Другая история

— Ладно, — добросердечно ответил Джим, пожимая плечами, но как только Стив достаточно потерял бдительность и попробовал встать, повалил его на пол и, воспользовавшись преимуществом из-за неожиданности, расстегнул и частично стянул с бёдер под конец переставшего сопротивляться партнёра джинсы. — Извини, — виновато улыбаясь, произнёс Баки. — Я же говорил, что тебе не понравится, — спокойно констатировал факт Роджерс. — Покажи мне. Полностью, — попросил Барнс, кляня про себя последними словами дурацкую выходку. — Пожалуйста. Он работал над своим образом мыслей последнее время так много, как не работал над телом за все годы обучения балету, наверное. По всему выходило, что, только сломав свои принципы и предубеждения, он мог продолжать делать счастливым Стива, не только себя. О компромиссах и речи быть не могло, поскольку, если говорить достаточно честно, он с самого начала принял на себя ответственность перед любимым, предпочтения которого всегда были особыми. Бог — свидетель, он так любил Стива, что даже в самые напряженные моменты не искал чего-либо другого, хотя шансы предоставлялись не раз и не два, особенно в тот год, после Кубы. И, безусловно, Джим чувствовал свою вину за обещания, которые не смог сдержать, а его самый лучший на свете любовник ещё и сам предложил не обсуждать тревожившую ситуацию ради сохранения отношений, наполненных невооруженным взглядом заметными змеящимися трещинами. Роджерс прищурил глаза, сомневаясь, и было уже решился последовать просьбе, но передумал. — Слушай, — Стив посерьезнел так, что у Джима появилось ощущение, что его любимый сразу стал старше лет на десять. — Ты сам говорил, что не против, только не в постели. Да, иногда я так делаю, когда ты точно не увидишь, или переодеваюсь в душе перед сном, например. Мне так спокойно. Но, если ты сейчас скажешь, что ты и об этом своём предложении жалеешь, то богом клянусь, я не знаю, смогу ли я тебе снова доверять в подобных вещах. Так что лучше не смотри. — Стиви… — Нет, Бак, давай обсудим всё сейчас. Я люблю тебя и, как видишь, не ищу ничего другого все эти годы. Я счастлив с тобой. Просто лучше не предлагай мне ничего особенного и не говори вообще о том, что не можешь принять или попробовать, потому как обиднее всего, когда за удовольствием следует незаслуженное наказание или самоистязание. И я сейчас не про БДСМ. Пожалуйста. — Помнишь, — Джим остановил поднявшегося на ноги любовника, перехватив его ладонь, — у тебя была широкая в тон плётки маска на глаза? — Лучше я переоденусь. Это, правда, не лучшая идея, Бак, — ответил Роджерс, чувствуя, что его возбуждение полностью пропало. — Я хочу попробовать, серьёзно. Дай мне шанс. Нам… — Джим не хотел отпускать Стива, своего Стива, который ради него постоянно чем-то жертвовал. — Конечно, я не могу поклясться тебе, что испытаю дикий восторг от дамского белья на твоей роскошной заднице, но, я ведь даже не пробовал, так? Может, со временем и втянусь, — уже с ироничной улыбкой закончил он, боясь оставаться серьёзным во время этого разговора. — Если ты хоть раз… — Я люблю тебя, Стив, — Баки поднялся и встал у открытой двери в их спальню, положив ладони на бедра любимого. — Ты позволишь? Роджерс теперь уже сам расстегнул злосчастную тугую пуговицу и, нажав на руки Барнса, позволил тому стянуть с себя джинсы, носки и лёгкие туфли. Он чувствовал себя беззащитным перед любовником, оставшись в одних только тонких красно-чёрных кружевных трусиках. Баки молча сидел у его ног, и по его выражению лица было вообще непонятно, что конкретно он чувствует. Когда пауза, на взгляд Стива, затянулась, Баки практически землю из-под ног у него выбил предложением достать из коробки, оставленной в их шкафу и не разобранной после переезда, верхнюю частью этого комплекта. Да, он знал, что у его любовника есть и не такое, но никогда не видел того в лифах, трусиках или чулках. — Как это хоть называется? — спросил в сторону напряженной спины любовника Барнс. — Бэби Долл, — коротко ответил Стив, ещё сильнее сомневаясь, правильно ли поступает. Джим так и остался на полу, когда облаченный в дамское бельё Роджерс повернулся к нему. Он уверен был, что на мужиках, тем более таких крупных, как Стив, это будет смотреться комично, как в одном из номеров Грегга, который полностью ставил Кларк, но там и акценты все были смещены на травести и бурлеск, а сейчас, прямо в их спальне перед ним с преисполненным решимости лицом застыл его любимый Стив, готовый в любую минуту… Защищаться? Баки поднялся, мягко провёл ладонью по бедру, обтянутому кружевом. Было странно, но не неприятно, скорее не возбуждающе, но и не вызывало отвращения, как он прежде думал. Стив напряженно дышал, а чуть позже, не выдержав, потянул Баки к постели и опустился на неё, подставляясь под медленные и аккуратные, словно в первый раз, поцелуи. Он не скоро расслабился, а о возбуждении и не думал, прежде чем Джим, обращающийся с ним в этот раз, как с хрустальной вазой, зацеловавший сначала все открытые части тела любовника, не стягивая кружева с бёдер Роджерса, сжал его член губами прямо через ткань, согревая, увлажняя, изучая и пробуя, несмотря на прежние сомнения. Тихие стоны Стива, наблюдавшего за движениями партнёра из-под полуопущенных ресниц, успокаивали напряженного Барнса, подтверждая, что он всё делает, если и не совсем правильно, то точно в нужном направлении. Слегка оттянув в сторону кружевную ткань, освободив уже налившееся от притока крови естество любовника, Джим взял его в рот, двигаясь мягко и медленно, помогая себе языком, периодически забирая до самого горла, до тех пор, пока чуть ли не пополам согнувшийся из-за перенапряжения Стивен кончил с мучительным стоном, закусывая губы. — Я люблю тебя, — он обнял Баки за плечи, притягивая в сторону подушек. Джим не переставал гладить его теперь уже по спине и плечам, чувствуя, что несмотря на свои противоречивые желания, не зря пошел до конца, что оправдал доверие любимого. И то, что раньше казалось ему настоящей жертвой, по сути, вовсе не являлось таковой.