Поход героя.

Не стоит расписывать величину того поля колосящейся ржи , которое преодолел Заган. Оно тянулось такой вечностью , которую засечь не смог бы даже самый пространный разум. Золотились жирные колоски, лениво покачиваясь на ветру под палящим полуденным солнцем. Изредка попадались крупные кооперации свободных хлебопашцев, владевших сетями складов, спонсировавших мельницы, высящиеся над полями, как Колосс Родосский над Родосом. Заган вышагивал не первую версту, подгибая к жирной плодородной земле урод колосья. Окончание земледельческих угодий было ознаменовано появлением на дорожном перекрёстком квартета неизвестных. Разодетые в дорогие продубленные качественными составами, одеяния их лидера по роскошности могли сравниться с одеяниями высших слоёв, даже краем уха не слышавших о рейдерских набегах, грабежах и прилюдных убийств, имевших место чуть поодаль от их домов. Соратники щёголя были в матерчатых робах, подкреплённых панцирными пластинами, визуально тяжело просматриваемыми. Все трое скрывали свои лица под капюшонами, а одинаковый цвет каймы, фиолетовый, как наскоро успел заметить Заган с расстояния в 30 метров, явно выявлял их принадлежность к секте. Фиолетовый цвет выказывал их как Кровавых Клинков, трёх яростных боевых магов, вооружённых чудовищным арсеналом всеобъемлющих магий, обоюдоострыми цвайхандерами, тяжелыми арбалетами и прочей белибердой, которой мог их проспонсировать местный сюзерен, владеющий несметными горами деньжищ, ордами вассалов со своими воинами- драконоборцами и... К слову, примерно понятно. Четверо молодецкой походкой приближались к Загану, лидер их, потупив свинью морду и привсхохотнув, ткнул обрюзгшим пальцем в сторону перелатанной на много раз брони Загана, его невзрачного котелка и походного рюкзака, грузно свешивавшегося с его спины. Да. Конечно. Они вынимают легендарное оружие из роб, с гравировками неписанной точности, способными привлечь внимание даже искушенного коллекционера, и с громовым натиском и внутриутробными криками бросаются в сторону героя. Главарь встаёт в стойку, вскидывает к небу голову и руки и низвергает с неба кару на Загана - поток чистой энергии. Всё было бы проще для них, если бы он не был в своей идеальной форме. Герой уклоняется от выпадов врага, заносит полуторник и парирует стихийную напасть, отправляя прямиком в ехидную пасть главаря. Тот покачивается, и, отхаркивая густую кровь, замертво падает на вытоптанные пути. Дело за малым - группа воителей в робах занимает свои позиции, но не успевает толком дать отпор Загану - пара чётких выпадов, прыжков - и враги повержены. Два глаза и усмешливое лицо топорщатся из-под сношенной шляпы - безукоризненная победа. Бастард цепким движением руки возвращается в ножны, и путник продолжает свой путь. Это были последние, последние за десятилетия пути. Теперь - путь прямо вверх, к достойному сопернику. Слава этого бойца, воина без укоризны и грамма подлости, расползлась по окрестностям ещё в незапамятные времена: он сам не может в точности вспомнить, с чего начался его героический путь, но он точно помнил, что с каждой прошедшей секундой число желающих с ним сразиться только росло. Он ни разу не отказал в бою - и не разу не проиграл, поэтому всё, окружавшее его: толпы воздыхательниц, поклонники, тайные и раскрытые, литры алкоголя, лившиеся не в рот, а на липкий осклизлый пол трактира - всё это успело ему наскучить, ему , понаторевшему воину и гуляке, не имевшему равных во всей округе! С какой-то мерой жизненного опыта теряется желание быть в центре внимания, хочется вновь пройти весь путь, от низов до вершин, снова ощутить все лишения и невзгоды, сопутствующие развитию силы духа! Эх, вполне возможно, что Заган давно бы смог забраться на Парящий Остров, если бы так панически не боялся высоты. Сама визуализация хождения над пропастью по хлипкому подвесному мосту, бегущему ровной линией к неизвестному бросала воителя в дрожь. Но кто же, если не он, сможет осилить восхождение? Вдох-выдох. Первый шаг с края пропасти, и он уже на ноющем о несладкой жизни мостике. Если не смотреть вниз, то это ведь ничем не хуже прогулочки по цветущим садам Асторы, благоухающим так, что запах выбивает из головы всё нехорошее. Вот, смотри, три шага пройдены. Дальше всего... двести, в лучшем случае. А ведь можно закрыть глаза и довериться року, его ироничной жестокости, не щадящей ни королей, ни богов. Звёздный свет просвечивает через веки, и буйство красок слепит Загана. Шажок - повизгивание моста, шажок - хруст канатов, словно не рассчитанных на вес взрослого, повизгивание досок под ногами - перешагивание через возможную пропасть. Нельзя знать точно, откроешь глаза - запаникуешь и точно сорвёшься. А так хоть шанс.... .... Сколько времени прошло, сказать трудно, но можно сказать, что путь пройден. Глаза открываются, и перед ними возникают не гигантские ворота, уготованные для существ невиданных размеров, а хлипкая дубовая дверь, и этнически-незнакомая лачужка, зовущая внутрь. Дверь открывается, и Заган входит в помещение, крайне небольшое, с сильно прокопчёнными стенами, запахом сажи и слоем дикорастущих трав вместо пола. С клонившись на колени, посреди комнаты сидит черноволосый старец, увешанный непонятными для Загана украшениями. Взгляд его устремлён прямиком в истлевающие поленья, но пересохшие губы неожиданно открываются: - Ты прошел очень долгий путь, воин. - Кто ты? Скажи мне, где я? Почему.. -Слишком много вопросов за один раз. Я отвечу тебе лишь одним, но исчерпывающим. Ты готов пройти дальше и бросить всю славу, которой ты так добивался. Ты - Легенда этих мест, самопровозглашенный лидер, вдохнувший веру в будущее во весь этот мирок. - Я готов. - Но посмотри на это мостик. Хлипенький ведь. Сделано так, что ты ещё сможешь уйти отсюда невредимым, вернуться к своей жизни героя, но вернуться обратно - уже нет. Так что? Молчание. Ступор прерывается лишь тихим "спасибо", произнесённым Заганом. -Отлично. Противоположная стена развёрстлась и испарилась, открыв туманный проход. Заган тихо вступил в него, ещё раз бесшумно поблагодарив неизвестного...