Совсем как баба.

- Сними эту чертову юбку! Немедленно! – уже в который раз за неделю разорялся Артур. Он весь покраснел, глаза горели яростью, а кулаки были крепко сжаты. – Не позорь меня, придурок!       Скотт демонстративно закатил глаза, сжимая в зубах сигару. Он давно привык к истерикам своего брата.       Воспринимать англичанина по иному, несмотря на то, что они уже более трехсот лет живут браком*, Шотландия отказывался. В конце концов, это была вынужденная мера, да и решало все правительство, а не он сам. Хвала богам, они выбрали хотя бы этого британца, а не вообще какое-нибудь левое европейское государство. В общем, для шотландца Артур оставался братом, и все на этом. Точка.       И вот сейчас Скотту снова приходилось выслушивать крики младшего Керкланда по поводу его национальной одежды. Англия никак не мог принять ее, выходя из себя каждый раз, когда «муж» надевал свой килт. Интересно, знал ли блондин о традиции не надевать нижнее белье под «юбку»? Шотландия не был в этом уверен. Что же, даже к лучшему. Узнай Артур это, у него, скорее всего, случился бы инфаркт. - Сколько можно втолковывать тебе одно и то же?! – кажется, Англия заметил, что брат его уже не слушает. Как и всегда, во время истерик англичанина Шотландия просто начинал думать о чем-то своем, а взгляд его становился еще более равнодушным, чем обычно. Артура это раздражало вдвойне, но он ничего не мог поделать. Что уж говорить о то, чтоб как-то повлиять на брата. В итоге блондин, как всегда, все еще тяжело дыша, уставился на шотландца, ожидая ответной реакции.       Тот же неспешно вытащил сигару изо рта, стряхнул пепел прямо на пол (это выводило Англию из себя, но парень уже привык), и просто спросил, слегка устало растягивая слова: - Я уже могу идти?       Артур взбесился. Рванув вправо, он встал лицом к шотландцу, загораживая дверь спиной и воинственно скрестив руки на груди: - Никуда ты не пойдешь. Я не выпущу тебя из дома в этой… юбке. – Последние слова были буквально пропитаны ядом.       Скотт же просто вздохнул. Не в первый раз его братец в прямом смысле не дает проходу без выполнения шотландцем его дурацких английских ультиматумов. Шотландия знал, как заставить блондина отойти, вот только этот способ ему ну никак не нравился. Но другого выхода не оставалось.       Шотландец отбросил сигару и, тряхнув копной огненно-рыжих с алым отливом волос, приблизился к Артуру. Его взгляд стал хищным, темно-изумрудные глаза сверкнули из-под полуприкрытых век. Широкая ладонь старшего Керкланда врезалась чуть повыше и правее головы англичанина, а лицо неожиданно оказалось в непосредственной близости с уже немного покрасневшей мордашкой смутившегося Англии. - Я могу снять его прямо здесь… Для тебя… - горячо прошептал Скотт на ухо брату, опаляя его кожу своим дыханием. Он вжал англичанина в дверь, грубо проводя ладонью по бедру блондина.       «Всегда он такой… Такой страстный и дерзкий, грубый и властный… Едва уловимо пахнущий пеплом от сигар и очень дорогим виски… Его любимым… Он никогда не пахнет туалетной водой, да она ему и не нужна, ведь личный запах Скотта, создаваемый спиртным, табаком и тем самым мужским запахом, который невозможно описать словами, является лучшим одеколоном… И от него никогда не пахнет женщинами… Несмотря на то, что он может сутками не возвращаться домой, он продолжает ставить свою честь превыше всего, ведь супруга у него уже есть… Пускай он ненавидит ее, но, может, все-таки что-то есть?.. Ведь должно быть что-то в его прикосновениях, в том, как он грубо спихивает с кровати, не давая проспать в важный день. В том, как перетаскивает давно уснувшее тело из кабинета в кровать, да еще иногда и раздевает его. В том, как никогда не приходит позже названного им времени. В том, как четко подбирает момент для якобы спонтанного и грубого секса. В том удовольствии, что получает «жена», несмотря на безразличный взгляд и отнюдь не нежные прикосновения. Отнюдь не нежные, но от этого не менее страстные и чувственные… Да и его владение… Да разве ж можно назвать это владением? Резкое чувство собственничества, ярость при виде близости с кем-то другим, скрытая под грубыми словами и выдергиванием из разговора с мнимым соперником… Вот такой он – чувственно-грубый, властно-безразличный…»       А рука шотландца тем временем проскользила к талии младшего брата, оглаживая и ее. Пальцы забрались под английскую рубашку, стараясь как можно нежнее касаться мягкой кожи. Скотт продолжал обдавать ухо блондина горячим шепотом, периодически спускаясь к шее и начиная покрывать ее поцелуями и укусами, оставляя ярко-алые засосы, которые еще не скоро сойдут с бледной кожи англичанина.       