Другая история

Роудсу, в целом, понравился юноша, но хищная улыбка сидящего рядом Лафейсона вызывала подозрение, что Локи не ограничится одним комментарием. — Как бы это смешно не звучало, но этот парень с бревном — деревянный. Пластики никакой, но с душой танцует, этого не отнять, — губы Лафейсона расползлись в ещё более широкой ухмылке. Он решил-таки обратиться к «дровосеку»: — У нас не драматический кружок, конечно, но скажите, Стивен, кто вам ставил танец? Локи, несмотря на множество огрехов, догадался, что без сторонней помощи тут явно не обошлось. За последние дни он насмотрелся на Аполлонов, которые могли только красиво стоять, переминаясь с ноги на ногу, на лишенных чувства ритма мальчиков в блёстках, на уличных танцоров, которые требовали каких-то астрономических денег, ничего из себя при этом не представляя. Никто не зацепил. Слава богу, девушек уже отобрали, это было самым сложным. На свежей струе настаивал Роуди, Локи же считал, что хватит и тех стриптизёров, что есть. Условившись, что пары-тройки новеньких будет достаточно, Лафейсон мучился от просмотра бесконечной череды посредственностей. В ответ на вопрос, кто помогал с танцем, Стив указал на Баки, тот нехотя встал и подошёл к сцене, представился. — Где вы учились? — растягивая гласные, спросил Локи и улыбнулся так, что Стиву стало не по себе. Такую же акулью улыбку он видел на семейных фотографиях Пьетро и Ванды в салоне. Именно так улыбался их отец. Кажется, Эрик. — В Московской академии хореографии по системе Вагановой. Локи поджал губы и задумчиво кивнул: — Станцуете для нас? — он не спускал с танцора внимательных глаз. — Я не готовился, — ответил Баки, ему и сама идея не нравилась, поскольку он знал, что его точно не возьмут из-за козней Пирса. Но ситуация была безвыходной и дружелюбно-ехидное: «Импровизируйте...», самую малость задело самолюбие. Джеймс попросил поставить ту же музыку, как три выступления назад, снял обувь. Стив же ушел со сцены в зал и остановился, облокотившись на одну из колонн. — Банально, — прошептала Мария, услышав замедленную версию «Take me to church», — она отвела глаза от подиума, интересуясь на всякий случай данными о Джеймсе Барнсе с помощью планшета. Баки танцевал, не обращая внимания ни на что, делал ряд классических прыжков по всей длине «языка» с последовательными переходами с ноги на ногу на полупальцах, умело чередовал движения ан дедан, ан деор. Ассамбле, балоте, жете и ещё раз, снова, заново. Без элементов стриптиза, вообще не касаясь одежды, Джеймс проживал на сцене маленькую жизнь, казалось бы бессистемно показывая ряд экзерсисов, падая на колени, поднимаясь, словно воскресая на сцене, переходя в дип боди бенд, стихийно меняя направление движения до самого конца трека. Мария к концу песни подняла голову вверх и удивлённо посмотрела на Лафейсона, чуть кивавшего в каждый такт. На лице Локи застыла немного печальная улыбка, но он смотрел не отрываясь за знакомыми движениями, полностью погрузившись в себя. — Что это сейчас было? — решил прервать тишину Роуди. — Я полагаю, в финале — адажио, переходящее в арабеск, — мягко улыбнулся Лафейсон, чуть приподнимая краешки губ. Барнс кивнул, остановившись у самого края сцены. Горячий, свободный, яркий… — Мы берём «Барышникова», остальные могут быть свободны, — не отпуская взгляда с Барнса, громко сказал Лафейсон. — Не можем, — мгновенно отозвалась Хилл, — у меня тут информация от Александра Пирса в базе данных полицейского департамента Нью-Йорка. — Мне плевать, кто такой Пирс, мне нужен этот, — ткнув пальцем в сторону Баки, требовательно сказал Роуди Лафейсон. — Но тут важное, — начала было Мария. Джеймс присел, чтобы обуться. Раз Пирс смог оставить о нём данные в федеральной базе данных, можно было смело уезжать из Штатов. Но узнать, что именно там указано, было уже делом чести. — Вы ничего не хотите по этому поводу сказать? — уточнил Роудс. — Понятия не имею, что там. Я работал на Пирса, не сошлись во мнениях, когда я решил уволиться, он намекнул, что другой работы, кроме как у него, я не найду. — Так что там, Мария? — Харассмент, многочисленные жалобы гостей и сотрудников на сексуальные домогательства, кражи. — Ах вот оно что, — Баки не знал, плакать ему или смеяться. С таким послужным списком — не удивительно, что его никуда не хотели брать и даже объяснять не желали, почему.