DAY ONE
— Чёрт. Да почему каждый раз, когда я пытаюсь пройти собеседование, мне попадаются какие-то деловитые мажоры, что не воспринимают меня всерьёз? Уже столько издательств обошёл, а толку практически ноль. Только в одном согласились принять на работу, но с одним условием. Знаешь каким? Если я предоставлю свою задницу на эксплуатацию, — нервно и явно раздражённо размахивая руками вопил на всю улицу Доминик, когда его друг лишь беззлобно хохотал над огорчившимся приятелем, явно понимая причину происходящего. — Послушай. Просто ты неформальный, сладенький мальчик. У тебя бледная кожа, стройное телосложение, да и носишь ты исключительно чёрную одежду, за исключением белых массивных сникеров, что, кстати, отчасти являются женской обувью. А теперь ты хочешь знать, почему тебя не воспринимают всерьёз? Да им просто стыдно будет отправлять тебя работать редактором для каких-то важных особ. Не забывай, что все писатели и известные люди в среде письменных публикаций довольно таки часто смотрят на внешний вид. — И что-о-о? Я вот вообще не понимаю, как так можно. А может, я самый выдающийся редактор за всё их существование, что напишет кучу статьей, возьмёт самые интригующие и интересные вопросы из жизни знаменитостей? Или, может, я стану лучшим редактором авторских книг. Какого чёрта они мне отказывают? — всё так же не унимался юноша, отрицая то, что ему всего лишь стоило хотя бы раз попробовать на собеседование одеть ту одежду, что по стандартам признана официальной, подходящей. — Окей, окей. Но тебе совсем не важно, что редактировать? А то у меня есть на примете один писатель. Придирается, конечно, много, но зато он сможет пропихнуть тебя в одно из издательств. Пра-а-авда, я бы не сказал, что связываться с ним — лучшая идея, — закатил глаза друг, при этом скрестив руки на груди, ведь ранее слышал очень много нелестных отзывов о писателе, хотя и не мог подтвердить их достоверность. — О, скажи — кто это? Ну скажи, скажи, — стал упрашивать Доминик, ёрзая и даже слегка подпрыгивая на месте, лишь бы узнать, что это за человек и как с ним можно связаться. Ведь парню действительно ну очень хотелось попасть хотя бы в одно из издательств, где он смог бы делать мир литературы или журналистики лучше. Да, конечно, разброс был большой по выбору. Но вот принимать его не хотели нигде, причём совершенно нигде. — Тебя точно не пугает тот факт, что связываться с ним — не лучшая идея? Я слышал много негативных отзывов о нём. Даже говорят, будто люди, что работали с ним, по завершению работы не возвращались домой. Просто пропадали без вести и никто долго не мог их найти, но это в лучшем случае. Да и если находили, то те либо ничего не помнили, либо были сильно запуганы и боялись банально ответить хотя бы на один вопрос, связанный с тем, кто и что повлияло на такое их состояние, — приятель сделал многозначительную паузу и посмотрел внимательно в глаза Доминика, ожидая, что тот всё же образумится и не станет рисковать, хотя и подтверждения всем тем слухам не было. — Ой, да ну тебя. Во-первых, я могу смыться, и ты это прекрасно знаешь. Ведь я всегда выбираюсь из неприятных и даже угрожающих жизни ситуаций сухим из воды. А во-вторых, будь он таким ужасным, то он бы сидел в тюрьме, а не был бы писателем в одном из издательств, так что... — Доминик не был намерен отступать и тоже весьма выразительно посмотрел другу в глаза, всё ещё надеясь получить контакты того человека. — Тебя не переспоришь. Хорошо, но будь всё же осторожнее. Он, конечно, любит работать с начинающими редакторами, но постарайся не вляпаться в какую-нибудь новую непонятную ситуацию, из которой, как ты говоришь, "выходишь чистеньким". — Есть, сэр, — юноша приложил пальцы к голове, пародируя военного, отчего оба парня рассмеялись, и один из них все же передал контакты другому, что упорно их выпрашивал. Выпрашивал-выпрашивал, да и выпросил. А к чему это может привести или не привести — зависит только от самого Доминика, что позднее обязательно свяжется с писателем спустя какое-то время. Сейчас же ребята встали с лавочки и, попрощавшись, направились по домам. Как говорится — "вот и сказочке конец, а кто слушал — молодец."DAY TWO
Утро встретило нашего героя более радужно, чем предполагалось. Проснулся он ещё до будильника, а поэтому смог часик, а может даже более, просто поваляться и понежиться в постельке, прежде чем отправиться завтракать и пытаться связаться с писателем, о котором говорил его приятель. Правда, даже когда прозвенел будильник, вставать ему так и не захотелось. О, эта вселенская лень, да чтоб тебя. Но нет, вскоре всё же брюнет оторвал свою пятую точку от постели, что под утро даже лишилась простыни, ведь та банально скатилась на пол из-за постоянных ёрзаний парня во сне, а если понаблюдать эти телодвижения со стороны, то, кажется, в ночи он ещё и стонал. Или это он так храпит во сне, хех... В общем, не суть. Встав, Доминик отправился делать завтрак, что ежедневно состоял из овсяной каши и фруктов с молоком. Причём в прямом смысле — фруктов с молоком: смешивалось всё это в блендере, а после