У Артура же буквально сносило крышу. Он извивался под прикосновениями шотландца, который буквально срывал с его тонких губ тихие полустоны-полувсхлипы. Те участки кожи, которых касались либо горячие губы брата, либо его ладони, буквально горели. - Скотт… Скотти… - только и смог выдавить англичанин, словно забыв, как брат ненавидит это «Скотти». Артуру было все равно, он практически не соображал, забыв обо всем, что волновало его раньше. Сейчас для блондина в целом мире остались только они с шотландцем, жадно помечающим своего младшего брата засосами. Британец был уверен, что все эти ласки выльются во что-то большее, что вот-вот Шотландия подхватит его на руки и понесет в сторону кровати. Никогда еще блондин так не ошибался.       Видя, что Англия уже поплыл и вот-вот свалится на пол, рыжий действительно подхватил его на руки, направившись в спальню, попутно кусая брата за плечи. Белоснежная рубашка англичанина давно съехала них, и все благодаря стараниям шотландца, расстегнутым им же первым двум пуговицам и необычайной худощавости самого блондина, которого уже абсолютно не волновало, что рукава могут помяться или испачкаться.       Вот Скотт уложил Англию на кровать. Навис над ним. Склонился к губам, запечатлев на них быстрый и грубый поцелуй, при этом проводя пальцами по худым бокам брата, заставляя того выгнуться дугой навстречу ласкам. И вот шотландец отстраняется, победоносно усмехнувшись, оставляя ничего не соображающего Артура одного на огромной двуспальной кровати.       Рыжий быстро метнулся к двери, и, напоследок бросив Англии: - Буду к двенадцати, - скрылся за дверью. В эту же секунду блондин издал разочарованный стон, больше походивший на жалобный скулеж побитой любимым хозяином собаки. Он не хотел отпускать Скотта, но разве это возможно удержать свободолюбивого шотландца, не имeя запаса виски и сигар?       В общем, Англии ничего не оставалось, как подняться и, приведя себя в порядок, отправиться по делам. Его ждала кипа бумажной работы, о которой вспоминать не хотелось, не то, что заниматься ею. Но Артуру приходилось делать это. Кто же, если не он?       Кредит. Дебют. Очередной файл с бумагами отправился в стопку уже готовых, заполненных и подписанных, и англичанин наконец-то поднял голову. Зажмурившись, он откинулся на спинку кресла, зевая и потягиваясь. Большая часть работы была выполнена, а остальное можно было и завтра доделать. В конце концов, Артур тоже не железный, имеет право на отдых. Блондин еще раз пролистал готовую стопку, удовлетворенно отметив, что сегодня он поработал на славу, а это значит, что можно и поощрить себя.       Глянув на часы, британец обнаружил, что была только половина десятого. Это означало, что до прихода шотландца у него оставалось еще целых полтора часа. И это время Англия намеревался потратить на себя и на свое тайное хобби, о коем не должна была знать ни одна живая душа.       Оглядываясь, будто опасаясь, что за ним следят (ведь у стен тоже есть уши), Керкланд-младший прокрался в свою спальню. В самом дальнем углу находился высокий и довольно старый шкаф, сделанный из какого-то темного дерева. Ножки у него были резные, а скважина для ключа искусно вырезана из темного, под стать дереву, металла. Англичанин достал из внутреннего кармана небольшой ключ, идеально подходивший этой старой, но изящной мебели. Зубцы были крупные, вместо колечка была выделана крошечная замочная скважина, словно та, что у шкафа, но в миниатюре, а сам ключик потемнел от времени. Блондину же было некогда его рассматривать. Он быстро вставил ключ в скважину и, повернув несколько раз, отворил тяжелую дверь.       