"Амнезия" или "Новое — хорошо забытое старое"

— Где я? — Какаши распахнул глаза и принялся непонимающе оглядывать больничную палату. Цунаде-сама, которая уже около получаса напряженно всматривалась в неподвижное лицо джонина, облегченно выдохнула. — Ну ты и напугал нас, Хатаке! Тут уже Паккун начал свои права на наследство заявлять… Сильно же тебя на той миссии по голове огрели, я уж думала: все мои лечебные техники будут бессильны. Но все хорошо, что хорошо кончается! — похлопала его по плечу Пятая. — Раз тебе лучше, можешь возвращаться домой, у меня для тебя еще столько поручений… — Это все, конечно, замечательно, — протянул Какаши, — но Вы, собственно, кто?..       ***       Через некоторое время диагноз был поставлен окончательно — амнезия. Все врачи сошлись на том, что даже самые новые ниндзюцу не смогут излечить сей недуг, а Цунаде-сама, немного подумав, вынесла неоспоримый вердикт «До свадьбы заживет» и, поставив печать, выпроводила бедного джонина из больницы. Новости в Конохе распространяются быстро, а уж если об этом случайно узнает Наруто, то через пару минут об этом говорят даже в Акацке. Вот и на этот раз новость со скоростью сюрикена облетела всю деревню. Выйдя из больницы, Какаши слышал за собой постоянные шушуканья и хихиканья. Он пристально разглядывал каждое лицо, тщетно пытаясь хоть что-то вспомнить… — А вот интересно, были ли у меня друзья? Или враги? Может у меня тут такая жизнь кипела, ух! Аж страшно становится… — усмехнувшись под маской, джонин почесал затылок и продолжил осматривать окрестности. — Ну ничего, надеюсь, они мне помогут все вспомнить… Но друзья Хатаке не были бы его друзьями, если бы не воспользовались таким чудесным шансом…       *** — Здрасть, Какаши-сенсей! — первым налетел на него улыбавшийся от уха до уха похожий на лисенка светловолосый мальчуган. — Здравствуй… ученик, — неуверенно отреагировав на «сенсея», ответил джонин, — Ты что-то хотел, эмм..? — Наруто, — подсказал тот. — Я просто хотел еще раз сказать вам спасибо за тот вкуснейший рамен, которым вы меня накормили на прошлой неделе! Сегодня там же в шесть? — Я? Раменом? — удивленно уставился на него Хатаке. — Ну как же, разве вы не помните? Я же… Я же… сироти-иночка! — Наруто сделал такое жалобное лицо, что ему бы позавидовал сам шрековский Кот, — а вы… У вас и вправду доброе сердце! Вы же так прониклись моим горем, что неделю назад заявили перед всей Конохой, поклявшись своей бесценной коллекцией порно-книг, что будете бесплатно кормить меня раменом каждый вечер! — Что?! Порно-книг… Ладно, плевать на это. Кормить его… Перед всей Конохой… Какой-то я подозрительно благородный. И все, небось, по пьяни, эх… — пробормотал бледный, как Орочимару, сенсей, но, снова почесав затылок, ответил: — Тогда договорились, завтра, как обычно, в шесть… — Какаши-сенсей! Вы выздоровели! — к ним на полной скорости неслась розоволосая девчонка, — Когда начнутся тренировки? Какаши, уже грешным делом подумавший, не организовал ли он целый благотворительный фонд «Даешь рамен детям Конохи!», попятился назад, заверяя, что еда кончилась, но его перебил радостный возглас: — Надеюсь, вы меня помните, я Сакура, ваша лучшая ученица! Мы так по вам скучали! Вы же наш любимый сенсей! — Конечно помню, что ты! А можешь, пожалуйста, напомнить мне, что я был за сенсей и чем мы с вами занимались, а потом я уж как-нибудь сам разберусь, что к чему… — Какаши пытался мягко намекнуть розоволосой, что он ни черта не понимает из того, что она несет. — Тогда возьмите ручку и записывайте, — важно сказала она, — с утра вы всегда приходите вовремя (пунктуальность — ваше второе имя!), ну и тренируетесь с нами до потери сознания, никогда не отвлекаясь на чтение, конечно. А