Прихоть Богов

Он шел один в толпе безликий. Он выделялся своей серостью из массы серых, но никто не обращал на него внимания – все шли, ведомые своими социальными установками. Диктат не поощаряет медлительность. И уж тем более не поощаряет инициативу. Он знал это и потому не боялся идти прямо сквозь толпу. Его бесформенный, рваный балахон скрывал тело, капюшон закрывал лицо так, что с верху под уголом можно было увидить лишь потрескавшиеся, покрывшиеся желтоватой коркой сухости губы и острый, покрытый небрежной, густой щетиной подбородок. Слишком мало, чтобы система автомотического распознавания лиц обнаружила его, тем более в такой толпе. Какой-то работяга в широком, рабочем комбинезоне, сильно пихнул его в плечо, столкнувшись с ним своим собственным. Энерция после толчка оказалась настолько сильной, что обоих откинуло в стороны, в другие потоки безликой толпы. Мужчина улыбнулся, а где-то в дали, сквозь гул и скрип сапог послышался неразборчивый пролетарский мат. Толпе нельзя перечить, иначе она просто разорвет тебя, и он знал это, пускай и редко бывал в городах. Однако, чтобы выжить, ему приходилось покидать свои родные места и проникать за неприступные стены полисов Диктата. Прямо как сейчас. Ещё пара минут бессмысленной хотьбы, и он оказался на месте. Неприглядый переулок, заваленный мусором, расположившийся так, что камеры задевают его лишь переферией своих визоров, а человеческие патрули его просто не замечают. А если и замечают, то слишком брезгуют заходить в этот кишащий крысами и трущобными насекомыми переулок. Он не брезговал. Десять метров вперед, поворот на право, большая, железная дверь. Стук. - Ты кто? – в тот же миг раздался искаженный помехами голос откуда-то снизу. Но мужчина поднял взгляд вверх и увидел маленькую камеру, уставившую на него своих визор сквозь треснувшее стекло. - Я из пустошей. Пришел на мену, - таким же, надстреснутым голосом ответил мужчина, но не механическим голосом, а живым. Ещё около минуты все было тихо, как вдруг вновь заработал динамик, скрытый под пластиковой плитой пола. - Покажи. Мужчина вытащил руки из карманов, расстегнул балахон и достал из под него оранжевую коробку с белым кругом и красным крестом по центру. Коробка явно была вся побитая, видавшая виды, но механический замок на ней был неповрежден. Как только невидимый наблюдать смог разглядеть это, дверь щелкнула и чуть приоткрылась, впуская в прохладное помещение жаркий, гнилой кислород переулка. Мгновение и дверь уже закрылась, а снаружи не осталось никого… - Выкладывай, что у тебя есть, - уже нормальным, живым голосом говорил наблюдатель. Это был внушительный мужчина, с широкой бородой и в потертом комбинезоне работника местного аналога ЖКХ, который словно поддерживал его необъятный пивной живот. Мужчина подошел к бронированной решетчатой стойке с маленьким окошком и положил оранжевую коробку на стол, напротив этого окошка. После этого из-под балахона ещё показались какие-то тюбики, со стершимися надписями, небольшой баллон синего цвет, такой же побитый и потертый, как оранжевая коробка, и револьвер Кольт, с поврежденным барабаном. - Мать моя женщина, да это целое богатство! Будем торговаться, парень? - Нет, - сухо ответил мужчина, откидывая капюшон и глядя искусственными глазными яблоками на приемщика. - Ааа, понял-понял… Мне говорили, что ты придешь. Давай, заходи, - старик поднялся со своего высокого, скрипучего кресла и захромал к дверце, видневшейся за бронированной стойкой. Дверь эта вела куда-то глубже в здание, и, когда приемщик уже скрылся, раздался короткий сигнал и уже дверь в самой стойке открылась. Мужчина проследовал следом… Он оказался в хорошо проветреваемом, свежем тоннеле, но