В шкафу, сокрытые от всех глаз, были аккуратно сложены костюмы. Нет, не смокинги. И даже не маскарадные. Это были женские наряды еще с пятнадцатого века, когда дамы помимо корсета носили тяжелые юбки, а верхняя часть туго затягивалась шнуровкой. Были и более поздние наряды, но не сказать, что современные. Они представляли собой тяжелые атласные платья, дизайн которых напоминал архитектурный стиль барокко. Были даже крестьянские платья, выделанные из мешковины и с тяжелыми хлопчатыми передниками. Но Артура интересовали не они.       Он склонился к нижней полке, на которой хранились совсем современные наряды. Они были до безобразия откровенны, ведь это были даже не платья. Из платьев тут было лишь ярко-алое шелковое, не прикрывавшее и трети бедра. Остальное походило на костюмы либо стриптизёрш, выскакивающих из торта и поливающих гостей шампанским, либо проституток, которые направляются к VIP-клиентам.       Неизвестно, к чему склонялся Англия, но играющая на его лице хищно-развратная улыбка намекала на что-то тайное, не доступное простым людям. Взяв несколько аккуратно сложенных тряпок, британец направился к высокому зеркалу.       Щелчок. Еще один.       Камера в очередной раз запечатлела отражение невысокого стройного блондина, в изящной позе стоящего перед зеркалом. От кончиков пальцев ног и до середины бедра на нем красовались черные чулки, очень удачно облегавшие ноги Артура. Выше чулки лямками крепились к кружевным трусикам, сужавшимся к спине, тонкой полоской ткани проходя между ягодицами. Еще выше – небольшой кусочек открытой кожи на животе с едва проглядывающимся рельефом мышц. Оставшуюся часть живота и груди прикрывал черный атласный корсет с тонкой шнуровкой на спине. У него не было лямок, что подчеркивало худые плечи и выступающие ключицы Англии. Легкие черные кружева вились по краям корсета, прикрывая розовые соски блондина, уже затвердевшие от холода.       Артур себе нравился. Артур себе очень нравился. Он изящно перетекал из позы в позу, выставляя напоказ все более лакомые кусочки своего тела. Вскоре его дыхание сбилось, настолько ему понравились свои округлые бедра, едва прикрытые легким капроном чулок. Не удержавшись, англичанин глянул на часы – те показывали десять минут одиннадцатого – и отметил, что до прихода шотландца еще около часа. А это значило, что у него есть немного времени поразвлечься.       Прижавшись спиной к стене, младший Керкланд медленно сполз по ней вниз, одну руку запуская под корсет и позволяя ей дотронуться до соска. Нежно сжав его пальчиками, британец закусил губу и прикрыл глаза. Второй ладонью рукой он приспустил трусы, высвобождая уже слегка возбужденный орган, и принялся водить ладонью по стволу, издавая все более громкие стоны. Краем уха Артур слышал странные шорохи из коридора, но не придавал им никакого значения. В конце концов, где-то там, раздраженно мотая роскошным хвостом, бродит кот англичанина. Продолжая увлеченно ласкать себя, блондин даже не подозревал, какую ошибку он совершил.       Шотландия просто стоял и смотрел. До его одурманенного большим количеством виски сознания медленно доходила представшая перед глазами картина. Скотт проморгался, встряхнув головой, но видение не исчезло. Перед ним по-прежнему сидел Артур, издающий пошлые стоны и с влажным чмоканьем надрачивающий свой член. Вторая его рука блуждала под… под… корсетом? Женским? Рыжий опустил взгляд и отметил, что на широко раздвинутых и слегка дрожащих от наслаждения ногах Англии не что иное, как женские кружевные чулки.       Сплюнув в сторону, шотландец присел на корточки рядом с «женой» и прошипел ему на ухо: - Значит, это я ношу женскую одежду?       Артур дернулся и медленно повернулся к брату. Его изумрудные глаза не выражали ничего, кроме страха, а щеки покрылись легким румянцем от смущения. От Скотта несло алкоголем, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Это значило лишь одно – сейчас британцу придется получить по заслугам. Однако Англия не собирался сдаваться так просто. Он опустил руки и, опираясь на них, попытался приподняться: - Я-а… Это не то, что ты подумал… Это… - Женские чулки, - рыкнул Шотландия, подхватывая британца на руки.       