Нужно вернуться

Где-то в иной части мира должно взойти солнце. Не закрытое облаками, не холодное. Хватит дождей, от которых уже пастбища, должно быть, мало отличимы от топей, а топи от морей. Значит надо улыбаться. Значит должна теплиться радость. Вдох-выдох и улыбка на выдохе. Как больно? Кого это волнует? Должна быть улыбка, надо дать высохнуть полям. Здесь мало кто бывает, только иной раз лекарь, который и сам не понимает ни природы ранения, ни того, как его врачевать. Просто делает то, что велено делать. Он прав. Если задумываться над всем этим, делу не поможешь, а время дорого. Как никогда это чувствуется сейчас, когда из-за раны, нанесенной человеком, люди и страдают куда более. И не виновные больше других. Значит улыбаться. И поддерживать огонек радости не смотря на мутные волны боли. Своды высоки, но покой невелик. Только каменное ложе в середине. Теплое оно или холодное? За год тело отучилось уже различать между жаром и холодом, уже все подобно шершавому дереву хлестким ветвям, а жжет только грудь, сквозь онемение, особенно болезненно. Но надо улыбаться, чтобы поля не были топями. Надо… Какое дело до того, что губы ссохлись и улыбка разрывает небольшие, но болезненные трещины и по подбородку течет кровь, алая и .. теплая? Что же, если уже есть мысли о различении прикосновений, скоро вернутся и чувства. Возвращение становится ближе. Тело покрыто только тканью, легкой, ничем не украшенной, сплетенной благословенными руками с добрыми речами. Что же, если ядом копья, нанесшим столь страшные раны, были проклятия, всего вернее исцелять от их яда противоположным. И хотя по-прежнему иной раз все тело вздрагивает, когда части железного наконечника, совсем небольшие, оставшиеся в ране, двигаются, но все же самое большое, проклятие, изживает себя. И боль сейчас не страшна, а скорее полезна. Она не даст уснуть, не даст потерять сознания. Потому что нужно улыбаться. Потому что не должны пастбища становиться топями. кто –то иногда оказывается рядом. Сил еще нет повернуть голову и рассмотреть, кто это. а голос совсем юн и не знаком. Но он, этот голосок, как вода в ручье. Журчит, иногда спокойнее, иногда почти болезненно надрывно, как будто это его обладателя кровь целый год капля за каплей в землю уходила, увлекая за собой и куски плоти. Значит, кто-то из здешних, более никто не станет делать чужую боль настолько своей. Голос шепчет и плачет всегда только об одном. «Возвращайся, возвращайся..» - без конца и без начала, часами ли, днями. И хочется вернуться быстрее хотя бы затем, чтобы замолчал этот голосок. А лучше пусть не молчит, а поет. Тогда легче будет улыбаться. Меньше туч будет над Благословенными островами. На пальцы, которые вновь начинают чувствовать, опускаются кольца, легкие, холодные. На руке створки браслета застегиваются с едва слышным звоном. Таким привычным, серебряным. Давно ничего такого не было слышно, только шум леса и зверей, забывших уже как общаться даже между собой. И чавканье. Насколько тоньше звон серебра. Он возвращает домой. Скоро уже рассыпется покрывало, перестанет быть нужным. А на животе и груди останутся разве что следы – полосы. На память. Ничего нельзя забывать, хотя и ничто не стоит того, чтобы держать зло. И тогда улыбаться не придется через боль. Тогда огонек радости разгорится так, что и само тело будет излучать яркий свет. Будут еще и войны, и мир. много чего еще будет, долгие века впереди. Главное не забывать улыбаться, чтобы не стали топью пастбища, чтобы не забыли люди цвета ясного неба. И чтобы тоже улыбались ему в ответ. Ради этого стоит возвращаться.