Побег

      «Чёрт… Лиза, если вдруг я выживу… Мы уедем. Возьмём мальчишек и исчезнем. Я сделаю всё, чтобы избежать повторения этого кошмара. Но сначала… если я выживу, и камера останется цела, то мы обязательно засудим этих ублюдков. Это огромная корпорация… у неё не будет шансов пойти против нас. Мы их раздавим! Мы сможем показать миру, каких монстров породило это место. Каннибалы, люди, вообразившие себя врачами, да и просто психи. Но самое главное доказательство у меня в руках и в памяти. Проект „Вальридер“. Часть опыта мне довелось лицезреть, пока я восстанавливал их чёртову программу. Один из подопытных вырвался и, через пуленепробиваемое стекло, начал умолять меня спасти его. Это повергло меня в шок, но я закончил свою работу. Чёрт, если бы я догадался отправить сообщение тому репортёру позже, я бы не оказался в этой ситуации. Всё ещё надеюсь, что больше не увижу того громилу и дедка с пилой. Я только что сбежал от человека с раздвоением или даже растроением личности. Во всяком случае, пока я не увидел его, мне казалось, что в комнате было трое человек. За дверью я смог услышать разговор этого безумца с самим собой. Он говорил, что я сам забрёл в эту ловушку. Что бы это значило? Пока я и понятия не имею, но дороги назад уже нет».       Пробираясь мимо столов со швейными машинками, Вейлон Парк продумывал свой дальнейший путь. При хорошем раскладе он должен был дойти до главного входа в лечебницу примерно через час, если брать во внимание то, что многие проходы завалены, а двери заколочены. Парк всей своей душой молился о том, чтобы не встретить ещё каких-нибудь психов. В запасе пять батареек для камеры, в сумке, найденной Вейлоном по пути, покоятся документы — доказательства, благодаря которым корпорация Меркоф, по мнению и надеждам парня, прекратит своё существование и поплатится за свои злодеяния. Также Парк очень хотел бы отомстить этому уроду Джереми Блэру, из-за которого он сейчас пытается спастись от местных психов.       Издалека Вейлон увидел белое покрывало в соседней комнате. Скорее всего, кто-то пытался им что-то закрыть. С осторожностью подкравшись поближе, он заглянул за ширму.       Перед ним открылась ужасная картина: на двух столах лежало безголовое нагое тело. Между ног у него покоилась голова, явно не принадлежавшая именно этому трупу. Конечности привязаны к ножкам столов, а вторую левую руку держал ещё один, подвешенный рядом труп. Повсюду кровь. Всё вместе это отдалённо напоминало сцену родов. Вейлон присутствовал на рождении своих сыновей и, как он всегда думал, он не знал ничего прекраснее момента, когда на свет появляется новая жизнь, но эта картина повергла его в шок. Он отвернулся и, пытаясь скорее выкинуть её из головы, продолжил поиски выхода.       Завернув за угол и пройдя мимо полок с документами, Вейлон находит дверь. Переведя дыхание, он хватается за ручку и дёргает дверь на себя, но ничего не происходит. У Парка появляется ощущение, что он здесь не один. Оглядев с помощью камеры комнату на наличие других выходов, и не найдя таковых, он поворачивается обратно к двери.       — Дорогая!       Из стеклянного окошка в двери на Парка смотрел высокий мужчина. От неожиданности Вейлон отскочил от двери и врезался в стоящую сзади полку. Пытаясь сохранить равновесие, он продолжал снимать мужчину за дверью. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что Парк его уже где-то видел. Здраво мыслить мешала паника, и вспомнить этого человека ему не удалось.       Вскоре, мужчина отошёл от двери. Вейлон начал искать место, где его не увидят. Батарейка на приборе ночного видения запищала. Придётся пробираться на ощупь…       В соседней комнате послышались шаги.       — Я испугал тебя? Мне очень жаль, я не хотел.       На фоне окна появилась высокая мужская фигура. Лицо разглядеть не представлялось возможным, да и не хотелось попасться ему на глаза. Вейлон нагнулся и в темноте прополз до противоположной стены. Мужчина двинулся с места и вошёл в комнату, где находился Вейлон.       — Мы встречались раньше? Я знаю, что я где-то уже видел тебя. Может быть… До того, как я проснулся.       «Боже, что он несёт? Как бы мне выбраться отсюда… Так, если он зашёл сюда не через эту дверь, значит где-то открыта ещё одна… Точно! Напротив ширмы я вроде видел её».       Вейлон добрался до ближайших столов и спрятался под ними. Здесь шанс быть замеченным хоть и не сильно, но уменьшался. К тому же, можно было поменять батарейки у прибора ночного видения на камере. Также, в этом месте была хорошая наблюдательная позиция: можно было разглядеть этого мужчину. Чуть выглянув из-под стола, Парк пригляделся к искавшему его психу. Он не был похож на других пациентов, которых программист здесь видел. Большинство больных носили специальную одежду, некоторые предпочитали быть лишь в нижнем белье, но были и те, кто ходил по лечебнице «в чём мать родила». Этот мужчина был другим. На нём был костюм, состоящий из белой рубашки, голубого жилета и брюк (или это были джинсы) цвета, приближённого к цвету жилета, но не сливающегося с ним (о цвете одежды можно было бы поспорить, так как камера ночного видения хоть и помогала видеть в темноте, но на ней всё имело немного зеленоватый оттенок, так что это скорее предчувствие того, какого цвета на мужчине были вещи). Самое запоминающееся в его внешности — это галстук-бабочка тёмного (возможно, синего) цвета, и, покрытое шрамами с правой стороны, будто бы заплаканное, лицо.       — Сейчас это похоже на сон — быть здесь с тобой. Тебе больше не нужно быть одной.       Вейлон тихо прополз сзади психа и спрятался под таким же столом, что были и в прошлой комнате. Мужчина осмотрелся, развернулся на носках и подошёл к полкам. Он заглянул за них, но никого не обнаружил. Тем временем, Парк вылез из-под стола и рванул к двери, открытой тем мужчиной. Закрыв дверь, Вейлон стал держать её, понимая, что не сможет долго сопротивляться — тот человек слишком силён. Мужчина в костюме подошёл к обратной стороне двери и начал стучать в неё, прося открыть дверь:       — Дорогая, открой! Я не сделаю тебе ничего плохого.       «Ага, конечно… мечтай!»       У программиста появилась возможность получше разглядеть лицо своего преследователя, так как на дверь падал свет лампы, освещающей коридор. Где-то же он его видел…       «Эл… Эн… Эд… Эдди… Эдди. Глускин!»       Парк вспомнил, что в тот момент, когда он наладил программу на компьютере в лаборатории, на экране появилось изображение пациента с надписью снизу: Эдди Глускин. Это был тот самый пациент, который так старательно вырывался из рук врачей и так сильно просил Вейлона помочь ему. Если бы не причёска, то вряд ли Парк вспомнил бы этого человека: тогда, в лаборатории, на его лице не было ни одного шрама, а глаза не были залиты кровью. Скорее всего, это результат столкновения с другими психами или даже с врачами, пытающимися вернуть его обратно.       Понимая, что дольше он простоять не может, программист отпустил ручку двери и рванул куда глаза глядят. Перепрыгивая через столы и ища комнату с целой дверью, в которой можно было бы передохнуть, Парк надеялся, что этот сумасшедший его не догонит.       Завернув за угол и пробежав почти до конца коридора, Вейлон замечает приоткрытую и вроде бы целую дверь, и ещё быстрее пустился к ней. Влетев в комнату, он моментально захлопывает дверь и придвигает к ней стол. Он ждёт, пока Глускин не уйдёт, но тот встаёт возле двери и начинает петь:       — Когда я был мальчишкой, моя мама часто мне повторяла: «Женись, сынок, и ты познаешь счастье».       Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Вейлон решил вступить в диалог с Глускиным:       — Зачем тебе это? Почему ты гоняешься за мной?       — Но где бы я не искал, не мог найти той самой; Что представляется мне в моих мыслях.       Разговор явно не вязался. Парк был в панике. Этот громила везде его догонит. Он знает каждую комнату в этом блоке наизусть. А программист действовал, полагаясь лишь на своё чутьё. Умереть было не страшно. Вейлона пугала вероятность быть найденным в таком же положении, как и трупы, которых он видел, заглядывая за ширму. Уловив то, о чём поёт Эдди, Вейлон снова попытался начать разговор.       — Слушай, может… поможем друг другу, а? Зачем я тебе нужен?       — Я буду искать до тех пор, пока не найду…       — Давай договоримся: ты поможешь мне выбраться отсюда, а я найду тебе девушку. У тебя будет самая красивая девушка на свете. Только помоги мне сбежать отсюда или хотя бы просто отпусти меня.       — Мне нужна девушка, такая же девушка, на которой когда-то женился мой дорогой отец…       «Чёрт, он хоть слушает меня?»       — Ты хоть в курсе, что я не девушка? Я мужчина. У меня есть жена и двое детей, которые ждут меня дома. Я оказался здесь по своей глупости, но я и так уже многое здесь пережил. Разве мне не достаточно? Я просто хочу домой.       «Из-за этих чёртовых протоколов безопасности я не мог говорить с Лизой, а наши отношения и так в последнее время были не такими хорошими, как должны быть, но я не думаю, что она сможет оставить это просто так. Она хоть как-то, но попытается выяснить, что со мной произошло. Может, если она узнает, что со мной здесь творилось, то останется со мной… я надеюсь не на жалость. Я хочу, чтобы она снова полюбила меня».       Эдди молчал. Парк погрузился глубоко в свои мысли. Впервые за всё время нахождения в этом аду программист подумал: «А вдруг я никому не нужен…». Выйти из этого состояния ему удалось после того, как он услышал, что с другой стороны комнаты кто-то выбивает дверь. После нескольких попыток дверь всё-таки сдалась. В комнату вошёл Глускин. Парк знал, что не сможет пробежать мимо него в открытую дверь, поэтому встал и начал отодвигать стол, но Эдди был уже близко. Своим огромным кулаком мужчина вырубил его, и на ближайшее время программист погрузился в темноту.