и немного тесным. Теперь, когда ему не надо было скрываться, он смог расправить плечи и выпрямить колени, выявив свой колоссальный размер. Старик явно жил неплохо, но громила не ощущал к нему той привычной ко всем барыгам неприязни. Этот человек был работящим, был механиком, это уже он знал точно, и все сделал сам. Такие люди особенно нравились мужчине в противовес той безликой толпы. Старик провел его в одну из комнат, где располагался большой операционный стол, рядом тихо гудел компьютер, где-то за стеной слышался бодрый перестук электрогенератора. - Раздевайся, душь в капсуле справа, как будешь готов ложись на стол. Ну, в общем, сам знаешь… - сказал старик, хромая прямо перед мужчиной. Теперь можно было увидеть, что его левая нога поддерживается какой-то механической конструкцией. Эта нога была больше второй в два раза и можно было догадаться, что старик страдает от сильной опухоли или ещё какой-то хитрой болезни нового мира, которая лишила его былой бодрости, которой он сам когда-то лучился. Старик обошел операционный стол и сел за компьютер, запуская какие-то системы. Повсюду зажужжали сервоприводы, на потолке показались механические руки, снаряженные разными медицинскими и рабочими инструментами. Мужчина разделся, скинув свое тряпье в бак, и вошел в тесную для него капсулу душа. Вода била сквозь решетку ему прямо в темечко, тут же водопадом разливаясь по широким, как скалы, плечами, на мощную, волосатую грудь, стекая по кубикам пресса, как по речным камням и теряясь уже где-то внизу. Было неудобно, но громиле удалось помыться, благо, душь был наполовину автоматическим, так что он был готов. Он лег на стол лицом вниз, его запястья тут же схватила пара механодендритов, расдвинув их в стороны и чуть приподняв. - Начнем, - буднично произнес старик и все ободурование резко пришло в действие. Вдоль позвоночника громилы виднелись два ряда портов для питательных трубок и проводов, на затылке лысого черепа мигал красным маленький монитор, сообщая о заканчивающейся энергии. Жужжа, две мешанические руки с бурами на концах с жутким звуком вошли в специальные порты плечевых сервоприводов , тоже самые произошело с копчиком и коленными суставами, где так же располагались сервоприводы поменьше. Начался болезненный процесс подрязарядки энергии в маленький аккамулятор, дрожащий рядом с его человеческим сердцем. Он – эхо былой войны. Суперсолдат, если хотите. Если быть точнее, один из первых, кто добровольно пошел на модификацию своего тела, теперь на 60 процентов состоящая из железа и искусственных тканей, в далеком 2033-м году, чтобы верой и правдой служить славной Славянской Федерации. Когда же все рухнуло, он оказался брошен, как и миллионы граждан своей страны, как и миллиарды жителей всей планеты… Он смог адаптироваться. Смог выжить, прячась в пустошах, в дали от цивилизации, от всесильной власти новых государств нового мира, от которой ему нужна лишь энергия, без которой его механическое тело просто откючится и он умрет, парализованный и всеми забытый герой былых войн. - Старая модель… - сквозь боль подзарядки послышался голос старика, - сколько тебе лет? Сто? Стодвадцать? Черт… Умели ведь раньше делать! Не то, что сейчас… Сколько технологий потеряли, сколько сокровищ. Эх, не будь ты живым человеком, разобрать бы тебя… Услышав это, мужчина дернулся, а старик лишь сухо засмеялся. - Да не кипешуй, шучу я, шучу! Что я, живодер какой, что ли? Спи лучше. - Уснешь тут… - сквозь зубы прокомментировал громила, ощущая, как энергитические разряды сотрясают его тело судорогами. И эту боль ему нужно терпеть минимум сутки… Такова цена двух лет жизни. Такова цена бессмертия. *** Мир сошел с ума. Он понял это уже