Не так, как с Аской

Было тепло. — Твое дыхание дрожит. Губы Каору замерли в паре мгновений от губ Синдзи, и тот рвано выдохнул. Каору был прав; Синдзи даже не мог нормально дышать, он… Он боялся, боялся, что ничего не произойдет, что он напрасно сделает это, что возненавидит Каору, себя, что будет думать об Аске, что все пойдет не так, что это не должно будет произойти вообще. Поэтому дыхание Синдзи дрожало – потому что он чувствовал дыхание Каору на своих губах. Каору моргнул, и его светлые ресницы навсегда отпечатались в памяти Синдзи. Он не сможет их забыть, наверное, никогда. Пальцы Каору, тонкие, как у музыканта, нежно сжали ладонь Синдзи, и тот судорожно схватился за запястье Нагисы. Он привык цепляться; это был единственный способ — цепляться за того, кто предлагает помощь, и только так можно не утопнуть. Но, наверное, он вцепился в руку Каору слишком сильно. Синдзи было больно от мысли, что из-за него на фарфоровой коже Каору завтра будут синяки, но он ничего не мог с собой поделать, только краснеть из-за стыда, своей криворукости и трусости. — Синдзи, — тихо добавил Каору, — не бойся. Я крепко держу тебя. Его рука, наверное, сейчас ужасно болела; Синдзи с ужасом осознавал, что, кажется, то теплое, что греет подушечки его пальцев — наверное, кровь из ранок, разодранных ногтями Икари на нежном запястье Каору. Но голос Каору был спокоен так же, как и всегда. Какой же он все-таки… прекрасный. Синдзи хотелось плакать. Он знал, что ему таким никогда не стать — никогда, ни за что, никак не стать. Синдзи понимал, что он даже не может терпеть боль — настолько ничтожен он был в своих глазах. — Не закрывай глаза, — прошептал Каору за миг до того, как коснулся холодных губ Синдзи. Синдзи закрыл глаза. Поцелуй был таким… нежным, таким теплым. Чувствовать, осознавать, что Каору целует его, Каору, было так просто, так приятно, так правильно. Ни одной черной мысли не проскочило в голове Икари. Когда он понял, что Каору пытается отстраниться, он испуганно потянулся за ним — но поцелуй все равно оборвался, жалко и по-настоящему болезненно. — Синдзи… Он открыл глаза. Каору был взволнован, это читалось в его алом взгляде, и Синдзи стало страшно. Ему всегда становилось страшно, а теперь иначе: он никогда еще ничего не обретал, чтобы потерять. Каору мягко коснулся пальцами шеи Синдзи, пробежал ими до чуть мятого ворота рубашки — и сжал плечо, вновь к губам Икари прижимаясь. Тот радостно открылся навстречу. Это было так естественно и сладко, но в то же время горько, будто оттого что Синдзи глотал слезы; насколько полным он чувствовал свое сердце, когда дышал легкими Каору, когда Каору тянулся к его спине, обнимая нежно и крепко, когда его пальцы зарылись в темные жесткие волосы Икари. Тот испуганно отпустил его руку и сам боязно схватился за его шею, за карман рубашки, чувствуя теплоту пальцев Каору даже через одежду. Ему было так спокойно. И он вновь ощутил холод, когда Каору отстранился — потянулся к нему, жалостливо повторяя: — Нет, нет, нет, нет, нет, нет! — все сильнее, все отчаянней и громче с каждым разом, пока Каору мягко укладывал его на подушку. Он не просил остановиться, он просто не хотел, чтобы Каору ушел, оставив его, как уходили все остальные. Синдзи знал, что Каору особенный. Каору вновь на мгновение коснулся его губ — Синдзи смял пальцами рубашку у него на груди, а потом вновь зашептал: — Нет, постой… Каору прижался лбом ко лбу Синдзи. Его глаза были так близко, прямо напротив глаз Синдзи, и губы были в паре сантиметров, но так недосягаемы. Синдзи