***неопределённое время спустя***

      «Боже, что происходит? Ужасно болит голова… Что с моими руками? И почему так холодно?..»       Пытаясь открыть глаза, Парк почувствовал, как кто-то обнял его за талию и начал водить по комнате. Всё ещё в состоянии, близком к опьянению, Вейлон перебирал почти ватными ногами, чтобы не потерять равновесие и поспеть за партнёром. Это был танец. Вейлон не особо разбирался, но, кажется, он кружился в вальсе. Сложно было сказать наверняка, ведь глаза так и не хотели открываться, но сразу распахнулись, как только у своего уха парень услышал мужской бас:       — Дорогая, ты прекрасна в этом платье!       Всё-таки потеряв равновесие, Парк свалился на пол и в немом ужасе начал осматривать себя. Этот псих одел его в свадебное платье! Мало того, так ещё и в нём кого-то убили. Это можно было понять, увидев чуть застиранные, но всё так же отчётливо видневшиеся пятна крови и наспех зашитую юбку. Парень вскочил, и хотел было побежать к двери, но снова свалился. Подол платья был слишком длинным, чтобы в нём ещё и бегать.       — Ты такая неуклюжая. И такая милая.       — Г-где моя одежда, придурок?! Зачем ты нарядил меня в это чёртово платье? И… почему оно в крови?!       — О, не переживай об этом, дорогая. Та шлюха, что посмела надеть его, больше никогда не побеспокоит нас.       Мало того, что Парку было страшно, он был ещё и ужасно смущён. Какой мужчина в здравом уме наденет на себя платье, а тем более свадебное?       — Свадебная церемония скоро начнётся. Я не хотел оттягивать этот прекрасный момент, ведь ты не такая как все.       «То есть факт того, что я далеко не девушка, его ни капли не коробит?!»       — Сначала я хотел сделать тебя способной к… вынашиванию наших детей. Ну, знаешь, все эти прекрасные посиделки у камина всей семьёй и просмотр старых фотографий с медового месяца и прочих поездок. Но ты прекрасна такая, какая ты есть. Так что я не буду настаивать на этом, если ты не захочешь.       «О чём он говорит?.. Да, ладно? То есть те трупы, которых я видел в том швейном цеху — его неудавшиеся невесты? Чёрт, надо выбираться отсюда, иначе я действительно стану его жёнушкой. Ещё бы найти свои вещи и камеру».       В этот момент в дверь кто-то стал очень сильно и довольно продолжительно стучать. Увидев страх на лице своей «невесты», Эдди подошёл к нему и произнёс:       — Всё хорошо, дорогая. Сейчас я с ним разберусь. Посиди пока здесь. Я запер все двери в этой комнате, так что ты теперь от меня не убежишь.       Произнеся последние слова с кровожадной улыбкой на лице, Глускин развернулся и ушёл искать бившегося в дверь незваного гостя. Парк подождал, пока звук шагов «жениха» не стихнул, и подошёл к единственному стоящему в комнате шкафчику.       — Бинго!       Открыв его, Вейлон обнаружил свои вещи, но камеры не было. Быстро сняв платье и надев больничную одежду, он стал осматривать комнату в поисках камеры. Если уж все вещи Парка, включая сумку, находились здесь, то камера тоже должна быть где-то неподалёку. В другом конце зала стоял стол. Добежав до него, Вейлон выдвинул одну из полок и нашёл её. Сама камера была невредима, а рядом с ней лежала ещё пара батареек. Парк взял её, и тут его взгляд упал на папку с надписью «Конфиденциально». Это одна из таких папок, которые Вейлон собирал как доказательства, чтобы подать на корпорацию «Меркофф» в суд. Программист понимал, что Глускин может вернуться в любую минуту, но любопытство пересилило чувство страха, и он открыл папку, чтобы посмотреть, о чём там написано. «Дело № 196 Пациент: ЭДДИ ГЛУСКИН Дата консультации: 06. 09. 2013 Первичное обращение: 14. 02. 2013 Возраст: 46 Пол: М Лечащий врач: Гаррет Сноу»       История болезни Глускина. Видимо, он притащил её сюда в надежде, что врачи о нём забудут. Парку очень хотелось узнать, что же творится у этого чокнутого в голове. Пробежав глазами по тексту в 10 строк о состоянии пациента, Парк наткнулся на заметки. «Его детство является очевидным вымыслом. По его рассказам семья, в которой он вырос, изображена, как типичная, идеальная семья, часто изображаемая в мыльных операх, несмотря на жестокий насильственный сексуальный опыт, основанный на записях из общественных и медицинских архивов. Когда я показал ему фотографии, сделанные его отцом и дядей, его реакцией была смесь смеха и злости. Он отказывался обсуждать свои жертвы. Когда я показал ему рисунки убитых женщин, он не признавал, что они были мертвы или изувечены».       