вообще, вы такой добрый, энергичный, чуткий учитель — всего себя нам отдаете! Эх… — Сакура смахнула воображаемую слезу. — А в пять часов вечера вы обязательно танцуете Макарену на памятнике Хокаге. — Что?! Это еще зачем? — Ну, это что-то вроде ритуала. У всех свои тараканы… Верно, Наруто? С пониманием дела светловолосый кивнул и самым «неслышным» шепотом обратился к Сакуре: — А ты ведь еще не рассказывала ему, как он голышом носился по деревне… У Какаши задергался глаз, а Наруто получил от розоволосой точный удар в живот. — Ничего, Какаши-сенсей, с кем не бывает! — Так если б один раз, а то каждую неделю… — не преминул добавить «лисенок». Джонина начинало пробирать на нервный смех, он уже пожалел, что начал расспрашивать о своем прошлом, целее была бы психика… — Какаши-сенсей! — неожиданно воскликнул Наруто, указывая на непонятно откуда взявшегося младшего Учиху, шагающего по улице, жующего помидорку, которую он только что стащил с местного рынка (ну захотелось есть человеку, а она так и лежит, манит, чертовка…), и воровски оглядывающегося по сторонам. — А вот видите там шатается такой черненький мальчик с утиной жопкой вместо волос? Это Учиха Итачи, скрывающийся под именем своего младшего брата Саске, ваш бывший ученик, между прочим. Опасный типчик! Оставил своего бедного братика одного в Конохе, а сам ушел в Акацке… На последнем слове Хатаке одарил его непонимающим взглядом. — Ну такая организация злых неформалов с накрашенными ногтями, — пояснил «лисенок», — так вот он теперь их шпион: ходит тут, рыщет… Вы должны срочно его остановить и сдать в полицию Конохи! Какаши понял, что от него ждут каких-то решительных действий, поэтому, собрав волю и остатки здравого смысла в кулак, он направился к «шпиону», а Наруто с Сакура наоборот отошли подальше, чтобы не портить эту идиллию своим истерическим смехом. — Ах ты ж бессовестный! Ирод мелкий! Да как тебе не стыдно! — Хатаке решил сразу перейти к делу, чтобы показать этому малолетнему преступнику, что он прекрасно все помнит и до сих пор злится на него. — Ч-что, Какаши-сенсей?.. Откуда вы..? — Саске был в панике, он не понимал, как джонин мог узнать про украденный помидор, он же убедился, что свидетелей нет? За ним что, следили? — Я… это вышло случайно… — Ах, случайно! Это же предательство деревни! Отвечай, как ты туда попал? «Как? Он и про рынок знает?!» — пронеслось в голове у Учихи. — Ну… я так шел-шел, — он решил косить под дурочка, — и проголодался… «Так значит, он жаждал свежей крови… Хмм, хитрый маленький шпион! Какие метафоры закручивает…» — думал про себя джонин. — …вот, значит, проголодался, а он лежит, красненький такой, и на меня смотрит… «Это он про брата своего, не иначе!» — …ну, а я хвать — и захотел поскорее с ним расправиться, пока никто не видит… — Ах ты ж изверг шаринганистый! Так как же так можно с ним было?! Он ведь маленький! У него ж теперь травма детская на всю жизнь! Саске ошарашенно смотрел на свой недоеденный овощ, начиная проникаться к нему жалостью и винить себя в его тяжелой судьбе. — Ну, может, тогда, я его и доедать не буду? Хатаке аж поперхнулся. — К-кого доедать? — Ну, его, — Учиха кивнул на помидорку у себя в руке. — Наруто-о! — Какаши понял, что ему срочно требуется помощь, а когда «лисенок» подоспел, вытирая слезы от смеха (он сразу начал жалобно всхлипывать, чтобы показать, как его растрогала история Учихи), джонин наклонился к нему и нервно прошептал: — Нет, никакой полиции — сразу в психушку, сразу! Я подпишу официальное соглашение. Нам спокойней будет, а он там пусть хоть целый день со своими братьями-помидорами общается… Чувствую, мне тут с вами до этого тоже недолго осталось… Наруто подошел к Саске и приобнял его за плечо, тот до сих пор был