испуганно сглотнул. В голове послышался голос Аски. «Как жалко». Синдзи понял, что еще немного, и он просто заплачет, как всегда, а Аска, Аска в его голове, продолжит его унижать — как и всегда. Чтобы сделать еще больнее, растоптать и убить желание стать чуть счастливее в самом зародыше, как чертового Ангела. — Синдзи, — тихо произнес Каору, и Синдзи ухватился за его голос. Он был лучше голоса Аски, он был спасением. — Я не ухожу. Я рядом. Прошу, успокойся, — он мягко сжал запястья Синдзи, но пальцы того задеревенели. Ему стало еще страшнее; он хотел отпустить рубашку Каору, но не мог, пальцы просто не слушались, не разжимались. Теперь и Каору подумает, что он жалок. — Я… Я… — забормотал он, будучи не в силах даже слова выдавить. «Ты будешь его умолять? Да ты и правда тряпка». — Посмотри на меня, — смог Каору одну руку его отнять от себя, а потом прижал ладонь Синдзи к своей щеке, — все хорошо. «Ты не умолял меня о поцелуях; хотя ты и сейчас не будешь, яиц не хватит. Какое же ты ничтожество, Синдзи!» Синдзи прикусил губу так сильно, как мог, но даже не пошла кровь. Он зажмурился и простонал: — Пожалуйста, не прекращай меня целовать. Он смог назло Аске в своей голове. Торопливо на Каору глянул: тот будто удивился, а потом улыбнулся: — Буду целовать тебя всю ночь, Синдзи. Синдзи не поверил; хотел, но не смог, а потому потянулся к его губам вновь. Он знал, что не умеет; он не знал, умеет ли Каору, но ему нравилось, ему просто… хотелось. Это… Это не так, как с Аской. — Что? — пробормотал Каору, чуть нахмурившись. И Синдзи понял, что произнес это вслух. Его ноги тут же похолодели. Сейчас Каору уйдет; нет, он не уйдет, он прогонит Синдзи. Куда он уйдет из своей комнаты?.. Он будет его ненавидеть. — Синдзи, что с Аской? — торопливо спросил Каору. — Не молчи, прошу. Синдзи сглотнул. Отвел взгляд, отворачиваясь, и всхлипнул; он не мог потерять Каору сейчас, когда только нашел. Когда нашел того, кто наконец-то сказал, что любит его. Еще никто никогда не говорил, что любит Синдзи. Еще никто никогда не любил Синдзи. — Она… Заставила меня с ней целоваться, это… Это было ужасно, — протянул он нехотя и еле слышно. Быть может, если он снова будет жертвой, Каору простит его?.. Но Каору знал, что Синдзи не просто жертва. И вместе с тем это не имело значения. — А со мной хорошо? — осторожно спросил он, на грудь Синдзи ложась, и тот вздрогнул; Каору был легким, как перо. Таким… прекрасным и добрым, что тело его, что душа были словно невесомы, а Синдзи был камнем, что был способен пригвоздить его к земле. От осознания этого сознание снова начинало гореть. — Да, — мазнул по горящим губам языком Синдзи, — с тобой… хорошо. «Лучше не бывает», — прошептал он, срывая вздох приблизившегося Каору. — Это неважно, что Аска тебя заставляла. Это не страшно. Совсем не страшно, Синдзи, — произнес Каору успокаивающе. Его дыхание согревало, и в груди у Синдзи становилось теплее. Поцелуи Каору были нужны ему просто потому, что раньше он никогда их не получал. Он даже не знал, что так нуждается в них, полных любви, заботы и желания, таких невероятно мягких и таких невероятно добрых. Каору повторил: — Я буду целовать тебя всю ночь, — и потерся носом о щеку Синдзи, касаясь уголка его губ своими. — Все еще. Синдзи впервые чувствовал, что кому-то нужен. Синдзи впервые знал, что его любят. Синдзи впервые верил, что ему хотят помочь. Синдзи впервые понял, что влюбляется в поцелуи. Синдзи впервые осознал, как сильно ненавидит поцелуй Аски. И Аска впервые за долгое время замолчала в его голове.