выпивалось следом за овсяной кашей, которая всегда уплеталась за обе щёки. Весьма такие неплохие "щёки", которых, по сути, и не было, а были сильно выделяющиеся скулы и острый подбородок. Лицо выглядело аристократично, если не учитывать пухловатые губы, что делали весь образ скорее забавным, нежели серьёзным. Да и наряды юноши редко бывали серьёзны, особенно на собеседованиях. Ведь ему хотелось показать свою индивидуальность. — Послушай, Марк. Может мне лучше одеться сегодня как-то иначе? А то снова меня пошлют ко всем чертям или к чёрту на куличики, — протараторил Доминик, поглядывая на пару стареньких своих костюмов, что сгодились бы для деловой встречи, но скорее встречи тех, кому за сорок, а не как уж не за двадцать лет. Ведь эти костюмы были выбраны его родителями на вечер выпускников или на аналогичные мероприятия. — Ну, смотри сам. В принципе, насколько мне известно, тот писатель не особо придирается к внешности, да и он часто работает с молодёжью, поэтому не думаю, что у него возникнут нарекания по поводу твоего внешнего вида. Хотя... Постарайся всё же выглядеть более прилично по меркам взрослых зануд. Может, прокатит, и он вообще не обратит особого внимания на твой внешний вид, если последний хоть немного будет соответствовать. — Хорошо, я постараюсь подобрать что-то более подходящее. После чего трубка была повешена, и Доминик, не особо прислушиваясь совета друга, стал рыться в своём гардеробе: некоторые вещи улетали назад, перелетая брюнета, так как по его мнению не подходили. Такое обращение к вещам было нормальным явлением. Правда, если что-то пропадало, то он никогда не признавал это своей виной. А совсем скоро он всё же нашёл, что хотел бы надеть на себя. Надел и стал оценивать свой внешний вид в зеркале — не хватало только что бы оно говорило и сказало, как наша девица прекрасно выглядит. Ведь улыбка у героя явно была дьявольски довольная, даже, пожалуй, могла бы более растянуться — до самых кончиков ушей. Но, хотя, да: он действительно выглядел весьма не плохо. Белые обтягивающие штаны и такая же белая рубашка, поверх которой красовалась чёрная бабочка и чернющая жилетка, а на ногах — тёмные кожаные сапоги до колен. Плюс перед выходом из дома он надел чёрную шляпу стиля "Фёдора" и белые шелковые перчатки на руки, что дополняло его образ до весьма впечатляющего, даже для нас с вами, даже для меня. Он связался с писателем, не забыв прихватить с собой черновики своих работ, и отправился к нему домой, по пути заехав за "любимым напитком" всех авторов в один из кафетериев, хотя любимым он был у многих людей на земле. Латте, латте с мятным сиропом. А прибыв к месту назначения Доминик понял, что, кажется, приехал несколько раньше, чем было указано в телефонном разговоре ранее, еще когда писатель показался ему сонным. — Так. Кофе есть, бумаги взял, мозг на месте. Значит можно звонить, — произнёс юноша себе под нос, направляя одну из рук к дверному звонку и прикладывая к тому длинные пальцы "пианиста"; следом за нажатием раздался звонок, приятной мелодией обласкав уши. Это был не стандартный звонок, его мелодию можно было менять, как на телефоне, и сейчас заиграла его любимая группа "Otto Dix". Только вот сразу к двери никто не подошёл. Ни спустя минуту позже, ни две, ни пять... Только с третьей попытки дверь всё же открыли, резко втянув мальчишку за руку в квартиру и приперев его к стене лицом, что заставило его выронить пластмассовые стаканы с кофе и невольно взвизгнуть и оторопеть от происходящего настолько, что возразить что-либо он попросту не решился. — Какого чёрта ты так рано явился, малец? — проговорил писатель строгим взрослым и надменным тоном, хотя тому было всего лишь двадцать семь. Не так уж и много, чтобы голос был настолько грубым и прокуренным. — Но... Но я не хотел, чтобы кофе остыл, коль уже пришёл, — изворачиваясь и пытаясь вырваться произнёс брюнет, хотя его попытки автору казались настолько жалкими, что он лишь сильнее надавил на заломленную руку гостя, не особо желая ту отпускать. — Я тебя спрашиваю: кто тебе позволил быть таким не пунктуальным и заявляться на час раньше назначенного времени? Меня могло не быть дома. А что, если бы у меня тут были шлюхи или вовсе наркопритон? Ты понимаешь сколько бы доставил мне неудобств, да и себе бы нажил проблем, а? — строгий голос становился всё злее, определённо. — Н... Наркопритон? Ш... Шлюхи? Вы не писатель? — с этими словами лицо юноши повернули за подбородок чуть больше в бок, дабы разглядеть его. Разглядеть молча, всматриваясь внимательно в черты лица и стараясь понять, что тот из себя представляет, хотя и закончился этот осмотр неожиданно для юноши, что резко раскраснелся от столь пристального и внимательно взгляда серых глаз, да и лёгкой самодовольной улыбки. — Добро пожаловать на работу, Вы приняты, — проговорил пока ещё не особо знакомый парню человек и впился в его губы страстным, уверенным поцелуем, не давая мальчишке сопротивляться даже на секунду, лишь увереннее проникая в его рот языком, вылизывая весь рот, проходясь по зубам и языку нежеланного в такое время гостя.