меня были эти идеалы, ради который я сражалась, я хотела, изменит мир в лучшую сторону, а какие у тебя были причины? – говорила Саяка. - Нет, не так я хотела, дружит со всеми вами.… Как будто у тебя они были Саяка? – Говорила Хому. - Любовь, я все это делала ради него, ради Кески. А тобой руководила только пошлость, – холодно говорила Саяка. - Любовь? Твое желание ему руку вылечила, бедненький несчастненький скрипач, вид хорошо было думать, что кроме тебя о нем некто не позаботиться, не приласкает, не утешить. Ты обращалась с ним как с собственностью, вид он зависел от тебя, а ты пользовалась этим Саяка. А когда твое желание исцелила ему руку, естественно он ушел к другой. Не стерпев твоих постоянных издевательств над ним. Твоей к нему любви как говоришь. И не надо тут доказывать что твое постоянное прослушивание вместе с ним музыки который он не смог бы уже никогда сыграть не было издевательством над ним. Саяка хотела что-то начать возражать, но не смогла подобрать слов. Наконец она подобрала слова. - Его увела у меня Хитоми. - Хитоми по честному предлагала тебе первой признаться ему в любви, но ты этим не воспользовалась, а в последствии думала, что если ты тогда не спасла Хитоми от ведьме, и позволила ведьме съесть Хитоми то этой проблемы не было бы. Саяка расплакавшись, убежала. Хомура в душе праздновала победу. - Ты ненормальная, тебе лечится надо, ты… - заговорила Кёко. - Твое эгоистическое желание спасти Мадоку стала для тебя идеей фикс. Если хочешь Мадоку вот она, делай с ней, то чем занималась с Максом. – Продолжила Мами. Перед Акеми возникает обнаженная Мадока, она стоит возле стола. - Вот и я. Вид ты всем сердцем желала меня, и вот я перед тобой. – Произносить Мадока. *** Последующие два дня она провалялась в постели, борясь со своей болезнью, повстанцы тем времени совершили вылазку к Борею. В поисках группы Моссмон. Группа человек пять, нашла его достаточно быстро, но подойти ближе не получилась, Альянс нашел его первым. Группа видела один страйдер неспешно прогуливающийся неподалеку, в сопровождении группы солдат, маршрут прямо указывал, что они несли дежурства вокруг корабля. Лезть на рожон им не хотелось без тяжелого вооружение, у них не было ни единого шанса. И дабы не быть обнаруженными они отступили и ещё около суток прослеживали обстановку. По грубым прикидкам контингент был небольшим и состоял преимущественно из охраны, доблестно несшей службу по охране трофея. При других бы обстоятельствах Елена могла бы попытаться отбит Борей у неприятеля, но сейчас ей оставалась только ждать и наблюдать за действиями Альянса. Следов Моссмон найти им не удалось, и им не оставалось ничего более кроме как возвращаться обратно в лагерь. Хотя они приметили подозрительные полуразрушенные постройки носившие следы недавнего боя, но подойти ближе не решились из-за несших патрулирование комбайнов. На обратном пути им повстречалось зрелище, которое их потрясло, и от которого все кто находился там пришли в лагерь подавленными и потерявшие покой. Они нехотя об этом говорили, и то откуда им удалось достать небольшой запас провизии, медикаментов которые сейчас так необходимы и оружия с патронами к нему. Они вскользь упоминали брошенную технику Альянса, один из тех колон техники, которые прибывали к «Борею», привозя к нему людей, оборудования, и провизию. По каким-то причинам Аэродром или другое место, откуда и куда перебрасывались силы Альянса, с большой земли находилось не у «Борея» а где-то юго-восточней него. Из которого словно караваны шли через ледяную пустыню до старого корабля. В их разговорах едва различимо и нехотя проскальзывала упоминание о следах схватки возле брошенной техники и странных следах вокруг нее. *** При пробуждении ей казалась, что те яркие кошмары видения были реальней, чем реальность, что она все ещё спит. Ей казалась, что сон и есть реальность настоящая реальность, а эта всего лишь его отражения изнанка. А может она уже давно находится в клиники и все что творится вокруг и творилась это всего лишь видения ее больного мозга и она лежит в палате после лоботомии в состоянии овоща, и это ей все кажется. «Как же хочется что бы это, наконец, закончилась» она посмотрела на пистолет лежащей под подушкой. Нет, она не собиралась пускать себе пулу в лоб, во всяком случае, не сейчас. Он нужен для успокоения, что из этого кошмара есть радикальный способ выйти из игры раз и навсегда. Акеми проснулась утром, холодно, не смотря на теплую одежду и одеяло, холод пробирает до самых костей, на окнах лед в три пальца толщенной, не хочется вставать. Сегодня не проснулись ещё трое, их похоронили неподалеку, присыпав их тела снегом. Ночной снегопад, укутавший серебром контейнеры до половины и надев на них высокие шапки сугробов, сменился ярким солнцем освещающую снежную пустыню, ослепляя незадачливых людей. Уже три дня она живет в этим белом мире, мире снега и вечного холода. И уже где-то с полмесяца в мире ночных кошмаров.