Слэш

Я устало поставила сумки перед дверью, достала ключи из кармана куртки и осторожно открыла входную дверь. Наконец-то добралась! Облегчённо вздохнув, мельком глянула на обувь. Любимые кроссовки сына были на месте, – значит, Макс дома. Я тихонько разулась, скинула куртку и прошла на кухню. Время было позднее, почти час ночи, и я боялась разбудить сына, который обычно в это время давно спал. Несмотря на свой довольно немаленький возраст – восемнадцать лет – он обычно становился вялым и сонным уже к девяти-десяти вечера, что ещё со средних классов служило неиссякаемым источником шуток и приколов над ним. Максим был настоящим «жаворонком», просыпался очень рано и к шести утра выходил на пробежку в любую погоду. Я втайне гордилась этим, бег по утрам мне не мог присниться даже в самом страшном сне. В отличие от своего сына я была типичной «совой», и вставать по утрам для меня было мучительно, зато могла не спать хоть до четырёх ночи. Поставив на газ чайник, принесла из прихожей сумки и начала их разгружать. Огурцы, помидоры, кабачки, лук, зелень, яблоки – лето в этом году выдалось хорошим, мягким, и сад не разочаровывал урожаем. Как не хотелось оттуда уезжать, да ещё за два дня до конца отпуска! Однако сегодня вечером позвонил директор нашей фирмы и попросил, а вернее, приказал, завтра срочно выйти на работу. Пришлось срочно собираться и на последнем автобусе ехать из сада домой. Сыну звонить уже не стала – поздно, скорее всего он уже спал. Убрав овощи в холодильник, я заварила чай. Есть уже поздно, однако закинуть что-нибудь в желудок хотелось очень. Вечером из-за сборов поужинать нормально так и не удалось, и есть хотелось жутко. Если лечь натощак, – всю ночь будут сниться «голодные» сны, сколько раз так уже было! Бог с ней, с фигурой! Снова заглянув в холодильник, достала сыр, масло, нарезала хлеб и налепила бутербродов. Красота! Достав из сумочки свой потрёпанный планшет, удобно уселась за столом и открыла недочитанный по дороге фанфик. Прихлёбывая чай и заедая его бутербродами, я с головой погрузилась в перипетии жизни и любви двух молодых красавцев-парней. Увлечение слэшем было моей страшной тайной. Я не говорила ни одной живой душе, что именно с таким упоением я читаю в Интернете. И абсолютно точно умерла бы от стыда, если бы это стало известно. Но поделать с собой я ничего не могла – интерес к гейской любви во всех её проявлениях был слишком силён, чтобы бороться с ним. И это несмотря на то, что я сама была стопроцентной натуралкой, даже не помышлявшей о реальных взаимоотношениях с человеком моего пола. Я не знаю, из-за чего возник мой интерес к однополой любви. Тем более мужской. Возможно – из-за достаточно длительного отсутствия личной жизни и любимого человека. После тяжёлого развода с сильнопьющим мужем около десяти лет назад мне ещё долго потом не хотелось смотреть на мужчин. В каждом под маской приличного мужика мне мерещился очередной алкоголик. А потом уже было поздно – большая загруженность на работе, возраст далеко за тридцать, оплывшая фигура, подросток-сын не способствовали завязыванию отношений. Но одиночество не объясняло, почему так привлекал именно слэш. Хитросплетения своей психики я уже давно перестала понимать, могла лишь только делать предположения – запретный плод сладок. Несмотря на современную распущенность, однополая любовь в нашей стране до сих пор находилась под запретом. Для меня, человека, заставшего две совершенно разные эпохи – старую, советскую, когда нельзя было ничего, и новую, современную, когда стало можно всё (ну, или почти всё) – границы «можно» и «нельзя» хоть и были весьма размытыми, но всё же существовали. И под понятие «нельзя» попадали в первую очередь именно однополые отношения. Тем более что в советское время, на которое пришлось моё детство, считалось, что в стране «секса не было». Отношения мужчины и женщины сводились к невинным ухаживаниям, прогулками под ручку и целомудренным поцелуям с сомкнутыми губами. Какой уж тут секс… И тогда даже в