давно, очень давно, ещё до того, как все рухнуло. Такова природа человеческого бытия – мы не способны развиваться, двигаясь только вперед. Мы создаем себе проблемы, мы воюем друг с другом за идеалы, за самих себя, за ресурсы, деньги, ради мнимой надежды на рай будущего. Будущего нет. Как нет, скорее всего, и Бога. По крайней мере, он не такой, каким его сотворили сейчас – поп-звезда, культовая личность… Мужчина сплюнул, накидывая на себя новенький, удобный комбинезон. - Мои дроны проведут тебя по тоннелю к внешнему сектору. Дальше сам. Старик стоял напротив, через стол, на котором лежало оружие и снаряжение, выменянное громилой за ту оражневую коробку. Он смотрел на мужчину, размышляя о чем-то своем, пока тот проверял качество полученных вещей. Дверь слева открылась, раздались чьи-то легкие шаги, но мужчина не обращал на них внимания, сконцентрированно разбирая винтовку, чтобы почистить, смазать и приготовить. - Алиса, ты уже проснулась? Вернись к себе в комнату, сейчас же! – старик вдруг испуганно, полушепотом заговорил с, очевидно, девушкой, но та, похоже, игнорировала приказы отца. Громила продолжал игнорировать происходящее. - Пап, отстань! Хватит прятать меня от людей, разве ты не понимаешь, что мне нужно общение?! – девочка почки закричала. Да, это было девочка. Лет 16-19. Совсем ребенок. Мужчина повернулся и замер, словно все его механизмы вдруг отказали. Это была она. Встроенные в искусственные глазные глаза визоры вдруг судорожно заработали, сканируя и проверяя девушку во всех допустым диапазонах и фокусах. Она. Маргарита… это была она. 2032 год. Минск. Она говорит ему «нет» и уходит. Все было напротив большого театра оперы и балета, он помнит все в мельчайших деталях… Мечты рухнули, жизнь рассыпалась, ему было уже нечего терять. Радался короткий треск взводимого курка. Пелена с глаз спала и теперь он видел перед собой испуганную девочку. Она младше, чем тогда, когда он её запомнил… Переродилась. Разве это возможно? Идеальное сходство. Один в один. Это она. - Даже не думай, долбанный извращенец! Дочка, иди к себе в комнату, запрись и не высовывайся! – старик стоял все там же, но теперь он держал в руках тот самый кольт, направленный ему в висок. Смехотворное оружие против такого, как он. Короткий взмах, поломанное запястие и боевой нож мягко входит в глоткустарика, разрезая кадык и гортань. Он умер быстро, нож дошел до шейных позвонков и перебил их. Девушка побледнела и влажлась в стену. Его до этого теплое, розоватое лицо стало белым как мел, губы сжались в тонкую струнку, а глаза распахнулись и теперь сияли голубым огнем ужаса и страха. Она мотнула головой, словно не веря в происходящее. Все произошло слишком быстро. Алиса бросилась к двери, закрывшейся перед ним раньше, чем он успел её выбить. Магнитные замки включились и заблокировали её, а в стене напротив что-то зажужжало. В небольшой нише, скрытый занавеской, стоял робот, сделавший теперь шаг вперед и направляющий свое спрятанное в кожуха оружие на обезумевшего громилу. Кожухи раскрылись и показались бережно хранимые гаусс-пушки, тут же открывшие огонь по убийце. Но он оказался быстрее, успев теперь нырнуть под стол и вынырнуть уже прямо напротив робота. Нож вошел в его незащищенную шею, перерезая провода и трубки с техническими жидкостями. Автомат ещё работал и пытался нанести противнику урон, но он стремительно слабел, а громила продолжал наносить удары на дистанции клинча, вгоняя боевой нож в корпус робота и перерезая все новые и новые кабели. Все было кончено быстро. Робот и его хозяин, оба мертвы и их кровь теперь слилась в одну лужу из биологических и технических жидкостей на бетонном полу. Взял все свое снаряжение, мужчина