Обычная история психа. Убивал и не признавал это. А всё начинается с семьи. В какой-то степени мужчине стало жалко его. Как жертвы жалеют маньяков. Вейлон забрал документы и стал искать выход из комнаты. Не похоже, чтобы Глускин врал. Двери скорее всего закрыты, но на всякий случай надо было проверить. Подойдя к одной из дверей, Парк схватил ручку и дёрнул на себя. Она действительно была закрыта. Вейлон огляделся. Единственный выход из комнаты — через окно.       Программист взял платье, в которое был одет буквально несколько минут назад, оторвал его подол и обвязал вокруг своего локтя. Подойдя к окну, он со всей силы ударил по нему. Звук бьющегося стекла, казалось, прокатился по всей лечебнице, но можно было не волноваться: такой грохот происходил на всех этажах лечебницы с разницей где-то в 15 минут. Ударив ещё несколько раз, чтобы стекло не мешало пролезть, Вейлон разбинтовал руку и положил ткань в сумку (вдруг пригодится). Он благодарил Бога за то, что на этих окнах, как на многих других, нет решёток. Парк перелез через окно и повис на карнизе. Заметив буквально через несколько метров окно с уже разбитым стеклом, он начал движение в его сторону.       — Ты что творишь, придурок?! Смерти захотелось? Я устрою тебе смерть! — мужчина, стоявший снизу, испугал своим внезапным криком, и Вейлон прибавил скорость. Буквально в сантиметре от его лица пролетел немалого размера камень и врезался в стену.       — Что, страшно?!       «Конечно, страшно, урод!»       Парк решил не накалять обстановку, хоть и понимал, что сильнее мужика снизу. Если тот псих кинет в него что-нибудь ещё раз, то обязательно попадёт. Парк не видел удовольствия в том, чтобы лететь 3 этажа вниз, так что он промолчал.       Залезая в окно комнаты, Вейлон попытался не шуметь, но наступив на одну из досок на полу, скрипнувшую достаточно громко для того, чтобы кто-либо из соседней комнаты это услышал, программист невольно ударил себя ладонью по лбу и переступил с ноги на ногу. На пол упала капля крови. Парк поднял руку и увидел порез, из которого по руке шла багровая линия.       «Чёрт! Наверно поранился, когда залезал в окно»       Вейлон вытащил из сумки ткань, оторвал от неё кусок и перевязал руку. Он всё-таки хотел выбраться отсюда живым, а умереть на самом выходе из лечебницы от какой-нибудь заразы, ну очень не хотелось. Пользы от этой перевязи практически никакой, но стало как-то спокойнее. Подойдя к двери, он осторожно открыл её и огляделся. Топот был слышен разве что на нижнем этаже. Парк завернул за угол и побежал.       Через несколько минут он уже стоял у входа на лестничную площадку. Дверь клетки была закрыта, и программисту пришлось лезть через дыру в полу.       Спустившись на этаж ниже, Вейлон начал бродить в поисках выхода. Походив по темным коридорам ещё минут пять, и, прислушиваясь к каждому шороху, Парк всё-таки нашел ещё одну закрытую на замок клетку, выход через которую сможет обеспечить ему экономию времени (мало ли что за это время может произойти) и безопасность (буйное и тюремное отделения находятся рядом, и если выйти через эту дверь, то получится обойти их стороной). Просматривая коридор с помощью камеры ночного видения, программист заметил выключатель на стене. Он подошёл к нему и включил свет.       Повернувшись, он в ужасе отскочил. Казалось бы, за всё время, что он проходил в этой лечебнице, ему довелось увидеть и более ужасные вещи. Его напугал элемент неожиданности, когда повернувшись, он разглядел прямо перед своими ногами труп одного из охранников. Его грудь была разорвана так, будто бы тот проглотил динамит. Рядом валялись его лёгкие, совершенно целые, если не считать того, что они были вырваны из его груди. Парк хотел было пошутить в своей голове на тему того, почему нигде не видно сердца, но потом понял, что это не одна из лучших его идей. На стене кровью, видимо принадлежащей этому же охраннику, нарисован ключ и стрелка, указывающая на дверь дальше по коридору. Понимая, что даже если он и потратит время на нахождение ключей, это будет быстрее, чем, если бы он решил пройтись экспромтом, да и с малой вероятностью, что смог бы найти выход, Парк вздохнул и направился к двери. Он приоткрыл её и на корточках заполз в, как оказалось, спортивный зал.       