голову не могло прийти, что отношения возможны между двумя мальчиками. Или девочками. Для немного более просвещённых однополый секс существовал в тюрьмах и был самым жутким кошмаром, что мог произойти с мужчиной за решёткой. С развалом Союза из-за кордона к нам хлынула «цивилизация и капитализм», в том числе и информация о гейских отношениях и культуре. Наиболее толерантные удивлённо распахивали глаза: «Да? И так – можно? И это… приятно? Вы уверены? Бывает же!..». Но таких было немного, основная масса лишь кривила в отвращении губы и брезгливо отворачивалась: «Фу, гадость какая! Полный изврат!». В постсоветское время жизнь ломала людей весьма сильно, изменяя не только жизненные принципы, взгляды, мировоззрение, приоритеты, но и развлечения, удовольствия. Ну кто в эпоху развитого социализма мог предположить, что совсем скоро можно будет наслаждаться откровенными танцами, видом раздевающихся людей, то бишь стриптизом, что самыми лучшими и престижными местами развлечений станут клубы и казино? Очень многое – хоть и противозаконное и порицаемое – стало привлекательно и общедоступно: проституция, наркотики, тотальный криминал и море порнографии! Многое, но не однополые отношения, которые для большинства были и до сих пор остаются мерзким извращением и страшным грехом, а геи – недочеловеками. До сих пор у нас в стране одно из самых страшных оскорблений – назвать человека пидором, голубым. Но – запретный плод сладок. Многие сейчас пресытились доступностью практически всего, чего только пожелает душа и тело, и соответственно возникло желание чего-нибудь нового, необычного. А что в нашей жизни необычнее гейской любви? Вот и подсаживается на это всё больше и больше народа. Тем более что за источниками этого нового сейчас ходить далеко не приходится – вот оно, под боком, только выйди в Интернет. Сама же я впервые прикоснулась к этой теме не в Интернете. Как-то прикупив новый диск с фильмами, решила посмотреть один с вполне нейтральным названием «Горбатая гора». Увиденное потрясло меня до самой глубины души! Хит Лэджер и Джейк Джилленхол, которых я неплохо знала по другим фильмам и очень любила, настолько реалистично показали на экране любовь и желание, что я поверила им сразу и безоговорочно. Да, возможно, если бы в этой картине не было любви между героями, их простой трах был бы мне неприятен. Но любовь – такая страстная, всепобеждающая и пронесённая через всю их жизнь… Тем более между потрясающе красивыми парнями… Я её приняла всей душой, и барьер между гейскими отношениями и обычными, между парнем и девушкой, для меня рухнул. Правда, это не сделало меня слэшером. Я просто приняла для себя, что вот такая любовь – тоже прекрасна и интересна. А потом совершенно случайно в Интернете я увидела клип о зарождении и развитии любви между двумя красивыми парнями из испанского сериала «Физика и химия» и – пропала. Уж не знаю, чем Фер и Давид меня так зацепили, но я запоем отсмотрела в Интернете все сезоны этого сериала, а по его окончании поняла – прежней мне уже не быть. Взгляды, убеждения, и вообще мировоззрение относительно однополых отношений изменились окончательно. Стала интересна только такая любовь – между двумя парнями. Родился новый слэшер… Сын о моём новом увлечении, слава богу, ничего не знал. Да и кому из подростков вообще интересно, чем живут их родители? Максим не был исключением. В мой компьютер и планшет он не лез, да и я не позволяла себе копаться в ноутбуке и телефоне сына. Мы уважали неприкосновенность личного пространства друг друга. До разумных пределов, конечно. Именно поэтому я могла позволить себе вот так расслабленно сидеть за столом, потягивая чай и читая слэшный фанфик. Немного перекусив, я наконец-то почувствовала себя человеком. Всё-таки дома хорошо! Внезапно вспомнила про комнатные растения, – а полил ли их сын, как я с утра просила? Если нет, то по такой жаре, какая была сегодня весь день, они запросто могли засохнуть. Решив проверить сразу, я отложила в сторону планшет и тихонько