Возвращение

Ей было тяжело. Тяжело как никогда в жизни. Быть здесь, когда её малышка где-то там, далеко, без неё. Как же ей хотелось обнять её, прижать к своей груди, чтобы никогда больше не отпускать. Чувствовать её маленькие пальчики на своей руке, слышать её тихое сопение, целовать её крошечный носик, губки, глазки. Быть с ней. Просто быть рядом. Но нельзя. Ради её же блага нельзя. Мистер Каплан всё доходчиво объяснила, когда она пришла в себя в незнакомом месте с двумя сиделками и периодически приходящем врачом, который проверял её самочувствие. Что сначала, конечно, привело её в гнев, который потом сменился пониманием, а затем и смирением. Это был, действительно, единственно логичный и безопасный путь в данной ситуации. И ей оставалось только ждать. Ждать, когда всё это разрешится, и она сможет снова увидеть свою крошку, сможет жить с ней нормальной и счастливой жизнью. Но дни вылились в недели, недели в мучительные месяцы, за которые она уже стала абсолютно здорова и пыталась хоть в чём-то помочь, несмотря на настойчивые речи Кэтрин не вмешиваться. Она не могла не вмешиваться, не могла бездействовать, когда такое творилось вокруг. И суровая мистер Каплан сдалась. Конечно, не полностью, но какая-то работа всё же перепадала и ей. За что она была благодарна, так как понимала, что иначе бы сошла с ума. И вот прошли уже полгода, как она не видела своих друзей, свою семью, свой дом. Пришёл безветренный октябрь со своим постепенным смертельным оттенком листьев, какой-то угнетающей сухостью, но с новой надеждой для Элизабет. Наконец, ей можно вернуться. Но как?! После всего. А главное: куда? Конечно, к дочери, о встрече с которой она так давно мечтала. А потом? Что сказать остальным? Как смотреть им в глаза? Но самое страшное: как объяснить ему? Исстрадавшаяся Мистер Каплан хотела сама рассказать обо всём, что натворила за его спиной, но Лиз понимала, что эта встреча может закончиться непредсказуемым финалом, поэтому было решено, что она сама должна сделать это. Но сперва, конечно, её ангел. Агнес. Мистер Каплан привезла её. Дрожащими руками Элизабет взяла малышку, смотря на неё глазами полными слёз счастья и радости. Лиз боялась, что она испугается и не признает её после долгой разлуки, но девочка оказалась весьма общительной и любознательной, и такой большой. Держа свою малютку на руках и ощущая её тяжесть, Лиззи чувствовала болезненное счастье, а когда девочка потянулась к её лицу, она наклонилась, и её щека была захвачена в крепкий плен маленькой ручки. Элизабет захлестнула волна смеха и новых слёз, впрочем, как и мистер Каплан, стоявшую рядом. Теперь всё будет хорошо. Но оставалось ещё кое-что. И с трудом оставив малышку после трёх невероятно счастливых дней повторного знакомства и привыкания, она поехала к нему. В его новое пристанище, особняк какого-то потомка персидского шаха. *** *************************************************************************************************************************************************************** С замиранием сердца открыла тихо дверь, будто боясь кого-то спугнуть. И сразу наткнулась глазами на его широкую спину. Вдалеке, около стола, Он стоял напротив окна, освещенный лучами полуденного солнца, которые ложились мягким светом на лежащие в беспорядке листы на столе, задевая блеском дубовый стол и серебряный портсигар, и тихо спадали на умиротворяющий узор персидского ковра. Она задержала взгляд на этом узоре, он её успокоил, заставил снова посмотреть на стоявшего мужчину. Мягкость света, покрывавшего его голову, наполнила её сердце теплом и нежностью. И... тоской. Она скучала. Действительно. Рэддингтон, не отрываясь, смотрел в распахнутое окно, которое ослепляло его яркостью мира, находящегося по ту сторону стекла. Его ладони бесчувственно лежали на краешке стола, касаясь кончиками пальцев раскиданной бумаги. От раскрытой, хоть и бесшумно, двери легкий сквозняк защекотал листами его руки, но он этого не заметил. Погруженный в свои мысли, воспоминания, его лицо отражало глубокую думу и невысказанную боль и печаль. Элизабет осторожно прикрыла дверь, стала делать медленные шаги навстречу к цели, бесшумные на мягком ковре. Руки вдруг похолодели и затряслись, в горле слегка пересохло, тело чуть передернуло от этого пугающего момента. Она боялась. Боялась его реакции, как боялась и своей. Но шла, приближаясь всё ближе и ближе, боясь окликнуть, спугнуть, знала, что надо что-то сказать, но была не в силах. Когда осталось всего пару шагов, разделявших их, она все же остановилась и тихо произнесла: « Рэймонд…». Пустые, стеклянные глаза вдруг ожили, забегали в безумии, не веря давно спятившему слуху. Но когда он услышал свое имя ещё раз, более громко и уверенно, резко обернулся. И застыл. В безумии и неверии. Таращась, словно на призрака или на ещё одну жестокую галлюцинацию. Смотрел прямо в глаза, видя в них свое отражение. Видя в них постепенное изменение: страха, нервной улыбки, снова страха, потом нежности и ещё чего-то, что он не мог понять, но что принесло слёзы и размыло её взгляд, закрывая ему его отражение и возвращая в реальность. - Лиззи… - сказал на выдохе, онемевшим языком, не отрывая выпученных глаз, которые по кругу, снова и снова, рыскали по её лицу в поисках ответов. - Да. – резко сказала она, скрывая внутреннюю дрожь, которая вытекала размеренными слезами на её дрожащую полуулыбку, вместо тех слов, которые она должна была говорить в оправдание, но которые не находила в этот момент. Его сбившееся дыхание и сердцебиение открыли его рот в попытке что-то сказать. Но это лишь привело к ненужному варьированию нижней челюсти, открыв нижний ряд белых зубов, которые приковали взгляд Элизабет, убрав беспомощную улыбку с её лица, заменив её на боль,которая в свою очередь заставила сжаться в мученической гримасе лицо Рэддингтона. Глаза заблестели, сквозь волчий оскал он процедил: « Лиззи ». И рухнул к её ногам, забирая её руки в свои, сводя их жадно к губам, и, с силой упираясь лбом ей живот, беззвучно застонал, о чём она поняла по вибрациям его сотрясающегося тела. Пошатываясь, она и сама не удержала невольного короткого стенания. Задыхаясь, в ужасе смотрела на него сверху вниз, роняя крупные капли осознания. Осознания любви. Любви и раскаяния, любви и боли, любви и понимания, любви и привязанности. Любви. Его любви. Пугающей её до самого основания, приводящей в панику, окутывающей необъяснимым страхом перед этим необъятным чувством, которое она видела в нём к себе. И похожее чувство стало накатывать в ней к нему с каждым новым сжатием рук, поцелуем, с каждым неровным его дыханием. Придавая давно желанное ощущение. . . дома.