Очутившись в зале, Вейлон вдруг почувствовал, будто ему на плечо что-то капнуло. Он посмотрел на потолок и в ужасе замер. К потолку верёвками к балкам было привязано около сорока изуродованных тел. Лунный свет через окно освещал трупы, и было прекрасно видно, из-за чего умер каждый. Конечно, у большинства отсутствовала голова, но что-то подсказывало Парку, что лишились они её гораздо позже своей смерти. У каждого имелись различные увечия, но всех объединяли шрамы внизу живота. Парк понимал, что означала данная операция. Он поднял свою камеру и заснял эту ужасную сцену: ещё одно доказательство не будет лишним. Огромная стрелка была нарисована под окнами и указывала на открытую дверь справа. Должно быть это раздевалка. Но откуда там взяться ключу? А, ну да, это же психбольница…       Парк прополз в раздевалку, в которой опять-таки нашёл указатель, но уже не такой простой, как стрелки из крови. На полу лежали пятеро трупов, в руки которых видимо было что-то вшито, и все они указательным пальцем показывали на дверь за шкафчиками. Пожалуй, это один из самых необычных способов направить человека в нужную сторону, как подумал программист. За дверью оказался коридор. Здесь не было окон в отличие от раздевалки и зала, но дверной проём, в который Парк направлялся, был и так виден, ведь из него лился очень яркий свет, который временами мелькал. Вейлон прислушался. Шагов нигде не было слышно. Это его успокоило, и он открыл дверь и зашёл в зал с красной дорожкой.       В этот момент светильник, освещавший дверной проход, взорвался, и комнату теперь освещал только один источник света. Такой же светильник, находящийся на полу и направленный из одного конца помещения в другой. По бокам стояли стулья, а в самом конце комнаты был повешен, как стало сразу понятно, мужской труп в свадебном платье и с опущенной фатой. Парк подошёл ближе и заметил на вытянутой вперёд руке мертвеца ключ, который, как думал парень, как раз подходил к замку от той клетки. Схватив его, программист увидел, как тень перед ним начала увеличиваться. И это была точно не его тень. Вейлон обернулся и сощурился. Из-за светильника не было видно лица приближающегося, но Парк знал, кто идёт к нему.       — Дорогая…       Парень отступил, но убегать не стал. Единственный выход из комнаты перекрыт, так что лучше было не провоцировать Глускина, да и он зашёл уже так далеко не для того, чтобы погибнуть здесь. Изучив записи врачей об Эдди, он имел небольшое представление о его личности, так что стоило попытаться:       — Дай. Мне. Пройти.       — Дорогая, те трупы… те, кого ты видела в другой комнате… они не заслуживали любви. Но ты действительно особенная! Я видел тебя во сне, и теперь понимаю, что это судьба…       «Погодите-ка… неужели…»       Вейлон вздохнул, взял себя в руки и сделал несколько шагов навстречу Глускину. Он знал, что это рискованно, но весь страх будто бы куда-то испарился. С Эдди хотелось просто поговорить. Не это ли называют Стокгольмским синдромом? Когда жертва сочувствует или даже симпатизирует преступнику. Тот улыбнулся, думая, что сумел убедить «невесту» в том, чтобы остаться, но как только Парк открыл рот, улыбка с лица «жениха» начала медленно сползать.       — Послушай, ты обманываешь себя. Я работал в лаборатории программистом. В тот день, когда я стал её пациентом, буквально за 15 минут до того, как быть пойманным, меня вызвали исправлять программу на одном из компьютеров. Пока я писал код для исправления неполадок и система загружалась, за стеклом охранники вели тебя к капсуле. Ты кричал, что тебя насилуют, а потом вырвался и подбежал к стеклу. Ты стучал в него и просил о том, чтобы я тебе помог. Видимо, именно эту нашу встречу ты и считаешь сном и из-за этого ты и помнишь моё лицо, — вздохнув пару раз и набрав побольше воздуха в лёгкие, Вейлон продолжил. — Прости меня. Если бы я как-то мог помочь тебе в тот момент, то помог бы, но каждый день, что я там работал, меня держали на мушке. Одно неверное движение и…       Повисла мёртвая тишина. Глускин стоял, задумавшись, а Парк надеялся, что смог достучаться до него.       -…Убирайся…       Вейлон приподнял брови.       -…что?       — Я сказал «убирайся»! Уходи отсюда и больше не попадайся мне на глаза!       Эдди был на грани. Хоть он и кричал, но не смотрел на Парка. Его взгляд был направлен куда-то вниз и в сторону. Казалось, он сейчас заплачет.       — Спасибо!.. — Парк не стал медлить, понимая, что Глускин может изменить своё решение в любой момент. Пробежав до него, парень положил ему на плечо ладонь и произнёс ещё раз, — Спасибо!       Пытаясь вспомнить, откуда он пришёл, парень вдруг начинает чувствовать себя виноватым в чём-то. Сердце подпрыгнуло до горла. Но длилось такое состояние не долго. Вейлон выбежал из спортивного зала и направился в стороны закрытой клетки. Сжимая в руке ключ, он уже представлял себе, как выбежит из этого здания, но вот только что ему делать дальше? Хоть здесь и происходит настоящее месиво после той тревоги, которая застала врачей и самого программиста во время сеанса морфогенетического кондиционирования, и скорее всего никому на данный момент нет дела до одного сбежавшего пациента, но кто знает… Джереми Блэр — один из таких людей, которые не отступают. Он даже из-под земли Парка достанет.       