прошла в гостиную, где и находился мой домашний «зелёный сад», оставленный на попечение сына. Я включила свет, и от увиденного из моей головы мгновенно вылетело то, зачем я вообще сюда пришла. На журнальном столике стояла наполовину пустая бутылка красного вина, два бокала, ваза с фруктами и несколько пустых тарелок. Видимо, у Максима сегодня был романтический вечер. Ай да сынуля, ай да конспиратор! И ведь ничего не сказал о своих планах, когда мы с утра с ним созванивались! Да и вообще не говорил, что у него появилась девушка! Мог бы и познакомить… Не такая уж я и страшная, вполне себе адекватная тётка… Стоп, а сейчас-то он один? Или с подругой? Вроде бы чужой женской обуви в прихожей я не видела, но ведь могла и не заметить. Интересно, какая она, девушка Максима? Брюнетка, блондинка, рыженькая? Высокая, маленькая? Меня распирало любопытство. Я выключила в зале свет и на цыпочках подошла к двери в комнату сына. Затаив дыхание, осторожно открыла дверь и заглянула в комнату. Внутри царил полумрак. Шторы не были задёрнуты, и яркий свет уличного фонаря слабо освещал комнату. На неширокой кровати в тесном объятии лежали два обнажённых человека. Светлая кожа ярким пятном выделяла их на тёмном покрывале, я безошибочно опознала спортивную фигуру сына. Его мускулистые руки крепко обнимали худощавое гибкое тело, практически лежащее на нём. Осознание увиденного медленно просочилось в мой мозг и потрясло до самой глубины души. Пропустив несколько ударов, сердце ухнуло вниз, ноги ослабели и стали ватными. Дрожащей рукой я ухватилась за дверь, чтобы не упасть. В объятиях моего обнажённого сына лежал голый парень! Позы обоих не оставляли сомнений в том, какие отношения их связывают и чем они собственно занимались перед тем, как заснуть. Мой сын – гей… Самый настоящий. Вполне состоявшийся. Более того – гей уже достаточно долгое время. То, что происходило сегодня в его кровати, возможно только, когда человек полностью понимает и принимает себя, свою ориентацию, а на это нужно немало времени. Тем более в нашей стране. Я тихонько отступила за дверь и тяжело привалилась к стене. Ощущение произошедшей катастрофы, страшного несчастья превратило тело в кусок камня, неспособного нормально работать, двигаться. Сцепив зубы, сделала несколько небольших вдоха, подавляя подкатывающие к горлу рыдания. Нет, нельзя, нельзя плакать, нельзя давать волю эмоциям! С трудом взяв себя в руки, я на негнущихся ногах проковыляла назад на кухню и грузно осела на стул. В голове шумело, грудь сдавило огненным кольцом, не давая нормально дышать, глаза щипало от слёз. До боли знакомая реакция тела на потрясение, реакция, которую я надеялась ещё нескоро снова ощутить. В последний раз я ощущала такую же боль, которая отзывалась во всём теле, два года назад, когда после очередного инфаркта умер отец. Тогда мы с сыном остались совсем одни на этом свете. Было так больно и так страшно, что не хотелось жить. Не знаю, что бы со мной было, если бы не Максим… Да и до этого жизнь подбрасывала немало тяжёлых ударов – смерть матери, алкоголизм любимого когда-то мужа, тяжёлый развод, вынужденный размен квартиры и переезд. Я держалась. Скрепя разбитое в очередной раз сердце, стиснув зубы. Благодаря сыну, ради сына… Но что мне делать теперь и как дальше жить, я не знала. Не знала – ради чего. Будущего у своей семьи я больше не видела. За восемнадцать лет жизни сына я давным-давно привыкла к мысли, что когда он вырастет, то найдёт себе девушку, женится, у него будет семья, потом у них родятся дети, а у меня – внуки… А как же иначе? Любая мать хочет этого для своих детей! Хочет им счастья! А какое же счастье без любящей семьи, без детей? Губы скривились в горькой усмешке. Я достаточно хорошо ориентировалась в вопросе однополой любви, чтобы понимать – это не болезнь и это не лечится. Это – навсегда. Мой сын – гей! Мой Максимка – гей! Гей! Не будет у него своей семьи. Не будет любящей жены, пекущей ему оладьи солнечным воскресным утром. Не будет весёлых детских