Набережная

       - Осторожно, у тебя сейчас мороженое выпадет.        - Ой. Но ты смотри, какие облака!..        Осеннее солнце медленно садилось за горизонт, заливая золотом полупустую набережную и фигуры двух девочек, облокотившихся на красивый литой парапет. Одна из них, немного полная и светловолосая, постоянно улыбалась, хихикала и несла весёлый бред, отрываясь только на то, чтобы откусить кусочек от вафельного рожка. Другая же, повыше, с черными волосами и в очках, не претендующих на звание солнечных, больше слушала молча, задумчиво глядя выучить на неторопливо катящую свои волны реку.        - Маш... А ты действительно так хорошо рисуешь? - Вдруг внезапно прервала свою собеседницу она.        - Ну, как сказать... - протянула болтунья. - Дальше карандашных набросков пока что еще не ушла, но все же...        - А сможешь нарисовать этот закат? Даже если простыми карандашами, все равно...        - Закат?.. Да, Тамара, конечно, если запомню его, - хихикнула Маша и вновь посмотрела на облака. Она не замечала, как коварно подтаявшее мороженое опасно склонилось и, раз!, выпало из пакета.        - Да ну нафиг... - огорчилась девочка.        - Да ладно тебе, - слегка улыбнулась Тамара, - другое потом купишь. В ответ на это Маша только вздохнула.        - Кстати, Маш, а почему ты зовешь меня Тамарой?        - Эм... - замялась девочка, и, хихикнув, произнесла. - А как же еще?        - Ну...да сама не знаю, - теперь уже замялась темноволосая. - Не знаю, не люблю свое полное имя. Ну да ладно, - решила сменить тему она, - так ты сможешь нарисовать?        - Да, конечно, ...Тома, - девочке показалось, что это имя Маша произнесла почти ласково, и она моргнула, попытавшись прогнать странное чувство.        Мария пришла в седьмой класс Тамары в самом начале учебного года, и сначала они почти не общались. Обычно тихая Маша сидела на своей задней парте, никому не причиняя беспокойств, и Тамара ее просто не замечала. У нее было слишком много других дел. Олимпиады, дистанционные и местные, сначала школьные, потом городские, и дальше, и дальше... А еще были репетиции к каждому школьному празднику - девочка с детства ходила в музыкальную школу. Про школьные контрольные и смысла говорить не было - их результатом всегда была пятерка. Одноклассники постоянно просили помочь с домашним заданием(попросту списать), уважительно звали Тому Тамарой и, кроме нескольких учебных тем, практически не разговаривали. Ей это даже иногда нравилось.        Да и в сегодня утром все было бы точно так же, если бы Тамара, выходя из кабинета в столовую, не обратила бы свое внимание на заднюю парту среднего ряда. Маша как раз-таки собиралась уходить, но девочка остановила ее.        - Ты зачем на парте рисуешь? - И в самом деле, чего только на ней не было изображено, и ручкой, и карандашом, названия музыкальных групп, какие-то птицы, драконы...        - Ну...я...рисую.. - смутившись под холодным взглядом из-за очков, проблеяла Маша. - Я даже в художку хожу...        - Ходишь, ну вот и ходи, - продолжила Тамара, - но если будешь на парте дальше рисовать, то я, как староста класса, расскажу все Надежде Анатольевне и она тебя может заставить парту отмывать!        - Ой, только не надо, - виновато улыбнулась недо-художница, быстро схватила рюкзак и поспешила к выходу.        Немного довольная собой(как-никак, она староста, и ее должны слушаться!), Тамара просидела оставшиеся два урока. Новый материал оказался совсем легким, и она с легким злорадством поглядывала на остальных учеников, которые трудились в поте лица или делали вид, что трудятся. Но в любом случае, потом ей всегда приходилось давать списывать кому-нибудь из них.        Уже практически выйдя из школы после окончания уроков, Тамара поняла, что по какой-то странной случайности оставила пенал в классе. Незамедлительно вернувшись и подходя к классу, она услышала голоса ее одноклассниц. Ничего странного, в классе должны были остаться дежурные, в этот раз - новенькая Маша и хорошистка Настя. Но голосов было явно больше, и другие девочки были должны дежурить совершенно в другие дни недели! Дверь класса была закрыта, и Тома решила сначала послушать, что там творится.        - Маш, а Маш, а тебе какие мальчики нравятся? - раздался сахарный голосок Насти. Через мерные шорохи веника можно было услышать неопределенное мычание Маши.        - Мм, а тебе Артём нравится? - теперь было слышно лучшую подругу Насти, Катю. Шуршание веника прекратилось. Дальше последовало неразличимое бормотание и, затем, дружный смех.        - А если Артём тебе не нравится, то зачем ты ему записочки пишешь и в портфель кидаешь? - голос Насти мгновенно стал жестче. - Это, вообще-то, мой парень! Как ты вообще посмела, м?        - Ну я же совсем не знала, - чуть слышно протянула Маша. - Насть, извини, я не знала...        - Да нам пофигу, чего ты там не знала! - рассмеялась Катя. - Мы бы даже, быть может, простили бы тебя...но ты нам должна будешь кое-что делать взамен. К примеру... - продолжила Настя, - домашку за нас делать и дежурить вместо нас! Вот тогда мы тебя простим.        Голос Маши опять было не различить, но по интонации было ясно, что домашку делать за этих двоих она не собирается.        - Что ты сказала, толстуха?! - визгливо усмехнулась Катя. - Не собираешься? Да мы тебя тогда сейчас головой в ведро засунем, вот потом будешь говорить, собираешься ты или нет! На этой фразе, решив, что надо вмешаться, Тома открыла дверь.        - Что тут у вас происходит? - ровно произнесла она. - Ой, Тамара, приветик! - Настя кинулась к девочке, сжимая в руках записочки и явно ожидая одобрения с ее стороны. - Ты только посмотри, что эта корова делает! Только посмотри!..        - Так, ничего я смотреть не собираюсь, быстро от Маши отвалили, слышите!        - Ой, Тамара, - вкрадчиво подала голос Катя, - а ты сюда вообще зачем пришла? За пеналом? Ну так бери его и иди, мы ж к тебе не лезем, ну так и ты не лезь! У нас свои разборки тут...        - Я сказала, - подала голос девочка, - быстро собрались и ушли отсюда. Иначе все Надежде Анатольевне расскажу, понятно? И если еще увижу, что к Маше лезете, то тоже расскажу!        - Ой. Ну мы так и знали. - недовольно ответила Настя. - Всегда учителей зовешь, ябеда! Ладно, пошли.        Когда девочки ушли, Маша, опустившись на ближайший стул и выронив до этого сжатый в руках веник, покраснела, завсхлипывала, затрепетала и начала, как на духу, выкладывать про то, что она совсем даже не знала, что Артём с Настей встречается, что она даже не хотела эти записочки писать, и все такое, и что она очень-очень Тамару благодарит. Тамара не привыкла видеть столько слез и выражения благодарности сразу и поэтому смутилась. Совершенно не зная, что делать, и совершенно не умея успокаивать, она не нашла ничего лучше, чем аккуратно поднять Машу со стула, неуклюже выдать платок и предложить пройти погулять и успокоиться.        И вот так они дошли до набережной. Успокоившаяся Маша оказалась неожиданно разговорчивой Тамара даже не представляла, что ее тихая одноклассница окажется такой веселой. Сама она предпочитала слушать, и это все доставляло ей необъяснимое удовольствие. Так давно она ни с кем не гуляла! Но странное теплое чувство поднималось в ее груди, и оно смущало девочку. Ей нравилось общаться с Машей, посмеиваться над её не очень-то смешными, а общем-то, шутками, но это было...но что-то в этом было неправильное, нелогичное, и это смущало Тамару, любительницу логики.        Две девочки стояли на полупустой набережной, две неожиданно притихших девочки. И каждая думала о своем. О том, что кому-то сейчас придётся возвращаться домой, объяснять родителям, где и с кем гуляла (им это будет так в диковинку после полутора лет сидения дома), кому-то сейчас придётся делать мучительно сложные домашние задания и пытаться нарисовать этот потрясающий закат, пытаться, раз за разом измарывая и вырывая лист. О том, что Тамару завтра в классе уже не будут звать Тамарой, к ней прикрепится какая-нибудь обидная кличка, ведь никто не сможет противостоять самым популярным девочкам класса и остаться безнаказанным. Ну а Маша...а Машу не без помощи Насти просто перестанут замечать, ведь нет хуже наказания, чем невнимание, чем бойкот. О том, что у них остались только они сами и их внезапная дружба, но если вдруг они решат показать ее в классе, к их прозвищам добавится еще одно, не менее странное и обидное.        Две девочки стояли на набережной, а солнце тем временем уже совсем зашло. Пора была идти домой.