Проходя по коридору, включив камеру ночного видения из-за внезапно выключившегося здесь света, Парк заметил шевеление вблизи клетки. Он понимал, что здесь повсюду бродят психи, многие из которых не опасны в силу разных обстоятельств — от связанных рук до их полного отсутствия вместе с ещё многими частями тела. Но всё же безопаснее было идти тише. Услышав шум пилы, парень повернулся на 180 градусов и попытался тихо дойти до ближайшей комнаты, в которой можно будет переждать. Но судьба сыграла с ним злую шутку: одна из досок на полу скрипнула и тем самым привлекла внимание каннибала.       «Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!»       Парень рванул с места. Сзади он слышал жужжание дисковой пилы и крики Фрэнка Манеры «Накорми меня!». Программист влетел в одну из комнат и закрыл дверь. Всё бы хорошо, но в комнате работала лампочка, которая выключалась, как было понятно из отсутствия выключателя в комнате, снаружи. Сама комната едва ли была способна вместить в себя что-то кроме полки для документов, письменного стола, кресла и самого Парка. Прятаться где-то в комнате был не вариант. Он начал судорожно перебирать в мыслях план побега. Казалось, что стук его сердца слышен по всей комнате. Здесь не было даже вентиляции для побега. Прижавшись спиной к стене, парень закрыл глаза и задержал дыхание. Он подкрался ближе к двери в надежде обмануть Манеру. Всё не могло закончиться так…       Включилась болгарка. Парк порывисто выдыхает и пытается держать себя в руках. Каннибал отпилил ручку и выбил дверь ногой. Не смотря на его довольно слабое телосложение, огромный кусок дерева отлетел к самой стене. Послышался шёпот:       — Накорми меня…       Вейлон оттолкнулся от стены и побежал в дверной проём. Только он успел переступить через порог, как сильная рука Манеры дёрнула парня за плечо. Невольно он развернулся. Каннибал схватил его за горло, прижал к стене и поднял над землёй. Включается пила.       — Нет! Нет, не надо! Пожалуйста!       Фрэнк только усмехнулся и поднёс пилу к шее программиста. Парень закрыл глаза. Всё, добегался…       Вдруг рука исчезла с шеи Парка. Ослабевшие ноги подкосились, и он упал на колени. Всё ещё страшно было открыть глаза, и Вейлон начал ощупывать пространство на полу рядом с собой в поисках камеры, что выпала из рук.       «Нашёл»       Включив ночной режим, парень навёл объектив на конец коридора. Там дрались двое: старик и… Глускин. Второй явно выигрывал в силе. Вейлон наблюдал за действием до того момента, как в комнате рядом лопнула лампа. Парк в испуге отпрыгнул обратно к стене. Ещё и батарейка на приборе ночного видения села, и он начал пищать. Реагируя на резкие звуки, мужчины почти синхронно обернулись в сторону программиста. Парк услышал голос Глускина:       — Беги!       Старик времени не терял. Вырвав из захвата Эдди руку, он включил пилу и провёл лезвием по груди мужчины. Крик боли разнёсся по всей больнице. В панике Вейлон подхватил доску из завала, и с криком «Эдди, пригнись!» бросил её в темноту. Деревяшка попала в голову Манеры. Тот быстро ослабел. Парк только догадывается о том, что же произошло в темноте. О случившемся можно было узнать по звукам: Эдди порезал Манере горло, а потом полностью отрубил голову. Та откатилась на несколько метров от места, где упало тело старика. Судорожно доставая из сумки батарейки, программист начинает чувствовать, что всё-таки что-то пошло не так. Включив камеру, он посмотрел Глускину в глаза, уже не боясь его. Ведь тот спас его.       — Ты очень вовремя… спасибо.       Мужчина улыбается, но буквально через пару секунд улыбка исчезает с его губ, и он, опёршись спиной к стене, начинает медленно сползать вниз.       — Эй! Эй, эй, как ты?       Мужчина ничего не ответил, но, схватившись за грудь, захрипел. Вейлон бросился к нему и помог сесть. Эдди слабел на глазах. И снова чувство вины нападало на программиста. Он понимает, что из-за него Глускин может умереть. Он тряс мужчину за плечо и кричал ему в лицо:       — Не смей закрывать глаза, слышишь? Я сейчас вернусь, только не смей закрывать глаза! Эдди, держись!       