голосов и шумной беготни летом на даче. Не будет маленького русоволосого чуда, которому можно будет заплетать косички, наряжать в красивые платьица и учить лепить пельмени. Не будет внучки, о которой я втайне ото всех давно мечтала. Ничего этого не будет. Никогда. И вот это «никогда» меня прижимало сейчас к стулу с силой в несколько атмосфер. Никогда, никогда… Рыдание снова подкатило к груди, из горла вырвался приглушённый всхлип. Нет, нельзя плакать, нельзя! Ни в коем случае нельзя сейчас устраивать истерику, а что случится именно она, если хоть чуть-чуть себя отпустить, я даже не сомневалась. Силком заставила себя продышаться. Слёзы отступили, горячий ком из горла переместился назад в район груди. Внезапно мне стало смешно. Да, жизнь не лишена иронии. Даже боле того! Я в очередной раз сдержала себя, только на этот раз – чтобы не заржать в голос. Тебе был интересен слэш, ты им жила в последнее время, читала о нём фанфики, смотрела фильмы (и даже порнушку, да простит меня Бог!), так что же мелочиться, выходим на новый уровень – вот тебе слэш, твой собственный, в твоём доме, получай и радуйся! Волна истеричного веселья сменилась горькой уверенностью – точно, это моя расплата за грех. Я не была крещёным человеком, но в Бога верила. И понятие греха мне было близко и понятно. Старалась быть порядочной, справедливой, жить по совести. Вроде даже получалось. Старалась не грешить – не потому что нельзя, а потому что так правильно. Вот только в моём понимании однополая любовь всё равно была грехом. Потому что противоестественно. В первую очередь с биологической точки зрения. Секс существовал для того, чтобы особи размножались, это его биологическое предназначение. Результатом секса должно было быть потомство. А какое потомство может быть при однополом сексе? Правильно, никакого. Соответственно, такие отношения противоестественны. Ну, а так как в Бога я верила, и соответственно, в то, что всё – и природу, и планету, и вообще всю Вселенную создал Он – в это я тоже верила. И то, что нарушает законы природы – нарушает и божеские законы. А значит – грех. Да, я прекрасно знаю, что и в природе бывает однополый секс. Но такое случается только тогда, когда животное не может найти особь противоположного пола, а инстинкт размножения – один из самых сильных в природе. Когда у животного течка или гон, оно не думает, а живёт гормонами, которые требуют соответствующего процесса. И животные не могут не подчиниться приказам гормонов. Но человек ведь не животное и не живёт только инстинктами… И то, что его на физическом и психическом уровне тянет к представителям своего пола – это нарушение физиологии, болезнь… А люди, ей поддавшиеся, совершают грех… Несмотря на то, что я совершенно нормально воспринимала гейские отношения, что они мне были безумно привлекательны и стали частью моих повседневных интересов, где-то там, на краешке сознания, тоненький голос веры иногда всё-таки противно пищал – «Это грех! И то, что ты этим увлекаешься – тоже грех!». Я это понимала и принимала это в себе. Я согласилась с тем, что совершаю грех. Я разрешила этот грех себе. Вот именно – разрешила, в полном сознании и при твёрдой памяти. А что у нас полагается за грех? Правильно – наказание! Получи, фашист, гранату!.. Я снова горько усмехнулась. Всё верно – это наказание мне за мой грех. Вот такое вот изощрённое. Вам это нравится – получите! Интересны однополые отношения – будьте к ним как можно ближе! Привлекают геи – пусть геи будут совсем рядом с тобой! Чтоб уж совсем погрузилась в соответствующую атмосферу – пусть геем будет твой сын! Ну что, слэш уже не так интересен, когда он коснулся именно тебя? На своей-то шкуре это ой как больно! Где же твоя хвалёная толерантность, полное приятие и понимание? Когда в соседней комнате после жаркого гейского секса лежит твой собственный сын, слэш уже не кажется тебе таким волнующим и эротичным? За что боролись – так тебе и надо… Остаётся только решить – как себя вести с сыном. Я со всей очевидностью