Осень

      Серые печальные облака низко склонились над землёй, заставляя каждого солнечно настроенного человека лежать в постели весь день и думать о самых грустных моментах в своей жизни. Вот и Ойкава не был исключением. Лёжа на стареньком диване (но таком родном и тёплом), укутавшись в разноцветный весёлый плед и злостно глядя на ужасную погоду за окном, шатен хмурился так сильно, что, казалось, он таким впредь и останется. Его переполнял странный гнев. Ужасно болела голова, будто что-то сильно давит на череп, и он скоро треснет, с оглушительным хрустом раздробив голову. А ещё ему сильно хотелось грустить и думать о плохом (чертова погода ведь позволяет).       Как раз на днях он и Иваизуми сильно поссорились, оставив на душе кислый осадок, болтающийся перед глазами вот уже несколько дней. Тоору, на самом деле, и не помнит, из-за чего они поссорились (как и каждый раз после ссоры), но он точно знал, что противный червячок «виноват-он-а-не-ты» является правым в этом деле и упрямо не хотел извиняться. Да и, господи, за что?       И тут, по принципу «вспомнишь солнце – вот и лучик», в гостиную зашёл мокрый после душа брюнет, вытирая волосы полотенцем так, что не было видно его лица. Но Ойкава скривился, догадавшись, что Иваизуми просто на просто не хотел его видеть.       Что тут говорить, тело Хаджимэ было воистину прекрасным: в меру накачанное тело, бронзовый загар, прямая, уверенная осанка, большие сексуальные ладони и вздувшиеся вены на руках. Только от одного этого вида Ойкава Тоору мог бы упасть перед ним на колени и извиниться. Но они через всё это уже проходили – им уже не по двадцать лет, когда мужские инстинкты порой бывают сильнее чувств. Они уже устоявшиеся личности в обществе, занимающие высокие должности и добившиеся не малых результатов. В этом возрасте сексуальность и красивый вид иногда не имеют значения. - Надо было купить молоко, - услышал Тоору голос Иваизуми из кухни, огрызнувшегося на отсутствие нужного ему продукта. Шатен уткнулся носом в подушку, утонув в многочисленных других. Он ещё смеет говорить такие бытовые фразы, когда Ойкаве Тоору плохо!       На самом деле Хаджимэ понимал, почему шатен сейчас не в настроении. Брюнет вообще всё понимает. На улице было пасмурно, да так пасмурно, что порой хотелось засветить фонариком, чтобы не бояться врезаться в столб или дерево. Такая погода действовала на его друга именно так: сначала они ссорятся (за день до такой погоды), потом он лежит в кровати или на диване весь день и жалуется на головную боль. У брюнета же в такую погоду абсолютный иммунитет. Ему хоть бы хны, настроение и самочувствие на месте.       Состояние Ойкавы его беспокоило. На улице такая погода будет стоять ещё неделю (ну а чего он ждал, сейчас осень), а его здоровье будет только ухудшаться. Хаджимэ совсем не хотелось, чтобы шатен сидел дома и прогуливал работу. Как Иваизуми будет расследовать дело, если его напарник болен?       Поэтому умный Иваизуми Хаджимэ придумал план. - Ойкава, не хочешь на улицу? – неожиданно появившийся над ухом голос детектива напугал шатена до седых волос, заставив резко раскрыть глаза и вздрогнуть с такой силой, что подушки, лежавшие на нём, будто при землетрясении потряслись и скатились на пол. - Твою мать, Ива-чан, нельзя так пугать, - гаркнул Ойкава, будто семидесятилетний старик кричит на юнца, порвавшего полиэтиленовую пленку теплицы. Хаджимэ неосознанно улыбнулся краем губ, заставив «обиженного» до сих пор мужчину слегка смягчиться. – Нет, не хочу. - Давай, пойдём пройдёмся по ближайшему парку, - похлопал шатена по плечу Иваизуми и направился в спальню, видимо, переодеться. - Ты всё ещё мокрый, а на улице очень холодно, - огрызнулся Тоору, накрыв себя пледом до головы. – Ты простудишься, - тихо добавил детектив, обиженно рассматривая свои чистые ладони изнутри пледа. - Не волнуйся, всё будет хорошо, - сказал Хаджимэ, быстро надев свои джинсы и кинув на диван другую, заставив никчёмного шатена выйти из своего укрытия и принять сидячее положение, почти с отвращением глядя на нижнюю одежду.       