Не особо церемонясь, Скотт кинул скулящего что-то Англию на кровать и мгновенно навис над ним. Тот попытался было отодвинуться, упираясь ладонями в грудь брата, но все была тщетно. Да и шотландцу, в конце концов, надоело это нытье. - Рот закрой, сучка, - широкие ладони легли на бока Артура, резко переворачивая того на живот. Британец закусил край подушки, тут же вцепившись в простыню, но послушно замолк. По себе знал, что когда Скотт пьян, противоречить ему – себе дороже.       Шотландия же даже не стал церемониться. Оттянув полоску шелка, служившую англичанину трусами, он с треском сорвал ее с бедер блондина и отбросил куда-то в сторону. Задрав килт, Скотт с секунду задумчиво смотрел на округлые ягодицы брата, после чего ощутимо шлепнул по ним: - Можешь облизать его, если хочешь. Если нет – дело твое. – С этими словами рыжий слегка откинулся назад, выставляя напоказ уже возбужденный ствол. Артур же, знавший не понаслышке о размерах старшего брата, послушно повернулся к нему лицом и, наклонившись, вобрал член шотландца в рот. Он хотел было сделать это нежно, но сам Скотт, усмехнувшись, схватил англичанина за волосы на затылке и резко вогнал тому свой ствол в самую глотку. Англия даже не успел опомниться, как через несколько минут, так же грубо держа братца за волосы, старший Керкланд отшвырнул того на подушку. - Достаточно. Потом ртом поработаешь, шлюха.       С этими словами шотландец приподнял блондина за бедра и, немного раздвинув его ягодицы, резко вошел до самого основания. У Англии с губ сорвался хриплый стон, сопровождающийся невыносимой болью в анусе. Тяжело дыша и снова начиная неразборчиво скулить, британец приподнялся и стал подаваться бедрами брату навстречу, пытаясь хоть как-то уменьшить боль. Уже через несколько минут Артур вовсю кусал губы, по подбородку текла слюна вперемешку с кровью, а напряженный член пачкал простыню, грудь и живот парня смазкой.       Так длилось достаточно долго. Англия уже выдохся, но шотландец и не думал останавливаться. Меняя темп и угол проникновения, а также глубину, Скотт раз за разом наполнял брата своей спермой и, не давая отдышаться, продолжал толчки. Вскоре англичанину стало казаться, что он сходит с ума. Ноги дрожали, по ним стекала и капала на простыню кровь из порванного ануса англичанина, его смазка и сперма обоих братьев. Кожа на ягодицах покраснела от частых шлепков, но Шотландию это только больше заводило, давая новые поводы оставлять на бедрах и пояснице британца синяки.       Чулки были порваны в хлам и забрызганы спермой, но Артура это волновало меньше всего. Уже почти полтора часа рыжий отказывался его отпускать, после каждого оргазма начиная двигаться все быстрее, буквально разрывая англичанина, у которого от смеси боли и наслаждения разум уплыл в никуда. Будто рыжему это придавало сил, так что казалось, что британца он не отпустит до конца, и в конце концов семя старшего Керкланда польется у блондина изо рта.       Наконец-то Скотт кончил в последний раз, одной рукой сжав головку члена Артура, заставляя того конвульсивно дернуться в очередном оргазме. Далее Англия, наконец получив хоть какую-то свободу в действиях, тихонько всхлипнул, едва сдерживая накатившие непонятно из-за чего слезы. Он попытался встать, но ноги не слушались, а анус разрывала резкая боль.       Видя, как англичанин вытирает большие изумрудные глаза, Шотландия лишь вздохнул, пробурчав под нос: - Совсем как баба.       И когда Англия уже через несколько минут засыпал в успокаивающих объятиях Скотта, у него промелькнула мысль, что неплохо было бы продемонстрировать шотландцу всю его коллекцию чулков… _____________________________________________________ * - В 1707 году Шотландия объединилась с Англией, после провала Дарьенского проекта: Англия выкупала долги Шотландии. Брак по расчету длится уже более 300 лет.