понимала – не принять сейчас его ориентацию и его друга – это потерять сына. Что если я даже посмотрю криво в их сторону – это будет конец. Ну что ж, надо принимать то, что заслужила. Принимать и жить с этим. И улыбаться. Делать вид, что всё в порядке. Может быть, со временем даже удастся поверить в это. Надеюсь, что удастся. Но понимать – это одно, а принять – это совсем другое. Всё моё естество кричало, орало, голосило – «Не-е-ет!». Я в очередной раз себя совершенно не понимала. Вот почему я с пониманием и одобрением могла относиться к любви незнакомых мне парней, а отношения моего собственного сына с другим парнем вызывали отторжение даже на физическом уровне? Хотя… А может, всё уже и изменилось для меня и снова встало на свои места, как раньше? Я представила вместе парочку, которую слэшила в последнее время – актёров Дженсена Эклза и Джареда Падалеки, и прислушалась к себе в поисках изменения отношения. Но ничего не изменилось. Для меня они всё так же были интересны как пара. Потом вспомнила в объятиях сына другого парня, и меня снова передёрнуло. Да, ради сына себя придётся ломать, это очевидно. Получится ли? Сумею ли я взять себя в руки настолько, чтобы не обидеть и не разочаровать сына своим тоном, поведением, словами? В комнате сына раздались шорохи, а потом негромкий разговор. Ребята проснулись… Сейчас всё и решится… В коридор вышел Максим – растрёпанный, заспанный, хмурый и насторожённый. Спасибо, что хоть одетый, – на нём были спортивные штаны и старая футболка. Он остановился перед входом в кухню и привалился к стене, сложив на груди руки и не глядя на меня. – Ты рано, – сказал он, не глядя на меня. – Я думал, ты приедешь только послезавтра. – На работу срочно вызвали. Завтра выходить. – Я так полагаю, ты нас видела, – произнёс Максим тусклым голосом. – Мне уже сейчас собираться и валить подальше из дома, или можно подождать да утра? – Очень смешно, – горло сдавило, и мой голос вышел сиплым как у алкоголика. – Хватит комедию ломать, проходи, садись. Сын зашёл в кухню, достал из-под стола табурет и осторожно опустился на него. Потом поднял глаза и скользнул по мне взглядом. Уж не знаю, что он разглядел в моём лице, но он его губы скривились в усмешке. – Понимаю, сын-гей – это дерьмово, – Максим отвернулся и сжал руки в кулаки. – Позор для семьи. – И как давно ты гей? – губы слушались с трудом. – Ну, не очень давно. – И когда же ты это понял? – почти прошептала я. Настолько неловко мне не было очень давно в присутствии сына. – Когда понял? Да лет, наверное, в пятнадцать. – И у девушек нет шанса? – я сделала отчаянную попытку улыбнуться, но вместо этого получился оскал. – Ни единого. Тебя только это волнует? – Нет, не только. Но… я не знаю, как обо всём этом с тобой говорить. Чтобы тебя не обидеть. Не испугать. Не потерять… – я совершенно не знала, как сказать то, что чувствую. – Зачем? А я тебе вообще нужен – вот такой? Грязный гомосек, который спит с мужиками? Я не изменюсь, не думай! Девушки у меня не будет, они мне совершенно не интересны! – Ты мой сын. И я тебя очень люблю! Ты нужен мне любой, каким бы ты ни был. И будешь нужен всегда, даже не сомневайся! – Ну да, это ты сейчас так говоришь. А потом будешь пытаться меня переделать, направить на путь истинный… – Послушай, что ты от меня хочешь? У тебя было время привыкнуть к… своей ориентации, а я всё узнала буквально несколько минут назад! Дай и мне время привыкнуть! И я не собираюсь от тебя из-за этого отказываться, даже и не мечтай! Я замолчала и отвернулась. Чувствовала – ещё пара слов, и я просто безобразно разревусь. – Я так боялся тебе сказать… Так боялся, что возненавидишь или будешь презирать. – Ты знаешь, а я читаю слэш… – непонятно зачем призналась я. – Да ты что! Не может быть! – впервые за весь разговор улыбнулся Максим. – Сын-гей и мама-слэшер… Это прикол! Он внезапно вскочил, наклонился ко мне и прошептал: – Сейчас я познакомлю тебя с самым лучшим, помимо тебя, человеком! Кажется, всё-таки у нашей семьи есть будущее.