не в состоянии понять, что происходит вокруг. — Ну что, «Итачи-сан», прогуляемся? — хитро улыбнулся светловолосый, покачивая в руке официальное соглашение с подписью Хатаке. — К-куда? — О, я уверен, тебе там понравится…       ***       Джонин шел домой быстрым шагом, нервно оглядываясь по сторонам — мало ли чего он здесь еще натворил. Но тут, только он немного успокоился и подумал, что худшее уже позади, с истерическим криком: «КАКАШИ! ТЫ ВЕРНУЛСЯ!» на него обрушилось зеленое нечто с густыми бровями. — Ну что, ты готов? — не унимался он. — Я Гай, помнишь? Но для тебя, конечно, Гай-сенсей! — С-сенсей? — Хатаке тщетно пытался вспомнить, что он имеет общего с этим типом. Он что, его ученик?! — Как жаль, что ты ничего не помнишь, мой вечно проигрывающий соперник! — с участливым видом ответил Гай и вдохновенно продолжил со слезами на глазах: — Ты уступал мне в спорах столько раз, что в один прекрасный день сказал: «О Гай, умоляю, поведай мне свой секрет!», и я, как самый бескорыстный учитель, принял тебя в свое общество Силы Юности! — ЧТО?! — перед лицом Какаши выросло ужасное зеленое трико. — А что такое? Это наша специальная одежда, ты всю жизнь ее носил. Ну же, не стесняйся!..       ***       Через пару минут Хатаке стоял, одетый в новую униформу, и неуверенно пытался прикрыться. А Гай не мог нарадоваться и, смахивая слезы, кинулся обнимать своего «ученика»: — В этом костюме в тебе так и бурлит сила юности! Ты ее чувствуешь? — Считается то, что меня сейчас стошнит? — Вот видишь, ты уже почти познал мое учение! Ну, беги, мой ученик, неси в мир юность!.. Какаши решил действительно прислушаться к этому совету, но рванул он так не от распирающей его юности, а подальше от этого зеленого психа. «Видимо, в прошлом я был алкоголиком…», — печально констатировал джонин.       ***       День выдался не на шутку жарким. Хатаке, упорно искавший свой дом по адресу, предусмотрительно взятому у Хокаге-самы, решил зайти в первое попавшееся кафе за водой. Но вскоре очень пожалел о своем решении… — Йо, Какаши-сенсей! — весело похлопал его по спине подошедший джонин с темной бородкой и сигаретой в зубах. — Йо, ты кто? — решил не ходить вокруг да около Какаши. — Твоя совесть, — загробным голосом пропел тот. — За последний час я понял, что у меня ее нет, так что звучит неубедительно. — Шалость не удалась, — засмеялся джонин с сигаретой. — Я Асума, твой друг, кстати. Как сам-то? — Как рыба в воде! Мокро и мутно… — безрадостно ответил Хатаке. — Но я, честно говоря, даже немного удивлен, встретив такого адекватного человека, как ты, я уже почти убедился в том, что моя жизнь неразрывно связана с одними психами. Я сюда ненадолго, просто воды попить заскочил. — А, понимаю, — загадочно продолжил Асума, не отрывая взгляда от его зеленого костюма, — психов у нас в Конохе хватает. Я тебя и не задержу, так, парой слов зашел перекинуться.       Спустя два часа… — …а он и говорит, что Анко — это Орочимару, неудачно переодетый в Саске. Да-да, так все и было!.. — Да ты что? Какая, однако, странная деревня — кого в ней только нет!.. — Какаши искренне удивлялся всем байкам джонина, который из последних сил старался сохранять абсолютную серьезность. За последние два часа джонин узнал много нового о жителях «странной деревни». К примеру то, что Куренай-сенсей на самом деле Учиха Мадара, который прикидывается милой учительницей, чтобы в один прекрасный день незаметно сжечь Коноху своими Шаринганами («А ты думаешь, почему у нее глаза такие красные? Не самогонку же она по ночам квасит! Тут явно что-то нечисто…»). Или то, что Рок Ли — клон Гая, а сам сенсей хочет превратить всю деревню в себе подобных и организовать империю Силы Юности («Не удивлюсь, если он тоже