Эдди кивнул, но парень почувствовал, что у того уже нет сил. Парк помчался искать кабинет врача, который видел по дороге сюда. До цели бежать всего пару минут, и Вейлон всё это время думал только о том, чтобы там оказались все нужные средства, и чтобы не было слишком поздно… С каждым шагом боль в груди программиста всё усиливалась. Будто это его ранили той пилой. Это было не просто чувство вины…       Найдя кабинет, парень выбил дверь с табличкой и вошёл в комнату, в которой лежал обезглавленный труп. Подобно многим жертвам этой больницы, у доктора так же была разорвана грудь. Парк нашёл на стене, запертую на замок, аптечку. Подойдя к трупу, он начал рыться в карманах его халата. Оттуда он достал ключ и открыл нужный ему шкафчик с первой помощью. Собрав всё нужное, Вейлон обнаружил, что не только эластичного, но и обычного бинта в аптечке не завалялось, но это было не страшно. У Парка имелось кое-что, чем можно было обвязать рану. Программист побежал обратно. Слава богу, на своём пути обратно он не встретил преград.       Добежав до цели, парень обнаружил Глускина уже без сознания. Требовалось отнести его в более освещённое и безопасное место. Вейлон поволок его в комнату с выбитой дверью. Он включил вторую, не лопнувшую лампу. Перетащив тяжёлое тело Эдди через порог, парень пододвинул к дверному проёму полку и подпёр её письменным столом. Программист понимал, что так он перекрывает себе все пути к отступлению в случае, если Глускин всё же захочет его убить, но ему почему-то хотелось доверять неудачливому жениху, а если он кому-то доверился, значит это правильный выбор.

***15 минут спустя***

      На скорую руку зашив рану на груди Глускина, Вейлон достал из сумки ткань и повязал её. Теперь оставалось только ждать. Рана хоть и была глубокой, но не настолько, чтобы Эдди мог умереть, так что Парк всё же надеялся на лучшее. Оставлять мужчину одного не хотелось — психи могут сделать с бессознательным «женихом» что угодно. Поэтому Парк сел к нему спиной и начал просматривать отснятый материал и документы, найденные на территории больницы. Занимаясь анализированием данных об экспериментах, парень не заметил, как сзади к нему подполз Глускин. Обняв Парка, он произнес:       — Я рад, что ты не ушёл.       У Вейлона подскочило сердце: с какой нежностью Эдди озвучил эти слова. Он одёргнул себя: почему он считает, что это мило? Мысли об этом не покидали его. Скорее всего, сам того не замечая, он во всей этой сумасшедшей суете больницы и сам стал психом. Парень буквально тонул в объятиях «жениха», но вернувшись в реальность, повернулся к Глускину и сказал:       — Извини. Это из-за меня старик тебя ра…       Эдди заткнул его поцелуем. То ли он окончательно спятил, то ли просто атмосфера безумия, творящегося в больнице, делает своё дело, но Парк, не в силах сопротивляться, просто положил ладони на плечи мужчины и забылся в поцелуе. Они остановились только тогда, когда стало нечем дышать. Вейлон встал и протянул руку сидящему на коленях Глускину:       — Подняться можешь? Тебе бы в больницу…       Эдди встал, как ни в чём не бывало отряхнул костюм и ответил:       — Не стоит волноваться. Со мной и не такое бывало.       Парк кивает. Глускин вдруг предложил ему своё сопровождение едва ли не до самого выхода из больницы. Вейлон, хоть и с небольшим сомнением, но согласился. Мало ли, какие ещё сумасшедшие могут попасться на пути. А Эдди он доверял. Несмотря на слова Парка о том, что Глускину лучше бы не перетруждаться сейчас, они вместе отодвинули баррикаду в виде полки и стола от дверного проёма и вышли из комнаты. Программист отпер клетку, и они оказались в ещё более длинном коридоре. Минуты три они идут молча, но тишина прерывается вопросом Глускина:       — Расскажи о себе что-нибудь. Ты очень грустный. О чём ты сейчас думаешь?       — На самом деле, сейчас я думаю о своей семье.       Глускин вытянулся в струну, но попытался не показывать своё беспокойство по поводу данного разговора. Но его было видно насквозь. Возможно, эти двое как-то уравновесили друг друга: Эдди передал частичку своего безумия Парку, а тот в свою очередь почти излечил его своими разговорами. Уже и, не замечая, что открывает своё сердце и мысли психу, для которого семья является больной темой, Парк продолжил говорить.       — Из-за этих протоколов безопасности я уже давно не видел свою семью. Я просил отпуск, но мне его не дали. На самом деле работать здесь достаточно престижно, да и зарплата немалая, но… наш с Лизой брак и так под угрозой, а тут ещё и запрет общаться или видеться с кем-либо, не имеющим отношения к корпорации. Жена предложила развестись, но я… я пытаюсь изо всех сил удержать её с детьми. Сейчас я думаю, что если бы не прозвучала тревога и я бы так и остался пациентом этой лечебницы, она бы даже не попыталась помочь мне выбраться отсюда. Да и зачем? Но с другой стороны, у неё нет выбора. Государство за отсутствие отца у несовершеннолетних детей выплачивает её компенсацию. Если она попытается что-то сделать, то её лишат этих выплат. Так что в какой-то степени я её понимаю. С её стороны было бы глупо отказаться от таких денег.       