Хаджимэ накинул на себя серую толстовку худи, предварительно надев белую футболку, чтобы было чуть теплее, и сев на пол, натянул чистые белые носки. - Ну? – брюнет бросил взгляд на застывшего Ойкаву, хмуро смотрящего в окно. Было так сумрачно, настолько сумрачно, господи, что это уже походило на тёмно-серое фото, навсегда приклеенное к небу. Тоору совершенно не хотел выходить. - Ива-чан, я не хочу, - сказал он таким просящим и умоляющим голосом, которым раньше бывший капитан Сейджо зимними вечерами просил брюнета сделать ему какао. Хаджимэ на мгновение растерялся, ведь Тоору так давно перестал говорить таким голосом, что он, будучи очень жестким и крепким, вспомнил юность и безумную влюблённость в этого оболтуса. Он даже тогда был парнем непреклонным и упрямым, но Ойкава буквально сумел его расплавить и построить обратно, что не удавалось, поверьте, никому.       Иваизуми Хаджимэ вспомнил, как был влюблён в Ойкаву Тоору.       Нет, он, конечно, и сейчас любит этого идиота, иначе зачем ему делить с ним квартиру, шкаф и постель… Но сейчас, видя его растерянные, вымученные от головной боли глаза, услышав его хриплый голос, почти детскую просьбу, Хаджимэ будто окунули холодной водой.       Он вспомнил, как в старшей школе осознал, что влюблён в своего лучшего друга, вспомнил, как признавался, как понял, что Ойкава тоже его любит, только осознал это гораздо раньше. Вспомнил их первые касания, которые значили не просто дружеский жест, а нечто большее. Вспомнил их первый поцелуй, секс, ссору, всепоглощающую и страстную любовь.       За одну секунду он будто заживо зажёг себя в воспоминаниях об их общем прошлом, он сгорал в этих чувствах и ощущениях, а потом резко остыл, и на месте сгоревшего пепла оказалось только нежное, почти бытовое чувство любви, будто пятидесятилетние супруги.       Иваизуми улыбнулся, тихо рассмеялся, сумев привлечь внимание Ойкавы и, встав, сел на диван рядом шатеном. - Ива-чан, почему у тебя такое доброе выражение лица? – скривился Тоору, глядя прямо в тёмные глаза Хаджимэ. Он обнял обеими руками напарника за талию, почти впритык приблизился к его лицу, весело улыбался и не мог поверить, что в жизни может быть всё так хорошо и спокойно. - А как иначе? Когда дурачишься ты, злюсь я. Когда злишься ты, дурачусь я, - сказал Иваизуми и, не дождавшись язвительных слов любимого, потянулся к нему губами.       Он нежно тянул нижнюю губу почти ошарашенного Тоору, медленно чмокал, глубоко дышал и не мог вспомнить, когда они в последний раз так чувственно целовались. А Ойкава, забыв, что обижен и что на улице ужасная погода, провёл ладонями со щёк мужчины до крепкой шеи, притягивая ближе. Они закрыли глаза и не слышали абсолютно ничего, кроме мелодичного дыхания друг друга. И этот поцелуй не был тем обжигающим и страстным афродизиаком, действовавшим в молодости даже на случайные касания, нет. Этот поцелуй был совершенно прямым, нежным, добрым, без задних мыслей и пошлости. Было так тепло, уютно и комфортно, что совсем не хотелось останавливаться. Иваизуми сильнее притянул шатена за талию к себе, пытаясь слиться с ним воедино.       Но неудобная поза и плед, путающийся в ногах Тоору, заставил двоих с неохотой отдалиться друг от друга. - Чёрт тебя возьми, Ива-чан, - одна фраза, и все их разногласия, царившие в этом доме несколько дней, испарились так, словно их и не было.       Хаджиме всегда знал, что в такую погоду Ойкаву Тоору неумолимо тянет в унылое состояние, тянет поспать и пострадать, но брюнет также всегда знал, что такая редкая открытая любовь и нежность со стороны Иваизуми с вероятностью в сто процентов заставит его напарника растаять и возродиться. - Собирайся, - сказал Иваизуми, бодро встав и с вызовом глядя на серые облака через окно. – Мы покорим эту чёртову погоду. - Как это сексуально, - усмехнулся Тоору. – Может, меня покоришь, покоритель? - Иди к чёрту, - огрызнулся брюнет, почти с яростным остервенением кинув на напарника подушку прямо в лицо.       Иваизуми Хаджимэ планировал дать Ойкаве Тоору носки с инопланетянами, которые он купил на днях специально для него, чтобы поднять ему настроение, и свозить к Ханамаки с Матсукавой (они-то со стопроцентной гарантией подняли бы ему настроение). Но, видимо, план провалился (однако они всё равно сходят в парк и посетят своих друзей).       Он смог наладить их отношения после ссоры и поднять настроение за один удар. Да, что тут говорить. Детектив был безмерно горд собой.       Как и Тоору, который посчитал, что его любимый человек извинился за плохой поступок, о котором шатен даже вспомнить не мог.