Учиха! Неугомонная семейка…). Или то, что свинка Цунаде-самы… («Дай угадаю! — с энтузиазмом воскликнул Какаши. — Это тоже замаскированный Учиха, который хочет занять пост Хокаге!») …нет, это всего лишь обычная «дурная свинья», которая вчера укусила Асуму за палец. Все это, как заверил бородач, было взято их самых достоверных источников (плевать, что этими источниками был пьяный Джирайя) и, разумеется, чистая правда. Во время рассказа джонина, Хатаке понял, что поторопился с выводами о его адекватности, а сам стал шарахаться от всего, что двигалось вокруг, и уже хотел незаметно скрыться, как услышал голос своего собеседника: — Кхм… Я надеюсь, ты не забыл про свой долг. — К-какой долг? — Какаши начали одолевать нехорошие предчувствия. — Ну как же? Посидеть с моим племянником, конечно! Ты же мне в карты проиграл на дне рождения Райдо, не помнишь? И не только мне, между прочим… Побледневший Хатаке вновь уселся за барную стойку и обреченно проговорил: — Прежде чем расскажешь, что я еще умудрился задолжать, налей мне чего-нибудь покрепче…       ***       Следующие полдня Какаши провел… с пользой: посидел с Конохомару (после часового общения с «дядей Какой» мальчик свято верил, что в деревне живут лишь хитрые Учихи, готовые уничтожить ее в любой момент), постриг газон Куренай, которую упорно продолжал называть Мадарой, надергал из ежей новых иголок для Генмы и получил пощечину от Анко, когда заявил, что она «змеюка подколодная» и что он «все ее хитрые планы насквозь видит». А потом и вторую за «на правду не обижаются».       ***       Ровно в пять часов джонин танцевал Макарену на памятнике Хокаге. Ритуал — дело святое. У подножья скалы поглазеть на это непередаваемое зрелище собралась вся Коноха.       ***       Тем временем где-то внизу… — Добрый вечер, Ирука-сенсей! — Эмм, здравствуйте, Джирайя-сама, — неуверенно поздоровался чунин. — Видишь вон того сумасшедшего на голове у Пятой? — продолжил Старик-Извращенец, указывая пальцем куда-то вверх. — Конечно, это же Какаши-сенсей, который только что вернулся с миссии. Видно, сильно его там потрепали… — Вот на это я и намекаю, — усмехнулся Саннин, — согласись, ведь такой момент просто невозможно упустить. Так вот, у меня созрел один гениальный план…       ***       «Наконец-то пришел!», — облегченно подумал джонин, увидев родной дом. Всего пару метров до двери и он свободен, как птичка, никто его больше не тронет… Он быстро зашагал по мягкой траве и уже готов был сделать последний шаг, как вдруг… — А-а-а-а! Что это за хрень?! Через миг Какаши уже сидел на дереве и с опаской выглядывал из-за веток. «На что я только что наступил? Мне показалось, оно шевелилось…», — с ужасом думал он. — Смотри куда прешь, Хатаке! — из травы вылез недовольный Паккун. — Ты ведь не бабочка, так и раздавить недолго! — Мать моя Орочимару! — джонин чуть не упал с ветки. — Оно еще и говорит! — А что, лаять должен? Конечно говорю, идиот! Не знаю, где ты вчера пил, Хатаке, но одной бутылкой ты явно не ограничился. Столько лет знакомы, а тут… — Знакомы? — О-о, ну конечно… — на пса снизошло озарение, а в голове моментально начали строиться наполеоновские планы. — Ты же только вчера из больницы… Наверно, ты меня не помнишь, я Паккун, твой… эмм… домовладелец! — Что?! Пес-домовладелец?! — Какаши думал, что уже ничему не сможет удивиться, после всего, что с ним произошло за день, но он понял, что жестоко ошибся. — Скажи спасибо, что не рабовладелец, холоп! — Паккун принял самый важный вид и даже попытался встать на задние лапы. — Или кто-то хочет, чтобы я повысил ему арендную плату? — А… сколько она была раньше? — Пятьсот рье в месяц. Джонин чуть не упал с дерева второй раз, но через секунду пожалел об этом. Упал бы — и нет проблем… — А что, мало? — невинно улыбнулся пес (если псы вообще умеют улыбаться). — Ну это со скидочкой, как моему любимому жильцу… Тогда, договорились, завтра забегу за деньгами! Паккун помахал лапкой и скрылся между домами, только тогда Хатаке заставил себя слезть с дерева. — Мда, веселая у меня была жизнь, аж самому жутко становится… — чесал затылок Какаши, заходя в квартиру. — И вот интересно, зачем собаке столько денег?..       *** — Дом, милый дом! — воскликнул джонин, облегченно скидывая ботинки и запирая за собой дверь. — Теперь уж точно никто не сможет меня доставать! Только я да белые стены… Красота… — Милый, а что так поздно? Ужин уже остыл, — неожиданно раздался голос из кухни, и, к ужасу Хатаке, этот голос был… мужской. Так и не сделав ни одного шага, он начал медленно сползать по стене и клясться в том, что завтра же бросит пить. Через секунду к нему вышел невысокий брюнет со смугловатой кожей, шрамом на переносице и удивленным выражением на лице. — Зайчик, что с тобой? Что-то случилось? Судя по твоему прикиду, ты снова был у Гая-сенсея, я даже начинаю ревновать… — Вот только не говори, что ты… — тщетно пытался построить связное предложение джонин. — Как, Какаши, ты и меня забыл? — ошарашенно проговорил тот, помогая встать бедному Хатаке. — Я же Ирука, твой жених! Мы живем вместе уже пять лет, и скоро ты обещал сделать мне предложение. — Я? Тебе? Предложение?! — Ну вот, приехали! Сколько лет душа в душу, сколько салатиков мною приготовленных, сколько лампочек тобою вкрученных — и все Кьюби под хвост?! А еще «котиком» называл, жениться обещал… — Ирука шмыгнул носом и резко отвернулся, полный обиды и негодования. Если бы кто-нибудь наблюдал за ним в тот момент, то ему бы уже давно присудили «Оскар», как лучшему драматическому актеру Конохи. Первая мысль Какаши была незаметно улизнуть и спрятаться в шкафу, но потом, немного успокоившись, он подумал: «А что? Этот Ирука не так уж и плох, хозяйственный. Мужик? Ну и что, меня же это раньше, как видно, не смущало. Зато не будет мозг выносить по пустякам, деньги на шмотки тратить, да и с виду тоже ничего… Мечта, а не жених!» Тут джонин довольно улыбнулся, тем самым сразу насторожив парня, и ангельским тоном пропел: — Что ты, котик, я все прекрасно помню. А… что ты там говорил про ужин?       ***       Через пару часов, уже засыпая в обнимку с Ирукой, который нервно бормотал что-то про то, что Джирайя будет гореть в аду, Какаши подумал, что жизнь у него, оказывается, была не такая уж и плохая…       ***       Через несколько месяцев к джонину вернулась память. В связи с этим радостным событием вся Коноха старалась не попадаться на глаза разозленному шиноби. Наруто с Сакурой пришлось еще целую неделю кормить учителя бесплатным раменом. Саске, посидев несколько дней в психиатрической больнице, переосмыслил всю свою жизнь, передумал уходить к Орочимару и мстить своему брату, а решил посвятить себя выращиванию помидоров, чтобы наконец-то загладить вину перед одним из их сородичей. Гай решил засчитать себе одно поражение в их вечных спорах с Какаши, что было высшей мерой его раскаяния. Остальные сенсеи еще целый месяц помогали джонину по дому, а Асума несколько раз просил у всех прощения за свои «рассказики». Паккуну, уже каким-то немыслимым образом успевшему потратить все деньги, пришлось танцевать собачий вальс перед учениками Академии, чтобы отработать хотя бы половину из того, что он прогулял. А Ирука… Ирука остался жить вместе с Хатаке, который все-таки сделал ему предложение, и еще не разу не пожалел о своем решении, убедившись, что Старый Извращенец-сводник не так уж и безнадежен. А Какаши понял, что его жизнь оказалась гора-аздо интересней, чем он себе представлял…