Папочка

Если б кто спросил, наверное, любого в Талиге, что самое плохое в жизни, то большинство, особенно Люди Чести, ответили бы с уверенностью, что самое плохое в жизни – это когда твою гордость (или твой кошелёк) нагло трогают, ну, а после добавили бы патетическую речь о том, что нет ничего дурнее одиночества. Пока Ричард Окделл свято верил в то, что у Рокэ Алвы нет семьи, он бы сказал, что Первый Маршал Талига, вопреки всему, почему-то очень хорошо в этом самом одиночестве и живётся. Теперь же несчастный Повелитель Скал прекрасно понимал, почему. …Он умудрился пропустить живописную картину знакомства несчастного, едва ли не поседевшего Алвы с его, оказывается, зятем, неприятнейшего вида белокосым саврянином, который Ричарду сразу напомнил вышеупомянутого маршала, умудрился узнать о существовании милой дочери кэналлийского соберано Саший знает когда и даже не увидеть ни разу – ан нет, однажды, да и то мельком, когда она отбывала "в проклятую Саврию, вот смотрите – завоюю!" , но вот сына Рокэ Алвы упустить было трудно. - Ну па-а-ап… В свои двадцать (с лишними и неупоминаемыми двумя годами) Жар Алва, хотя с него такой Алва, как с Рокэ – терпеливый и спокойный человек, - вёл себя на все два, ну, возможно, пять, но хлопот от него было побольше, чем от кого-либо другого. Когда Штанцлер собирался травить Рокэ Алву, он очень зря думал это сделать. Наверное, жизнь была большим наказанием. - Ты. Украл. Колье! – Рокэ редко вот так чеканил слова, но Рокэ редко злился до такой степени, что у него разве что дым с головы не шёл. Ричард Окделл, ровесник наглючего Жара, закрепившийся то ли в оруженосцах, то ли на ещё какой-то должности, маячил упрямым призраком за спиной у Рокэ Алвы. - Ну украл. И что? – Жар пожал плечами настолько равнодушно, словно он только что благое дело сотворил. - Ты украл колье у королевы. У королевы, подери тебя Леворукий! - Я в Сашия верую. - Я заметил, - Алва выпрямился, скрестил руки на груди и стал похож на Леворукого с картин на стенах. – Очень жаль, что ты не веруешь в святую Раканью месть! Ричард содрогнулся. С Альдо Раканом у Рокэ Алвы были свои, особенные отношения – Алва и Ракан друг друга на дух не переносили, но с тех пор, как некто неизвестный расколупал могилу Франциска да вытащил правду на свободу, Ракан ненавидел второго Ракана ещё и за кражу фамилии, как выражался сам Альдо. - А что не так со святой раканьей местью? – уточнил неуверенно Жар? …Алва так угрожающе взвесил в руке шпагу, что у сына моментально пропало желание спрашивать. *** - Ну па-а-ап… Жар умел говорить таким жалобным тоном, что Алва даже не задавал вопросы относительно того, куда делась цепь с тринадцатью или четырнадцатью (а их раньше было семнадцать!) сапфирами. Обычно в такие моменты Рокэ Алва хватался поочерёдно за сердце, шпагу, пистоли и бутылку Чёрной Крови. В основном после последнего действия он хватал по дороге ещё и гитару и уходил с зятем в длительный вечерний запой, во время которого оба упоминали, какой вред был нанесён Талигу и Саврии за последние деяния Жара, а после скорбно пели под гитару относительно гибели нервов и здравого рассудка. Рыска косилась на отца, на мужа, отвешивала нерадивому (кровному, оказывается) братцу подзатыльник, но не мешала. - Три драгоценные вазы, - скорбным голосом перечислял хрупкий прекрасный гиацинт, - моё любимое платье… Ваш подарок! - Тот, который ройя, был украден в прошлый раз, - язвительно напомнил Алва. – Жар! - Ну па-а-ап! Оно ж наше, а не её, - пожал плечами Жар, игнорируя тот факт, что несчастный Алва уже устал возвращать драгоценности их властителям. – Ну что поделать… Мама не ругается! - Я вижу, что мама не ругается! – жену Алва поминал редко, и то незлым тихим, хотя женщина казалась Ричарду вполне привлекательной. – Взрастила "цветок жизни" на мою бедную голову и сослала тётке в деревню! Вот и выросло. Альк? - И три грамоты у гонца. Государственной важности, - почти довольным тоном (сам же грамоты уже читал, знает, что всё в порядке) дополнил Хаскиль. – Два перстня с печатью. И жезл Волн. Прямо с церемонии. - У Альдо? - У Альдо. - Жар! – Алва возопил едва ли не своим голосом. Альдо явится завтра, но явится обязательно, и от его стараний можно будет повеситься. Драгоценный вороватый сыночек пожал плечами, словно ничего и не случилось. Алва почти смилостивился, был готов уже повернуться к сыночку спиной и удалиться на очередную войну, но что-то наглое спрыгнуло прямо с синих штор на спину Первому Маршалу Талига. - Жар! Что у нас делает енот?! *** Алвиной наглости предела нет. Ричард в этом убедился в тот момент, когда енот окончательно поселился в и без того сумасшедшем доме, а Алва на три долгих дня вместе с тремя ящиками Чёрной Крови заперся в своём кабинете. Зять и Рыска временно отбыли куда-то в Саврию, Жар был занят енотом, а Ричард – уверен в том, что Раканы, кажется, в лице Альдо скоро выиграют. А спустя три дня прибыла герцогиня Мирабелла вместе со старшей дочерью Айрис. Айрис смотрела скорбно-влюблённым взглядом на Алву, Алва – вполне довольно, - на Мирабеллу, а после скосил взгляд на Жара, сгребая енота в охапку. Тот оставил на руке маршала пару царапин, повертелся и успокоился, затих. - Готов сообщить своё решение. Мой сын изъявил отчаянное желание жениться на милой Айрис, - голос Алвы откровенно сочился ядом. – Сейчас же. Свадьба – вечером. Жениха – из дома не выпускать. Глаза Жара расширились от удивления. - Но па-а-ап… - Герцогиня Мирабелла? – уточнил хитро Алва. - Конечно, это надругательство над памятью моего мужа… - протянула она скорбным голосом, - но я уверена в том, что не могу сопротивляться воле Первого Маршала Талига. Увы, я подневольный человек! Алва ещё раз взвесил енота в руках, посмотрел на невесту и счастливейшего жениха, а после дополнил: - И, думаю, жить вы будете в Надоре. А я пока Ричарда повоспитываю. Енота твоего заодно. - Как же в Надорах?! – вспыхнул Алва-младший. – Как с Айрис? А как же любовь?! - Привыкнешь. - Там холодно! - Привыкнешь, - повторил Рокэ, мстительно глядя на сына – привыкнет и вправду, заодно неприятные привычки потеряет. - Папа! – возопил юноша убитым тоном. – Папа, не режь без ножа! Там же воровать нечего!.. - А ещё, Мирабелла, - проигнорировав сына, сообщил Алва своей пока ещё не сватье, - мой сын – молец и ярый эсператист. Думаю, его компания будет просто незабываемой. Да, солнце моё? …Компания Мирабеллы, казалось, была единственным, что смогло испугать Жара больше, чем отсутствие предмета для кражи.