бросился следом за девчонкой. Он уже ничего не понимал, его сердце бешенно колотилось, слабо касаясь корпуса расположенного рядом аккамулятора, а в голове клокотало безумие, накопленное за целый век жизни… или нежизни. Выбить дверь не составило труда, но заняло определенное время. Девочка успела скрыться, но он помнил её запах и мог преследовать уже по нему – более поздняя модификация носовой полости, жизненно важная для выживания в дикой местности. Она ушла в технические туннели и бежала куда-то вглубь, а он бежал следом, стремясь нагнать её как можно быстрее. Его встретил шквал огня и оглушительный рокот выстрелов, многократно усиленный тонельными условиями, но засада явно была подготовлена в спешке и её мужчина смог замететь заранее, избежав смертельного количества попаданий. У неё была винтовка, предназначенная для снайперской стрельбы и совершенно не приспособленная для боя в тесных тоннелях, но именно для этого он подробно изучал каждое оружие, чтобы вбить в цифровой банк памяти параметры балистики. Теперь он мог стрелять от бедра с поразительной точностью, видя своими глазами прямые лучи выстрелов и вероятные погрешности. Десять выстрелов на семерых – три раза неизвестные проявляли поразительную ловкость и удачу. Но они были всего лишь людьми. Свободными, сильными, но самыми обычными людьми… Алиса бежала по выученным наизусть тоннелям, стремясь спастись в местном подполье сопротивления Диктату. Эти люди всю жизнь посвятили борьбе с ненавистным государством, а теперь им предстояло сразиться с эхом былых времен. Оглушительным, смертоносмым и безумным. Смерть настигала людей быстро. Теперь не было время ставить засады. Не было времени организовать оборону, он просто шел, убивая каждого на своем пути, задерживаясь лишь на перезарядку. В его теле уже сочилось с две дюжины раненний и поврежденний, но они были незначительны, несущественны. Повстанцы быстро осознали степень угрозы, поняли, кто сражается против них и отступили, чтобы не терять людей зря. Девочка осталась одна. Он приблежался, но Алиса не собиралась так просто сдаваться. Она выбралась по люку наружу, прямо на оживленную улицу, где её тут же распознали камеры наблюдения и выслалил группу захвата. Следом выбрался он. До неё сто метров по улице, вокруг снуют испуганные люди. Выстрел. Какой-то человек неудачно подставился под пулю и она нашла другую цель. Ещё один – теперь пуля вошла в дешевый асфальт улицы. Последний шанс и она скроется. Выстрел – пуля мягко вошла в тонкую игру и застряла в кости. Раздался пронзительный визг и Алиса упала, асфальт побагровел от её крови. Он остановил её. Теперь не убежит. Улица уже практически опустела, а он стоял рядом с ней, как отовсюду стали показываться глайдеры патрульных и целый рой охранных дронов. - Волей Высшего Закона Диктата остановитесь и сложите оружие или мы откроем огонь! – раздался приказ сразу в нескольких громкоговорителях, встроенных в дронов. Они предлагали сдаваться, когда цель так близко. Раздался последний выстрел. Девочка умерла. Заряд дроб вышел в её череп и расплескал серую жидкость по асфальту. Теперь слезы будут засыхать на её вечно бледных щеках в холоде и тлене. Его схватили, он практически не сопротивлялся. Он знал, что у Диктата на него особые планы и они будут готовы закрыть глаза на любые преступления, совершенные им, чтобы он служил Воле Высшего Закона. И он знал, что они все исполнят для него ради этого… Сырой карцер. Темнота. Здесь тесно, но ему плевать. Он улыбается и белдный искусственный свет освещает его раскрытую ладонь, в которой лежит её длинный рыжий волос. Он клонирует её. Воскресит. Воспитает. Чтобы она больше никогда не бросила его… и всегда была с ним.