Эдди шёл и молча слушал. Как только Парк замолк, он решился сказать:       — Далее по коридору будут стоять двое громил. Лучше обойти их. Я бы справился с одним, но их двое. Так что лучше пройти в следующую дверь и идти по параллельному коридору.       Вейлон согласился и, как и сказал Глускин, открыл следующую дверь справа. Они зашли в просторную комнату. Эдди закрыл дверь. Парк пытался найти в темноте второй выход, но тщетно. Посветив, для уверенности, камерой по стенам, он повернулся к мужчине.       -…И куда дальше?       — Ты… уверен, что хочешь уйти? Я не хочу отдавать тебя тому, кто не счастлив с тобой, но удерживая тебя здесь насильно, твоей настоящей любви я не добьюсь.       Парк пристально посмотрел на Глускина, а потом опустил глаза.       -…Выпусти меня отсюда.       Эдди выдохнул и, сжав челюсти, открыл дверь.       — Громил нигде нет. Дальше по коридору лестничный проём. От него иди направо и пройди через стеклянную дверь. Там, напротив лифта, будет выход. И прошу… береги себя.       Вейлон всё меньше был уверен в своём выборе. Те часы, что он провёл в Маунт Мэссив, он никогда не забудет, но что-то всё-таки держало его здесь и не хотело отпускать.       -Я… меня зовут Вейлон Парк. Я надеюсь, что мы ещё встретимся.       Почему-то эти слова казались Парку чем-то настолько важным, что держать их в себе не представлялось никакой возможности.       — Тоже надеюсь на это, Вейлон.       Программист выбежал из комнаты и пошёл по пути точно так, как сказал Глускин. Не было причин не доверять ему, и именно в эту минуту казалось, что мужчину точно также, как и Парка поместили сюда специально. Он не был болен. Нет, нет, нет. Он обычный человек, на которого просто повлияло плохое детство и атмосфера ужаса лечебницы. Да и, в конце концов, на нём ставили эксперименты. Кто же после этого будет находиться в здравом уме?       Пробежав мимо комнаты охраны и остановившись у лифта, парень повернул голову налево, и его радости не было предела, когда он увидел открытую главную дверь. На улице уже всходило солнце. Это обнадежило Парка. Пробегая мимо трупов когда-то работавших здесь людей, он представлял, как доберётся до дома, обнимет жену и детей, а затем сразу подаст иск в суд. Часть картины в голове, где присутствовала Лиза, почему-то не казалась ему такой уж идеальной, какой являлась ещё вчера. Снова появилось какое-то странное чувство, будто Вейлон оставил здесь что-то…       Возле двери сидел, опёршись на стену и держа руку на правом боку, Джереми Блер. Заметив программиста, которого именно он и засадил в лечебницу в качестве пациента, он произнёс:       — Мистер Парк. Как вы всё ещё живы? Давайте… заключим сделку. Вы мне поможете, а я помогу вам.       Вейлону было безразлично, умрёт ли этот урод или его успеют спасти. До свободы считанные шаги. Парень подошёл к двери и…       Резко вставший мужчина бросился на него и с криком «Умри уже, ***!» воткнул осколок стекла ему в живот. Парк упал на спину, и на автомате зажал рукой рану. Джереми занес руку с осколком для повторного удара, но тут из неоткуда появляется чёрный фантом, хватает его и поднимает над землёй.       «Вальридер…»       Блер кричит и пытается вырваться, но тщетно. Фантом входит в его тело и разрывает изнутри на куски. Кровь и куски плоти хлынули на пол. Парк не в силах пошевелиться от того, что он только что увидел. Челюсть и рука его бывшего «коллеги» падают в нескольких сантиметрах от головы программиста. Парень, тяжело дыша, поднимается и выбегает из лечебницы. Он чуть ли не падает в обморок от того, что на нём сейчас чья-то чужая кровь. Услышав сзади странный шум, Вейлон бросается к охранной будке и замечает единственный припаркованный рядом джип. Дёрнув за ручку, Парк благодарит господа за то, что машина не только открыта, но и ключи лежат на переднем сидении. Он быстро забрался в авто и завел мотор. В этот момент из дверей лечебницы вышел фантом, окружённый тем же дымом, который сопровождал и Вальридера. Схватив камеру, Парк направил объектив на фигуру и приблизил. Это был парень лет 25, но его взгляд был пуст, будто тело двигалось само по себе, а сам человек был уже мёртв. Рядом с ним летел рой и, увидев Вейлона, бросился в его сторону. Парк развернул машину и выехал за пределы лечебницы.